Между тем кольцо вокруг Шумлы медленно сжималось. Обе стороны осторожничали. Никто не хотел делать опрометчивых шагов. А затем последовал стремительный удар генерал-лейтенанта Редигера. Пехотная дивизия выбила турок, засевших в лесу перед самой турецкой позицией. А затем кавалерия графа Орлова довершила расстройство в рядах неприятеля. Турки обратились в бегство. Вначале кинулись наутек башибузуки, смелые лишь в разбойничьих набегах. Следом за ними бросили фронт и ополченцы. Гуссейн-ага-паша и зять султана Галиль-паша пытались остановить бегство. Они повтыкали в землю свои бунчуки знамена, в надежде, что это остановит беглецов. Согласно старинному турецкому обычаю, если военачальник втыкал в землю свой бунчук, воины были обязаны сражаться за него на смерть. Напрасно! Охваченные паникой ополченцы бежали во всю прыть. Несколько точных залпов подтянутых пушек еще больше увеличили всеобщее смятение. Невдалеке уже замелькали казаки, пронзавшие своими пиками беглецов.
– Надо скакать в крепость, а то будет поздно! – прокричал сераскиру Галиль- паша, вскакивая на коня.
– Да будут прокляты эти презренные трусы! – ожег хлыстом своего скакуна Гуссейн-ага. – Скачем в Шумлу!
Едва оба всадника на полном скаку влетели в ворота крепости, сераскир велел закрывать ворота.
– Но там же еще много наших воинов? – поразился начальник воротной стражи.
– Там остались только одни грязные шакалы! – погрозил кулаком в сторону ворот Гуссейн-ага. – Забудьте о них и готовьтесь к обороне крепости!
Позднее, правда, в крепость впустили еще воинов Али-Шаха-паши. Его анатолийские всадники-дели (что значит «отчаянные») храбро дрались с нашими казаками и гусарами. Али-шах один сумел отбиться от нашей конницы и в относительном порядке отступить.
Наши солдаты беглецов не преследовали. Николай Первый великодушно дал им «золотой мост».
К концу дня русские полки заняли все турецкие позиции. Смертельно усталые люди засыпали прямо на земле. На одном из бивуаков нашел себе приют на ночь и сам император. Прибежавший полковой командир попытался, было, поставить для него свою палатку, но Николай только отмахнулся:
– Это ни к чему! После победы сон и так будет сладок!
И завалился спать среди своих адъютантов, положив под голову конскую попону.
Для решительного штурма Шумлы у русской армии сил не было, но для плотной блокады вполне достаточно. Бои под крепостью вспыхивали едва ли не каждый день, но решающего значения они не имели.
После того как проблема Шумлы была хотя бы временно решена, настало время вплотную заняться Варной.
Глава третьяОсада Варны
Находясь в четырех сотнях верст от Константинополя и в семидесяти от Шумлы между Черным морем и лиманом Девно, Варна была одной из самых укрепленных турецких крепостей. Если Анапа являлась главным турецким форпостом на восточном берегу Черного моря, то Варна выполняла ту же роль на берегу западном. Четырнадцать каменных бастионов, соединенные между собой куртинами и глубокий ров создавали непрерывную линию обороны. Внутри крепости находилось еще две мощные цитадели. В одной из них располагался арсенал. Артиллерия в Варне была самая современная, к тому же имелись большие запасы продовольствия и пороха. Во главе обороны крепости стоял Сересский визир Юсуф-паша, испытанный и верный соратник султана. Помощником его был еще один любимец султана капудан- паша Ицет-Мухамед, отличавшийся особой жестокостью. При подавлении мятежа янычаров, он лично резал им головы.
Сбив турецкие дозоры, русская армия постепенно подступала к Варне. Первым к Варне подошел отряд генерала Сухтелена. Стояла страшная жара и солдаты падали на ходу без чувств. Граф Сухтелен отрезал Варну от остальной Турции и установил связь с Черноморским флотом.
На подходах к крепости турецкий гарнизон дал жестокий бой. В какой-то момент неприятелю удалось прорвать боевые порядки Полоцкого полка. Положение спас генерал-майор Куприянов. Он сам повел в штыки последний резервный батальон, и турки не выдержали штыкового удара. Турки, никогда не выдерживавшие русского штыкового боя, не выдержали и на этот раз. Их гнали до самой крепости. Несмотря на это ситуация для нашего отряда оставалась сложной. Численное превосходство было на стороне турок.
– Может лучше все же отойти подальше от Варны? – спросил Сухтелена Куприянов, еще не остывший от горячей схватки.
– Нет! Мы остаемся! Остаемся! Остаемся! – отвечал граф.
Вскоре к Варне подошел отряд генерал-лейтенанта Ушакова.
Осада крепости начинала принимать реальные черты. 13 июля из-под Анапы на рейд Коварны подошли главные силы Черноморского флота. Там их уже ждал отряд кораблей вице-адмирала Мессера.
Из воспоминаний вице-адмирала Мелихова: «Честь открытия военных действий против Варны со стороны моря досталась фрегату «Евстафий». Главный командир заметил, что сильный отряд неприятельский, скрываясь в кустах, имел, по-видимому, намерение обойти левый фланг войск наших, подходивших в это время к крепости, приказал фрегату «Евстафий» стать против этого места выстрелами своими стараться разогнать турок. Едва фрегат успел занять назначенную ему позицию, как по нему был открыт огонь с крепости, на что и он не замедлил ответствовать, действуя в то же время и по неприятельским войскам. Вслед за этим бомбардирское судно «Опыт», заняв указанное ему место, приступило к бомбардированию Варны».
С линейных кораблей высадили на берег пехотную бригаду, которой так и не удалось показать себя под Анапой. Теперь десантники спешили к Варне, где должны были соединиться с отрядом генерала Сухтелена, который, по недостатку сил пока только присматривал за ней. Помимо этого, баркасами свозили часть корабельных пушек с прислугой и припасами. Пушки окапывали, и те открывали огонь по крепости.
В тот же день к флоту из главной квартиры вернулся князь Меншиков, только что назначенный командиром осадного корпуса. На груди его красовался Георгий 3-й степени – награда за Анапу.
– В георгиевском капитуле еще степеней много! – приветствовал его Грейг, глянув на бело-эмалевый крест.
– Остается пожелать вам сразу первую за Константинополь! – не остался в долгу Меншиков.
Однако на это раз князю не повезло. Осматривая неприятельские укрепления, он был опасно ранен осколком ядра. Пришлось Меншикову сдать команду генерал-майору Перовскому.
– Как ваше самочувствие, Александр Сергеевич? – поинтересовался Грейг, заглянув к раненному соратнику.
– Пациент скорее жив, чем мертв! – не без юмора отвечал начальник Главного морского штаба.
Генерал-майор Перовский был человеком дела. Уже на следующий день он овладел турецкими контр-апрошами. Дальше, правда, пройти не удалось. С крепостных верков открыли яростный огонь, пришлось ограничиться достигнутым.
Из хроники осады Варны: «…Гарнизон сделал сильную вылазку пехотой и конницей с несколькими полевыми орудиями. Под покровительством крепостных орудий турки отчаянно устремились в траншеи, занятые 13-м егерским полком, ударив в то же время на 14-й егерский полк, прикрывавший правое крыло. Встретив в первом своем стремлении сильный отпор, они повторяли нападение многократно, но были везде отбиты холодным оружием и, наконец, совершенно опрокинутые, обратились в бегство, потеряв до 500 убитыми и два знамя…»
В одной из таких вылазок был ранен князь Меншиков. Лично командуя отражением вылазки, он был поражен ядром в обе ноги. Удар пришелся по касательной, однако раны были жестоки. Егеря вынесли из боя князя на руках. Меншиков, кривясь от боли, говорил им:
– Не тужите, ребята! Я ранен не опасно и скоро вновь буду с вами!
Вскоре на линейном корабле «Париж» под Варну прибыл из Одессы Николай Первый. Осмотрев стоявший в ближайшем к Варне Саханлыкском заливе Черноморский флот, император остался доволен. Речь же его была предельно лаконичной:
– Думаю, что молодцы-черноморцы явят себя в нынешней войне равными славе своих отцов!
С кораблей свозили на берег тяжелые орудия и боеприпасы.
Начальником осадного корпуса Николай назначил генерал-адъютанта Воронцова. После чего император обратил свой взгляд на неприятельские бастионы.
– С чего думаете начать? – поинтересовался он у адмирала Грейга.
– Вначале думаю разогнать мошкару, а затем уже ворошить берлогу! – доложил тот.
– Не понял! – поднял брови император.
– Хочу, ваше величество, вырезать флотилию, что стоит под варненскими стенами! Не уничтожим, мороки будет много!
– Согласен! – кивнул Николай. – Дело и в правду молодецкое!
Диверсию против турецкой флотилии Грейг поручил начальнику штаба Черноморского флота капитану 2 ранга Мелихову.
Василий Иванович Мелихов был фигурой весьма колоритной. В судьбе этого незаурядного человека удачи и неудачи сменяли друг друга как в калейдоскопе. Так не слишком удачным был дебют флотской службы молодого мичмана. Назначенный в 1807 году на фрегат «Спешный», который был отправлен в подкрепление Средиземноморской эскадры Сенявина, он был захвачен в плен англичанами. После заключения мира, Мелихов был переведен на Черное море, но и там ему снова не повезло. На бриге «Царь Константин» он потерпел крушение около Анапы и снова четыре месяца провел уже в турецком плену. Однако затем энергичный и грамотный офицер был замечен главным командиром Черноморского флота и портов Грейгом. Адмирал вначале назначил лейтенанта своим флаг-офицером, а потом, по достоинству оценив незаурядные административные способности, в чине капитан-лейтенанта назначил… начальником штаба Черноморского флота. При этом надо помнить, что в то время начальник штаба являлся по существу начальником секретариата командующего. Однако все равно это был взлет фантастический и небывалый. Как состоялось столь удивительное назначение, как его утвердил император Николай доселе не понятно. Скорее всего, Грейг просто воспользовался тем, что в первые месяцы воцарения из- за декабристского мятежа, у Николая до флотских дел просто не доходили руки. Не менее поразительно и то, что молодой офицер, став вторым лицом на Черном море, оказался на своем месте. И это, не смотря на длит