В осадный лагерь гвардейцы вступали со старой солдатской песней:
У нас войска очень много,
Все – лихие молодцы.
Мы надеемся на Бога
И на русские штыки!
Нам товарищ – штык трехгранный,
Хочет кровь врага пролить.
Мы на то его точили,
Чтобы грудь твою пронзить!
Гвардия пришла, чтобы переломить ход войны. Прибывшие полки сразу же включили в состав осадных войск.
Теперь варнский лагерь уже сам напоминал настоящий город. Участок, где квартировали егеря так, и назывался «Егерской улицей». Остальные палаточные городки по названиям, квартировавших там полков. На «Морской площади» жили в своих палатках моряки. Тут же располагался телеграф. Чуть дальше был артиллерийский квартал и госпитальный поселок. Гвардейский корпус образовал, соответственно, две свои улицы, названных просто «Гвардейская» и «Конногвардейская».
Вскоре к лагерю стали прибывать торговые суда из Одессы. Для купцов после закрытия проливов с началом войны наступили не лучшие времена, но теперь у них, наконец-то, появились достойные покупатели. Недалеко от берега круглые сутки бурлил рынок, где можно было увидеть торговцев со всей Европы.
На позициях тоже шла своя обыденная жизнь. Солдаты развлекались тем, что поднимали из окопов на штыках фуражки, а турки палили по ним почем зря. Тут же спали сменившиеся с пикетов и ни ружейная пальба, ни непрерывный грохот пушек не мог их разбудить.
Вместе с гвардейцами к Варне прибыла и ракетная рота.
– Это кстати! – обрадовался граф Воронцов и тут же велел ее командиру показать туркам, где раки зимуют.
Михаил Семёнович Воронцов
Для начала решено было обстрелять передовой турецкий редут. Подполковник Внуков расставил в ряд здоровенные шеститрубные станки. Трубы вставили начиненные порохом 20-фунтовые ракеты.
– Подпаливай! – крикнул Внуков.
Зашипели горящие фитили. Затем из труб ударил форс пламени, и длинные сигары одна за другой взлетели в сторону неприятельского редута. Сидящие в редуте визжали от страха, наблюдая, как на них падают невиданные дотоле снаряды. Тем временем охотники Симбирского полка во главе со штабс- капитаном Сульженко обошли редут с тыла, и вышибли обезумевших турок оттуда штыками.
– Хорошая штука эти ваши ракеты! – похвалил Внукова граф Воронцов. – А ну-ка, пугните наших друзей и в самой крепости!
– Станки развернуть! Ракеты в трубы уложить! – скомандовал Внуков.
– К стрельбе готовы! – бодро доложили фейерверкеры от станков.
– Ну, тогда запускаем Змея Горыныча! – усмехнулся Внуков, самолично подпаливая зажигательный шнур. – Сейчас на славу повеселимся!
С жутким шипением и воем взвилась первая ракета, за ней другая, третья. Оставляя в небе огненный след, они летели в крепость, где, падая и взрываясь, поджигали все вокруг. Вскоре из Варны донеслись истошные вопли турок.
– Никак фейерверку нашему радуются! – смеялись солдаты-ракетчики. – Так нам не жалко, мы еще запустим!
Вряд ли тогда кто-то из свидетелей этого события предполагал, что он присутствует при рождении самого мощного и страшного боевого оружия грядущих эпох…
Тем временем для деблокады Варны с юга спешил 30-тысячный корпус Омер-Вриони паши. Албанец Омер-паша совсем недавно отличился в Морее и был любимцем султана.
Турки, было, ударили по передовому отряду генерал-адъютанта Бистрома у деревушки Куртепе (что означает «Волчья гора»), но были отброшены. Вскоре после этого Омер-паша был остановлен во встречном бою гвардейским отрядом генерала Фрэйтага всего в шести верстах от крепости. Первый натиск выдержали лейб-гвардейские гренадеры. В штыковом бою пали генерал Фрэйтаг и полковник Зайцев. Смерть командиров внесла некоторое замешательство в рядах, но подполковник князь Мещерский с саблей наголо снова повел полк вперед, и гренадеры выстояли. А затем подошел Павловский полк. Турки бежали, бросая зарядные ящики и обозы.
На другом участке турки все же сумели прорваться в тыл вагенбурга у Куртепе. Теперь до Варны им оставалось уже совсем не много. Многочисленная турецкая пехота продвигалась вперед, умело прикрываясь кустарником. Наконец Омер-паша ввел в бой свой последний резерв 15- тысячную конницу. Конница в неистовстве прорвалась к прикрывавшим осадный лагерь редутам. Храбрость турок в этой атаке была необыкновенна. Знаменосцы-байрактары и муллы, подавая пример, первыми с криками бросались грудью на картечь, взбирались на редуты, водружали на гласисы свои значки и тут же умирали на штыках, прославляя Пророка. Здесь отбивался от турок малочисленный отряд генерала Бистрома. Генерал кликнул охотников:
– Ребята нас мало, но атаковать надо! Уцелеть надежды никакой! Кто за мной, вперед!
И первым кинулся с обнаженной саблей в гущу врагов. За Бистромом пошли все. Это был уже не бой, а настоящая резня. Бились до последнего. Когда ломались штыки, дрались прикладами. Когда разбивали в щепу приклады, в ход шли кулаки. Отчаянно дрался поручик Измайловского полка барон Вревский. Несколько рубленных ран получил он, но так и не покинул поля брани. Мы еще встретимся с этим храбрецом!
Пощады в той схватке никто никому не давал, да никто ее и не просил. И все же пыл турок оказался слабее русской стойкости. Неприятель бежал, причем столь же стремительно, как совсем еще недавно нападали. Из отряда Бистрома уцелели немногие, но дело свое они сделали. Вечная им за то память!
Теперь уже отряд принца Евгения Виртембергского сам устремился на пересечку турок, чтобы окончательно отбросить их от Варны. Украинский, Одесский, Азовский и Днепровский полки, егеря, лейб-уланы и лейб-казаки, артиллерия – все горели желанием посчитаться за кровь товарищей. Удар русских полков был всесокрушающ! Они гнали турок до только что воздвигнутого им в перелеске редута. Затем был тяжелый бой за редут.
Сражение при Куртепе 18 сентября 1828 года
Из хроники сражения: «Отбитый пехотою первой линии, неприятель упорно повторял нападение четыре раза, но без успеха. Битва была жестокая. Принц Евгений получил легкую рану в плечо, но не оставил своего места. Видя неудачу в центре, турки пробрались кустарниками, открыли сильный огонь по правому флангу и в тыл…»
Генерал-майор Дурново с Азовским полком взошел на местные высоты и оттуда бил турок точным огнем. Солдаты, забивая в стволы свинцовые пули, говорили:
– Сверху вниз и пуля быстрее летит!
Переведя дух, Дурново повел азовцев дальше, но был убит. Атаку возглавил генерал-майор Симанский.
Из хроники сражения: «Видя храброе наступление русских, неприятель покушался опрокидывать их сильною атакою своей многочисленной конницы, но, построившись в каре, батальоны отразили турок, быстро свернулись в колонны, снова наступили под сильнейшим картечным и ружейным огнем, и, не смотря на потерю своего второго начальника генерал- майора Симанского, Днепровский полк с батальоном Украинского принял направо, и поддержанный в свою очередь Азовским полком, явился в нескольких шагах от укреплений, бросился на вал, взял орудие и проник в лагерь…»
Казалось, победа при Куртепе близка, но турки вновь бросили в бой столь огромные силы, что нашим пришлось не сладко. Взаимное истребление продолжалось до наступления темноты. Только тогда измученные противники разошлись на исходные позиции. Наши потери были огромны. Убитых и раненный было за две тысячи человек из пяти тысяч участвовавших в бою. Турки потеряли в три раза больше. Измученные семичасовым штыковым боем люди падали от усталости на землю.
– Еще один такой бой и от полков останутся только знамена! – мрачно вздыхал принц Виртембергский и тут же на барабане принялся писать донесение императору:
«Вверенные мне войска сражаясь семь часов с неприятелем, впятеро сильнейшим, находившимся в позиции, к которой трудно было приблизиться, и еще труднее привести в действие многочисленную артиллерию и употребить отличную кавалерию, у нас находившуюся, не смотря на все эти неудобства, ограниченные почти одним действием пехоты, бились с рвением героев. Хотя успех не увенчал их, но чрезвычайные и почти невероятные усилия, ими оказанные, достойны милостивого воззрения Вашего императорского Величества».
Разбить войска Омер-паши не удалось. Однако теперь ему было уже не до деблокады Варны. Ужасающие потери заставляли думать о собственном спасении.
Весьма интересна оценка бою при Куртепе, была дана будущим прусским фельдмаршалом Мольтке: «Атака на Куртепе является одним из самых блестящих дел похода 1828 года: хотя предположенное нападение не увенчалось успехом, но храбрость русского войска произвела на турок сильное впечатление, что последствия этого боя существенным образом повлияли на исход кампании. Пример этот служит доказательством, насколько строгое повиновение даже среди самых затруднительных обстоятельств представляет одну из первейших военных добродетелей».
Омер-паша Вриони
После бойни при Куртепе крепость была предоставлена своей судьбе. Медленно шаг за шагом осаждавшие стягивали петлю на шее Варны. Отчаянно сопротивляясь, турки отдавали одно предмостное укрепление за другим. Бои за каждый метр шли кровопролитнейшие.
Из воспоминаний участника осады полковника Менда: «Храбрость турок в окопах доходит до неимоверности. Их меткие выстрелы, отчаянная смелость и отличное хладнокровие достойны удивления и сиими доблестными качествами народа предводители их успели воспользоваться в совершенстве. Едва ядро успевало просвистеть над головами саперов и, ложась в бастион, подымало черное облако пыли, едва стрелки наши, расположенные вдоль контр-апроша по бойницам успевали прицелиться, как меткий выстрел уже летел и поражал артиллериста, или стрелка через узкую бойницу. Девять орудий беспрерывно анфилировавших бастион, не могли удалить дерзких защитников Варны. Они осыпали осаждающих пулями, ручными гранатами, бомбами. Работы, производимые во рве, под прикрытием орудий и стрелков вдоль контрэскарпа, беспрерывно останавливались».