Нет, ну, положим, – родня, но у всего есть свои границы дозволенного, а эта женщина их явно переходила.
Все же у дядюшки бескрайнее терпение.
Живот снова скрутило. Эх, мне бы сейчас легкий овощной салатик.
Но так лень двигаться… У меня жутко ныло все, что пониже спины, от сегодняшней «легкой» прогулки верхом.
Вот разъезжала всегда в карете, и нечего было в седло прыгать!
Чего ради счастья брата не сделаешь!
Намылив руку до локтя, зевнула. Запах от мыла усиливался.
Вода расслабляла, да так сильно, что глаза слипались. Сопротивляться дремоте просто не осталось сил. Я снова широко зевнула и, откинувшись на бортик бочки, блаженно прикрыла глаза.
С террасы доносились трели птиц и легкий шум дождя. Он все так же моросил, питая землю влагой.
Снаружи на террасе послышался легкий шум. Приоткрыв один глаз, не увидела ровным счетом ничего. Только полумрак.
Да, уже смеркалось.
Вода остыла, но все равно оставалась приятной для тела. Комнату освещала масляная лампа. На кровати лежала приготовленная голубая ночная рубашка. Длинная, мягкая и теплая. Все располагало к тому, чтобы выбраться из бочки, обтереться и упасть на мягкую кровать, обнять подушку и забыться крепким сном…
Но лень…
Это же шевелиться придется, а мне сейчас было так хорошо. Улыбнувшись, я выпустила собственную магию и вмиг нагрела воду.
Какое блаженство! Вокруг заклубился пар.
Кое-как намылив грудь, вылила на себя воду из кувшина и вздохнула. Вот бы сейчас кто-нибудь вытащил меня из этой бочки и отнес в постельку…
Заурчал живот. Это навело на тягостные мысли о том, что спускаться на кухню придется. Или можно подождать служанок, которые уберут бочку. Да, эта идея пришлась мне по душе. Вот их-то и попрошу принести что-нибудь съестного.
Но когда они явятся?..
Зевнув, я выпустила тряпицу из рук и снова прикрыла глаза.
– Ты знаешь, что опасно засыпать в бочке?
Услышав знакомый голос, я взвизгнула и погрузилась в бочку так, что подбородок на колени поставить можно было.
– Шиу Хэйл Уолш! – прорычала на нахального генерала, замершего в дверях, ведущих на террасу. – Ты что там делаешь, бесстыдник?!
– Подглядываю, – произнес он так спокойно и буднично, словно в этом не было ничего предосудительного.
– Да как тебе не стыдно!!!
– Мне?! – Он ткнул пальцем себе в грудь. – Лера, опомнись! Мне было бы стыдно за себя, не сделай я этого. Желанная женщина принимает ванну за стеной, а я сиди и фантазируй? Ты очень жестока!
Дракон скользил взглядом по моему вмиг ставшему пунцовым лицу и вглядывался в воду.
– А ну, отвернись, Хэйл! – процедила сквозь зубы, судорожно соображая, как много он там сможет увидеть. Вроде совсем ничего, ну разве что колени.
– С чего мне это делать, красивая моя? – Широкая темная бровь дракона приподнялась.
– С того, что это неприлично! Это возмутительно! – Я старательно подбирала доводы. – Моя репутация…
– Да не переживай, – он громко засмеялся, – я, честное слово, никому не скажу! Или наоборот, скажу и потребую, чтобы меня женили на тебе незамедлительно! – Смех затих, но его губы все равно растянулись в наглой улыбке. – К тому же все до невозможного прилично. Я в твоем декольте в трактире больше рассмотреть сумел, чем в этой бочке. Даже обидно. Так что остается надеяться лишь на свою фантазию, а она у меня знаешь какая буйная… М-м-м…
– Ты невозможный дракон! – Моя нижняя губа затряслась от досады. – Невоспитанный! Не… Да у меня слов на тебя нет. Отвернись, а то я…
– А то ты что? Воинственно выпорхнешь из этой бочки и погонишь меня с террасы, размахивая мокрой ветошью? – Он сделал большие глаза, изображая притворный ужас. – Да я только за, огонек. Но учти, я буду сопротивляться, обороняться, повалю тебя на… нет, пол холодный, так что уволоку в свою постель. Там поборемся немного, а после этого я с чистой совестью вручу тебе свой браслет. Годится такой план, Айла?
– Нет, – фыркнула я, – оставь браслет себе.
– Зря отказываешься, он все равно будет твоим. – Упершись рукой в косяк, Хэйл странно усмехнулся.
– Добейся сначала! – Во мне взыграла вредность. Просто наглость этого ящера не знала границ!
– Зачем? – Нахал сложил руки на груди. – Я, Айла, вообще не люблю идти к цели длинными путями. У меня иные методы, моя желанная лера.
– Даже знать их не желаю, – огрызнулась, покосившись на дверь. Еще не хватало, чтобы сейчас заявились служанки или еще кто похуже. Папа, например.
– И опять-таки зря. – Хэйл проследил за моим взглядом. – Да, моя огненная девочка. Я просто поставлю нас в такое положение, что даже дядюшка скажет: «Женись, племянник, или…»
– Я выберу «или»! – Нащупав на дне бочки тряпку, вынула ее и, размахнувшись, запустила в него. – Я тебе не нежная фиалка, дракон! Скажу «да», только если влюблюсь. Нахрапом не возьмешь!
– Ну все, все, не ершись. – Генерал легко увернулся от снаряда. – Не подглядывал я, честно. Просто…
– Что? – фыркнула я. – Мимо на террасе проходил?
– Ну не совсем. – Дракон прикусил нижнюю губу и прищурился. – Ладно, подловила. Но, огонек, если ты хочешь спать, то выбирайся оттуда и ложись. Ты же натурально засыпаешь там. Это опасно, Айла.
– Я хочу есть, а не спать.
– Сейчас все принесут, я распоряжусь. И за бочкой придут. Выбирайся, огонек.
– Ну хорошо, – согласилась я. – Тогда не мог бы ты убраться отсюда и не сметь больше подглядывать?
– Хм… Не обещаю… – Уголки его губ снова проказливо поползли вверх.
– Хэйл!
– Хорошо-хорошо… Исчез!
Опустив руку, он развернулся и действительно скрылся в полумраке.
Я просидела еще немного, зорко высматривая, есть он там или нет. Но все было тихо. Привстав, потянулась за полотенцем и, резко вскочив, накинула его на грудь. Прислушалась.
Ни звука.
Выбравшись из бочки, спешно добежала, скользя по полу, до кровати и натянула сорочку. Она мгновенно промокла, но это было неважно. Меня тревожило другое. Подойдя к двери на террасу, выглянула. Хэйл стоял у перил и вглядывался в даль. На его хмуром лице залегла складка.
– Не стой там, милая, – не оборачиваясь, громко произнес дракон, – сквозняком протянет. Сейчас принесут ужин. Овощи, как ты любишь. Хорошо поешь, а потом ложись и отдыхай.
Развернувшись, он улыбнулся мне и пошел в свою комнату.
Мне снова снился огонь. Жуткий, ослепляющий, палящий. Не знающий пощады. Жадные, ненасытные танцующие языки лизали землю прямо у моих ног. Пытались достать. Ужалить. Причинить боль. Пламя окружало стеной, не позволяя вырваться.
Издеваясь, мучая…
Слезы разъедали глаза. Рыдания душили…
Жарко… Страшно… Рев огня звенел в ушах, пахло паленым волосом и сажей.
Сжимая подол нелепого короткого детского платья, я искала прорехи в живой извивающейся преграде, чтобы переметнуться на другую сторону.
Туда, где безопасно.
Туда, где меня не достанет всепожирающее пламя.
Я желала спасения, но не находила его.
Сажа налипала на лицо. Крыша дома жалобно трещала, грозясь обрушиться. А я все рвалась из огненного кольца, слыша лай любимого пса.
«Токи…» – Голос охрип.
Вскинув руки, попыталась подавить стихию. Взять под свой контроль, обуздать, но… все тщетно. Бушующее дикое пламя мне не подчинялось.
Я наступила на что-то холодное и вязкое. Взглянула вниз и замерла. Кровавые следы моих босых ног. А рядом лужица крови. Темная, грязная. Она вскипела и забурлила, высыхая на глазах…
«Айла, дрянная девчонка! Ты опять шастала по берегу с этим ящером?! Сказал же – высеку, мерзавка такая!»
На объятое оранжевыми языками крыльцо выскочил отец с кувшином. Его мутный взгляд обшарил пространство. Глаза красные, лицо отекшее. Отпив вишневой бражки, он кинулся на меня, но не успел. Взвился вихрь искр. Оглушающий треск. Звон разбившегося кувшина… Пол под ногами грузного мужчины провалился, увлекая за собой.
«Ты могла бы родиться магом жизни, – прошелестел голос матушки с другой стороны двора, из ветхого покосившегося сарая. – Ты все испортила, дочь. Ты самое большое мое разочарование!»
Дверь приоткрылась, и на дорожку посыпался сырой картофель. Он запекался на глазах, кожура чернела, вздувалась и лопалась. Я даже чувствовала его аромат.
«Мы вступим в банду! Пойдем с нами, сестра, там самая жизнь».
Из пламени, разевая рты, показались искаженные злобой лица братьев.
Они смеялись и манили за собой. Огонь четко обрисовал их фигуры…
– Нет! Нет! Нет! – Мой крик оглушал. – Нет!
Остановившись, я обреченно закрыла лицо руками. Страх сковывал, не позволял думать.
Это неправда! Все ложь!
Я не разочарование! Я не дрянная девчонка! Нет! Я не могу быть сестрой бандитов, пусть и несостоявшихся! Нет!
Униженная, раздавленная собственной семьей, опустилась на колени.
Я не такая, как они! Не такая!
Рыдания душили. Что было бы со мной, не появись семья Уолшей? Кем бы я стала, оставшись одна? Кем? Как бы выжила без отца и матери, без Ульви?
Ответ меня страшил и мучил. Разрывал когтями душу все эти годы. Да… Без них я стала бы отребьем с дороги. Никому не нужным беспризорным ребенком, и это если бы выжила.
Если бы…
Треск ломающихся балок заставил вздрогнуть. Дом… Он стонал под натиском стихии. Из черных оконных глазниц рвался огонь.
«Да гори все… Гори! – простонала я. – Сгори уже и обратись в пепел! Хватит меня мучить. Сгори дотла!»
Жар становился все нестерпимее, горло жгло от каждого вдоха. Где-то там раздалось шуршание гравия. Приближалась телега. Громкий радостный лай…
«Папа, – шепнула я сухими растрескавшимися губами. – Папочка, забери меня!»
Но никто не услышал. Звук отдалялся… Меня бросили… Оставили умирать.
Расплакавшись, я упала на колени и сжалась в комочек. Силы покидали. Что-то медленно стекало по лбу, вискам. Мазнув ладонью, уставилась на красные грязные разводы на коже.