– А что же случилось? – Глаза Льюиса вспыхнули любопытством.
– Ничего особенного, – пробормотал брат, – еще раз убедился, что нет в мире никого страшнее женщины.
– Ну так это давно известный факт. – Юный дракон сверкнул глазами и подмигнул мне.
– Еще раз – и шею сверну, – процедил Хэйл.
– Хм… понял. – Льюис попытался придать лицу серьезное выражение. – Но что с Браном? Я его с пеленок знаю, странно, что он вдруг решил навязать свое общество оре.
– Она милая… – пробормотала я.
– Хм… да, милая. – Он согласно кивнул. – Но да ладно, вам тоже пора в дом.
– Вот и не стой у меня на пути! – Обняв за талию, Хэйл повел меня в комнату.
Переодевшись в домашнее платье, я завалилась на постель и, уже скорее по привычке, взяла с прикроватной тумбочки широкую резную деревянную тарелку со спелым сочным виноградом.
Вкусно, но скучно.
Спускаться на ужин не захотела. Устала, да и не желалось сидеть в окружении толпы. Сегодня мой удел – уединение на перинах. А любимые овощи мне и сюда принесли. Я взглянула на стол, где стояло пустое блюдо.
Время шло, а заняться было откровенно нечем.
Даже лежать надоело… Я достала из-под кровати куртку Хэйла, чтобы перепрятать ее получше, но тут в комнату тихо постучали. Обрадовавшись, я быстро сунула куртку под одеяло, чуть не рассыпав виноградинки, подбежала к двери и, распахнув, просияла.
– К тебе можно, милая? Ничем тут секретным не занята? – Передо мной стояла любимая матушка.
– Тебе лучше! – Я схватила ее за руку и притянула к себе. – В последние дни я тебя практически не видела.
– Со мной все прекрасно, хорошая моя. – Она вошла и легонько обняла меня, как ребенка. – Но… Я тут заметила, как из комнаты Ульви выносили ворох мокрой одежды, от которой нестерпимо пахло тиной… Расскажешь? От него ведь ничего не добьешься.
– О да! – Я просияла, мне очень не хватало наших с мамой посиделок. Мы так любили посплетничать, вернее, поведать друг другу обо всех важных событиях дня. – Их прогулка на лодке с Надией обернулась неприятным происшествием. Но наш Ульви научился плавать! А Надия, хм… – Я призадумалась. – В общем, весла и лодки не ее конек!
– Ты все еще пытаешься сосватать ему эту милую девочку? – Мама покачала головой.
– Она не его. – Мои плечи опустились, и настроение снова поползло вниз. – Я уже поняла, что проиграла.
– О, это ты никогда не любила. – Мама погладила меня по голове. – Помню, как специально поддавалась тебе в настольных играх, чтобы не видеть твоего расстроенного личика. Но да… Не его девочка, а жаль. Хорошая она. Сколько же нужно иметь внутреннего терпения, чтобы эту Гюмзу выдержать. Меня так и подмывает отпустить в ее сторону обидную колкость, но…
– Прости мама, но я несколько раз не удержалась, – призналась и, прикусив губу, усмехнулась.
Раскаяние? Нет, не слышала! Грымза свое заслужила.
– Не стоит, милая. От таких людей просто нужно держаться подальше, но девочку жаль.
– Ее опекун – дядюшка Сэтт, – невзначай сообщила я.
– Знаю и уже думаю поговорить с ним, – не разочаровала она меня с ответом. – Указать ему на пагубное влияние этой хамки на девочку, раз сам не видит, как принижают малышку.
Улыбнувшись, я покачала головой. Моя мамочка, как и я, просто не могла стоять в стороне и вечно лезла куда не нужно. Мы обе понимали, что нельзя так. Но натуру не изменишь.
– Расскажи, что у тебя и как, милая? – Отступив, она прошлась по комнате, разглядывая обстановку. – Тебя все чаще видят в компании угрюмого Хэйла…
– Он вовсе не угрюмый, мама! – возмутилась я. – Он…
– О, ты уже его защищаешь! – На ее лице появился хитрый прищур. – Папа очень зол, но его можно понять. Захария больше трех лет шлет всем женихам отказы направо и налево. Все у него недостойные: недостаточно чуткие, добрые, нежные, суровые… В общем, недостаточно какие угодно. Писем у него там уже скопилось… Да ты, наверное, и сама знаешь.
– Знаю, мам, но у нас договор…
– Ты помогаешь найти единственную для Ульви и получаешь отсрочку от брака.
Что-то в ее тоне показалось мне странным.
Вот такое чувство, что именно в эту сторону она и планировала завернуть весь разговор. Неужели пришла со мной о возможном замужестве беседовать? Я невольно напряглась.
– Да, именно об этом мы с папой и договорились, – нехотя пробормотала и сложила руки на груди.
– Ох, милая. – Матушка присела на постель. – Так ведь и в старых девах окажешься.
– Я и хотела…
– Но почему, хорошая моя? В браке столько прекрасного. А Хэйл… Я вижу огромный интерес с его стороны.
– Говорит, что я его единственная, – я снова сболтнула лишнее, но деваться некуда. Хуже – врать, а я такого в отношении мамы никогда себе не позволяла.
– Я так и знала! – Она всплеснула руками. – А Захария мне все: «Не может этого быть, этот бесчувственный сухарь неспособен на чувства!»
– Он не сухарь! Он очень даже… – Я снова запнулась.
– Целовал? – Мама прищурилась, а я покраснела. – Милая, между нами никогда не было тайн.
– Целовал, – призналась я, – и обнимал. Я не понимаю себя, мама, и тянет к нему, и страшно разочароваться.
– Мне понравился этот мужчина, что бы там папа ни говорил. Суровый, да. Прямолинейный, гордый, высокомерный. Чуточку наглый, чего скрывать, но это даже хорошо. Может, встряхнет тебя наконец и вытащит на свет.
– Мама, ну я ведь не затворница.
– Что ты, что Ульви… Я порой думаю, когда упустила вас…
В комнате повисло молчание.
Мама убрала с подушки тарелку с виноградом, отщипнув себе несколько ягод, и принялась изучать мою постель.
– А кровать у тебя мягкая какая, у меня куда жестче. Это перины пуховые, не иначе.
Встав, она откинула одеяло.
– А это что? – В ее руках оказалась злополучная куртка генерала. – Айла? Я чего-то не знаю? Он что, скомпрометировал тебя?! А где браслет?! Он должен немедленно надеть тебе его на руку. Айла!
– Мама… – Я забрала у нее вещь своего мужчины. – Мы разговаривали на террасе, было прохладно, и он накинул мне ее на плечи. А я забыла отдать. Вот и лежит.
– Не заговаривай мне зубы. Я немедленно зову отца! Хэйл на тебе женится, и точка!
– Женюсь, тетушка, – послышалось со стороны террасы, – только вы так громко не кричите, снизу все прекрасно слышно. А у кумушек уши как у сов. Куртка моя. Айла тоже моя. Уговорите ее признать нашу связь, и я прямо сейчас надену на нее браслет. Но я ее не трогал. Вы меня за кого принимаете?
– Прости, Хэйл, – маму сразу отпустило, – просто твоя вещь…
– Не хотел, чтобы Айла мерзла. – Он тепло улыбнулся. – Я вижу, вам лучше. А причину недомогания уже озвучили?
– Нет, – мама смутилась, – потом, чтобы не наводить смуту. Все же деликатное дело.
– Мама! Что за причина?
Я тут же забыла о том, что обнаружила эта неугомонная женщина, и даже о том, что, кажется, Хэйл нас подслушивал. Проходимец такой!
– Да ничего страшного, милая, но… дела женские. Все потом, я так надеялась, что мы найдем тебе жениха.
– Ну так вы его и нашли, – усмехнулся Хэйл. – Но не буду вам мешать.
Развернувшись, он отошел от двери на террасу.
– Я и забыла, что он живет через стенку, – шепнула мама. – Но заболталась я. Ужин, наверное, уже принесли, пойду я…
– Мама, а что за причина?
– Потом, потом, родная. Меня осмотрит еще один целитель, и если все как мы думаем, то расскажу непременно тебе – одной из первых. Все со мной хорошо, опасности никакой.
– Мама!
Но она, вручив мне куртку, спешно сбежала.
Вот же…
– Выходит, больше не ищем избранную для орина Ульви. – Маника скисла. – Жаль, мне очень понравилось. Здесь, в поместье, скука смертная. Серость и однообразие, а с вами было так весело.
Девушка заправила выбившийся из прически локон за ухо и тяжело вздохнула. В руках она держала постельное белье и несколько чистых полотенец. Положив все это на прикроватную тумбочку, она принялась перестилать кровать.
Вид ее грустного лица поверг и меня в уныние.
– Маника, наш с тобой уговор остается в силе, – попыталась я немного успокоить ее. – С меня все, как и обещала. Будут тебе и платья, и монетки.
– Эх… – Она содрала голубую простыню и сбросила ее на пол. – Замуж я, конечно, хочу, но вот думаю – может, мне в город податься? Там мужчины наверняка интереснее местных будут. Начитанные, умные. И я бы образование подтянула. Глядишь, и приглянулась бы кому. Как думаете, ора?
– Я думаю, что это прекрасная мысль, – похвалила ее порыв. – В городе и возможностей больше.
– Да, и работы. – Маника замерла с подушкой в руках, замялась немного. Прикусила нижнюю губу и все же затараторила: – А вашей матушке служанка не нужна?
– Спроси. – Я улыбнулась. – Но даже если и нет, то у отца несколько крупных лавок. И там можно прекрасно устроиться.
Сняв наволочку, она откинула ее к грязной простыне и принялась натягивать новую. Движения девушки показались мне нервными, словно она снова что-то обдумывает, но не решается озвучить.
– Ну? – подтолкнула я ее.
– А вы за меня не попросите? – Она замерла и просительно сложила ладони домиком.
Ну что я могла ей ответить…
– Конечно. Обязательно поговорю с родителями. Уверена, найдется тебе место и в нашей семье, и в карете.
– Ага, в аккурат ваше займу. – Она расплылась в хитрой улыбке. – Вы, я слышала, поедете совсем в другую часть империи.
– Чего это? – Я не поняла, на что эта лиса намекает.
– А того! – Она сделала большие глаза. – Вас за спиной уже все ши Айла Уолш зовут. Супруга нашего генерала Хэйла.
Я нахмурилась, но смолчала.
Маника расправила чистую простыню и натянула ее на перину. Водрузила на место подушку и, сложив одеяло, заправила кровать покрывалом.
Взглянула на меня. Я все так же молчала, только нервно мяла подол светлого домашнего платья.
– Ой, ора. А то вы не догадывались, – хмыкнула служанка. – Он, говорят, сегодня даже в турнире участвовать будет, чтобы перед вами покрасоваться. На двуручных мечах. Чтобы наш молодой хозяин и снизошел до такого! Да он турниры эти даже и не посещал никогда. А тут…