– С ним все хорошо? – Я взволнованно подняла голову и умоляюще взглянула на целителя. – Так ведь? С ним… с его магией все нормально?
– Стал даже сильнее. – Он пожал плечами. – Боюсь, именно генерал поглотил ваш дар и знает это. Он… воспринял этот факт очень болезненно.
– Винит себя, – догадалась я.
– Очень. – Целитель кивнул и вынул ложечку из бокала.
– Ну ничего. – Я снова опустилась на спину. – А дядя Сэтт?
– Выгорел полностью.
Печально.
– А еще кто-нибудь пострадал?
– Нет. Хотя… Немного ваш брат, но там все быстро восстановится. Ну и сад. Его мне безумно жаль. Я ведь вырос здесь. Родился в ближайшей деревне, к югу от виноградников. Мальчишками мы лазили в этот сад и срывали цветы, а потом дарили их местным красавицам-девочкам. Они вплетали их в венки… Работая здесь, я часами гулял по тропинкам между кустами и цветущими деревьями, клумбами. А теперь там пепелище прямо в центральном месте. Сад жаль.
– Посадим новые кусты и деревья, – взбодрила я его. – Еще ваши дети там букеты собирать будут.
– Надеюсь, боги услышат ваши слова. Но раз уж вы проснулись, спущусь-ка я в столовую, с утра ничего не ел. А вам вот… – Мужчина подошел ближе и протянул мне бокал. – Все выпить до дна. Потом можете потихоньку вставать и расхаживаться. Но с этажа ни шагу. Шиу Хэйла охранять. Он должен поспать еще хоть немного.
– Сейчас утро? – Кивнув, я снова посмотрела на террасу.
– Нет, ора, вечер. Гости разъехались, дом опустел. Остались лишь орин Бран с невестой и орин Льюис. Но не заговаривайте мне зубы, а пейте.
Сев, я взяла из его рук бокал и пригубила. Скривилась. Такая горечь разлилась во рту…
– А вы что думали?! – хмыкнул целитель. – Лекарство – это вам не малиновое варенье. Все до дна!
Мне ничего не оставалось, как повиноваться.
Убедившись, что я выпила все без остатка, мужчина забрал у меня бокал, поставил его на прикроватную тумбу и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Посидев немного, я развернулась и свесила ноги с кровати. Голова слегка кружилась, но это было терпимо.
Поднявшись, окинула себя придирчивым взором – длинная ночная рубашка с закрытым воротом выглядела донельзя приличной. Сочтя, что появиться в таком виде в коридоре приемлемо, медленно отправилась к двери.
Тихо ступая по коридору, придерживалась рукой за стену. Перед глазами все расплывалось. Остановившись, чтобы немного передохнуть, прислушалась.
За ближайшей дверью послышался негромкий голос Маники:
– Нет, ты не прав, Ульви Уолш! Никто не смеет решать за нее!
– Она чуть не погибла из-за Хэйла! – раздалось громкое в ответ.
Я легко узнала и брата. Столько эмоций! Обычно он куда сдержанней.
– Но не погибла же!
Я словно видела, как Маника отмахивается от слов своего избранного.
– Тем более, Ульви, это было ее решение! Только ее! Значит, так сильно любит, раз решила пожертвовать собой ради него. Я бы сделала то же самое…
– Еще не хватало! – рявкнул брат.
– И тебя бы не спросила, – с ехидцей осадила она. – Только попробуйте с отцом увезти ее – такой шум подниму! Не то что больные – мертвые встанут!
– Женщина, я тебе еще браслет на руку не надел, а ты мне уже перечишь!
– А ты надень, – фыркнула она, – я еще и верховодить начну!
Я тихо рассмеялась. Молодец, Маника! Это она там меня отстаивает.
Нет, ну прелесть, а не невестка будет!
Вот такую Ульви и нужно. У нее он до рассвета уже не засидится в кабинете – за ноги оттуда вытащит и в постель уложит.
Еще раз мысленно порадовалась за брата и пошла дальше. Нужная мне комната была предпоследней на этаже.
Добравшись туда, приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
Здесь царил полумрак. Редкие лучи заходящего солнца пробивались из небольшой узкой щели не до конца задернутых штор, а в них летали крупные частички пыли. Они светились и словно парили.
И запах стоял такой… Ромашка!
Да, в комнате сильно пахло травами.
Выдохнув, я вошла.
Бардак! Здесь явно не хватало женщины. Все разбросано по углам. Вещи, навешанные на двери гардеробных шкафов, книги прямо на полу.
Как-то я даже растерялась. Прибраться тут явно будет нелишним.
Прошла еще немного и взглянула на кровать.
Дядя Сэтт не спал, лежал с распахнутыми глазами и, кажется, всматривался в окно через ту самую узкую щель штор.
Мужчина выглядел постаревшим. Лицо бледное, черные круги под глазами. Глубокие морщинки, которых я раньше не замечала.
– И чего вам окно закрыли, если вы в него смотрите? – привлекла я его внимание вопросом.
Он вздрогнул. И тяжело повернул голову.
– Айла! – Уголки его губ поползли вверх. – Очнулась! Наконец-то!!!
– Конечно, отдохнула, и хватит. – Я старалась говорить как можно бодрее. – А вы как? Мне сказали – выгорели? Это плохо! Но думаю, если хорошо вглядеться в вас, то парочку всполохов обнаружим. К обороту-то способны?
Он растерялся и бестолково моргнул.
А я… Мне стало жаль его. Да, нелогично. Мне бы ненавидеть этого дракона, насмехаться над ним. Говорить, что так ему и надо. Что его боги покарали за мои мучения.
Но… Ну как можно глумиться над лежащим?!
Да и получил он сполна. И хватит!
– Дядя Сэтт, а можно я вас кое о чем попрошу? – как-то заискивающе пролепетала и постаралась мило улыбнуться.
Ну, как я умею… Демонстрируя все зубы.
– Все что угодно, доченька, – оживился он и даже попытался привстать на локтях. – Для тебя все что угодно!
– Завязывали бы вы врать, а? – немного резко произнесла я. – Нет, ну правда. От этого одни беды. Вот посудите, если бы вы много лет назад не скрыли, что избранную Хэйла бросили в огне? Если бы вы попросили у своей семьи помощи в ее поисках, как думаете, быстро бы я нашлась? С учетом, что брат-то у вас один – мой приемный папа. Вот сейчас я бы уже матерью была, а вы дедушкой. Кому хорошо сделали? Не мне точно. Гордость – это не всегда к месту.
– Да если бы гордость, милая. – Он тяжело вздохнул. – Глупость. Тебя чуть не сгубил, Хэйла едва не потерял. Дважды! Ничему меня жизнь не учит.
– Ну а в этот раз зачем солгали? – дожимала я его.
Он как-то обреченно усмехнулся и взглянул на потолок.
– Все та же глупость…
– А если подробнее?
Я прошла по комнате и присела рядом с ним на кровать. Как же плохо он выглядит… Впалые глаза. Ладони мелко дрожат.
– Дядя Сэтт?
– Ты очень добрая, Айла. Я знал, что, когда эмоции схлынут, не станешь меня сдавать. Пожалеешь дурака. Потому я и соврал ему. Попытался выиграть хоть немного времени. Я устал жить в этих пустых стенах. Хочется, чтобы как у других – внуков и внучек полный дом. Бег, визги, смех. Чтобы было кого баловать. Чтобы не одному. Эгоист я, чего уж. Все не понимаю, что на меня тогда нашло. Зачем я слушал эти россказни о твоей семье? Накрутил себя. Разозлился. Самому нужно было приехать да взглянуть на тебя. Как дураком был, так им и остался…
– У меня была ужасная семья. – Я поджала губы. – Особенно отец и братья.
– Не на них смотреть нужно было, а на тебя.
– Вы ненавидели магов, дядя.
– Нет. – Он покачал головой. – Никогда такого не было.
– Опять обманываете! – Я взглянула на него с укором. – А как же ваша жена?
– Вот она ненавидела, и страшно. На то были причины. Мать ее от мужа сбежала к магу. От него Гюмзу родила. Грязная там история… Вот и возненавидела она того мага и всех остальных заодно. У нее был тяжелый характер, непримиримый. Даже в родах она и слушать ничего не желала о маге-целителе. А когда, уже наплевав на все ее уговоры, я его позвал – поздно было. Для нее. Сына еле спасли.
– Оуэн рассказывал иную историю.
– Он слышал сплетни и домыслы. Сам я не решался с ним о матери поговорить. Все та же трусость и проклятая моя глупость!
– Мне кажется… – Я замялась. – Знаете, уж слишком много было в вашей жизни этой «глупости», дядя Сэтт. Может, пора умнеть?
– Пора, доченька, – выдохнул он. – Давно уж пора.
– А что у нас здесь происходит? – Дверь в комнату распахнулась шире, и в проеме показался сердитый целитель. – Я вроде сказал расхаживаться, ора, а не в гости ходить. Только глаза ведь распахнули!
– А со мной все замечательно. – Я попыталась улыбнуться, но, видимо, вышло не очень.
Целитель нахмурился еще больше, прищурился…
– Усыпите, да? – жалобно пропищала я. – Как остальных?
– Надо будет – еще дня три не проснетесь, – утвердительно кивнул он. – Я ее выхаживал столько дней, а она тут по коридорам шастает!
– Простите… – Я втянула голову в плечи. – Я, пожалуй, пойду, дядя Сэтт.
Мужчина глухо засмеялся.
– Иди, доченька, я сам его боюсь. Попробуй слово поперек скажи – так залечит… Это, кстати, ави Фаур Оуэна много лет назад на ноги после травмы поставил.
– Жаль только, память не вернул, – вздохнул целитель.
– А он хоть когда-нибудь вспомнит? – не могла не спросить я.
– Боюсь, что нет, ора. Но вы можете создать для него новые воспоминания. Все в ваших руках. – Он улыбнулся и тут же стал серьезным. – В комнату, Айла, под одеяло и пока лежать. Вы сон шиу Хэйла охранять должны были!
– Иду я, иду, – проворчала, поднявшись, и неторопливым шагом поплелась обратно.
Лежать так лежать.
С таким лекарем спорить – себе дороже.
Вернувшись к комнате генерала, остановилась у двери и, прикрыв глаза, сделала глубокий вдох и выдох. Все же рано поднялась, но не проведать дядю Сэтта я просто не могла.
Эмоции потихоньку остывали, и я начинала задумываться над тем, что же произошло с нами.
Монстр, что терзал мою душу столько лет, вдруг обрел лицо, и оно оказалось вовсе не зловещим. Конечно, я могла и не простить, лелеять ненависть в сердце и дальше. Мстить, подло и жестоко…
Но как?
Через Хэйла, причиняя боль и ему, используя как инструмент для травли его отца. И к чему бы это привело в итоге? Ни к чему. И я, и Хэйл, и дядя Сэтт были бы глубоко несчастны. Ни будущего, ни счастья, ни надежды на лучшее. Одна лишь боль на троих.