– Глупо, да? – пробормотал Альфред, не отрывая взгляда от планеты Голанды, величественно плывущей под раскинутыми батареями нашего звездолета, который уже полгода висел у нее на орбите. – Столько веков надеяться, что не одни во Вселенной. Принять послание за три тысячи световых лет, построить звездолет, проколоть пространство, примчаться сюда… и найти только руины и кости?
Я сделала глубокий вдох – казалось, в каюте не хватает воздуха, хотелось распахнуть иллюминатор, как форточку, чтобы ворвался свежий ветер с этих морей и архипелагов, плывущих далеко под нами. Но вокруг был вакуум орбиты, а про воздух Голанды лучше и вовсе не говорить…
– Ты все о нас, а представь, каково им? Они-то надеялись, что кто-то разумный услышит их сигнал, и в тот же миг они окажутся не одиноки во Вселенной.
Альфред задумчиво кивнул.
– Но есть плюсы, – сказала я.
– Плюсы? – удивился Альфред. – Планета мертвая, цивилизации нет, информации нет, датацентры рассыпались в пыль, Эрик пытается выучить язык по дорожным указателям…
– Есть насекомые и моллюски.
– Они есть и на Земле! – Альфред трагически поднял руки.
– Зато есть наша экспедиция.
Альфред задумался.
– Да, – признал он. – Это лучшее, что случилось в моей жизни. Мы делаем историю человечества. И люди прекрасные, и ты просто счастье. Люблю тебя. – Он чмокнул меня в щеку, сел на пол и приложил ухо к моему животу. – Как там наш Джонни? Мне кажется, он уже шевелится!
– Тебе кажется… – улыбнулась я.
Дверь распахнулась, и в каюту стремительно влетел Жак. Он был похож на взъерошенного попугая.
– Алик, Мила, в столовой… – начал он с порога, но осекся. – Вау, да здесь будет секс! – закончил он с уважением.
– Заходи, Жак! – засмеялась я. – Секса не будет.
– Почему все женщины говорят мне эту фразу? – притворно объявил Жак.
– Даже Алиса? – улыбнулась я.
– Мы, – поспешил объяснить Алик, – просто сидели с Мелиссой и говорили, как хорошо, что мы все встретились…
Жак огладил шевелюру и прошелся по каюте.
– Вы бы все равно встретились! – заверил он. – Ты, Альфред, например, был бы техником по наладке теплиц! А ты бы вызвала специалиста! А он бы такой прилетел к тебе на Луну, все настроил и говорит: «Мэм, работа закончена! Как будете расплачиваться?» И Мила тут ме-е-едленно снимает бретельку…
– Дурак, – улыбнулась я. – Так чем сегодня кормят?
– Кормят? – не понял Жак.
– Ну, ты вошел со словами, что в столовой…
Жак хлопнул себя ладонью по лбу.
– Да! – закричал он. – В столовой! В столовой сейчас начнется доклад Эрика! Нейросеть расшифровала полярную рукопись!
Альфред аж присвистнул.
Я встала так резко, что закружилась голова.
– Моя нейросеть расшифровала полярную рукопись? – жадно спросил Альфред. – Мы теперь знаем язык? Эрик смог ее прочесть? Что там?
– Спойлеров жаждешь? – Жак погрозил пальцем. – Эрик сказал, что там ад. И раскрыта тайна гибели.
Некоторое время мы потрясенно молчали. А затем Альфред расхохотался и хлопнул Жака по плечу:
– Я тебе чуть не поверил!
– Да вы сговорились, что ли? – обиделся Жак. – Шутишь вам – верят. Скажешь правду – ржут. Разве я стал бы такими серьезными вещами шутить?
– Да! – сказали мы с Альфредом хором, и даже сам Жак засмеялся.
В столовую набилось полсотни людей. Эрик Смоленски стоял у проектора, глаза его сияли. Наконец вошел сам Марк Йоганн решительной походкой и сел в первом ряду, его большая лысая голова покачивалась в луче проектора.
– Начинайте, Эрик! – скомандовал он.
– О’кей, – начал Эрик. – Ну, вы знаете, что на Южном полюсе нашли станцию, где под многометровым слоем льда…
– Знаем, проматывай! – закричал Альфред.
– Правильно! – поддержали его.
Эрик замялся:
– Но в начале я все же должен поблагодарить моих коллег – лингвистов, программистов, которые столько работали над расшифровкой единственного на планете…
– Да к черту предисловия! – снова закричал кто-то, а Марк Йоганн даже постучал ладонью по спинке кресла – то ли в знак согласия, то ли призывая к дисциплине.
– Короче, – выпалил Эрик, – сегодня утром нейросеть нащупала ключевые паттерны и смогла выстроить лингвистический корпус. И рукопись оказалась полностью расшифрована!
Зал взорвался аплодисментами.
– Рукопись объемная, – продолжал Эрик. – Она очень красива. Хотя мы никогда не узнаем, как звучал этот язык на слух. В тексте шаг за шагом описана катастрофа Голанды. Если кратко: цивилизация погибла от мозгового паразита.
В столовой наступила гробовая тишина.
– Этот паразит, – продолжал Эрик, – описан как маленький жучок, обладающий связью с себе подобными. Возможно, что-то вроде телепатии или радиоволн. Вместе они образуют коллективный разум, что-то вроде улья. Альтернативный разум, который поставил себе цель уничтожить цивилизацию. Жучок незаметно проникает в мозг, выпускает нити, врастает в нейронные связи и берет под контроль поведение. С этого момента жертва паразита превращается в ходячее оружие: люди Голанды продолжали вести привычный образ жизни и внешне ничем не выделялись – они так же ходили на работу, смеялись, проводили время с семьей, строили карьеру, но на самом деле уже не были людьми: личность была стерта, а все поступки были направлены на развал цивилизации, захват власти и распространение паразитов. Зараженные совершали обычные с виду действия, в которых трудно было распознать саботаж. Но каждый выполнял свою часть тщательно скоординированной программы, и в этом была их сила. Поэтому о катастрофе узнали не сразу. А когда узнали и пытались организовать сопротивление, было поздно: главные координаторы сопротивления уже сами были частью системы. Вросший в мозг жучок порождал потомство, оно множилось, питаясь тканями, новые паразиты покидали тело и расползались в поисках новых жертв, пока не захватили все архипелаги… Рукопись тоже внезапно обрывается.
Зал потрясенно молчал.
– Господи, – прошептала рядом Алиса, – Я прямо уже чувствую, как у меня в мозгу что-то ползает!
– А это электронный жучок или биологический? – спросил кто-то.
– Биологический, – ответил Эрик. – Описан как маленький конус с жевательной клешней и двумя лапками.
– Так это же светлячок! – неожиданно для себя сказала я.
– Да, – кивнул Эрик. – В рукописи говорится, что тело жучка светится по ночам.
Я вдруг вспомнила снимки светящихся руин Голанды – облепленные светлячками, словно уютный бархат, которым обросли циклопические башни мертвых городов на фоне ночного неба… Теперь светящиеся руины не казались ни трогательными, ни красивыми. Меня передернуло, к горлу подкатила тошнота.
– Эрик, – послышался мягкий голос Игнатуса Дюбуа. – А как люди Голанды могли не знать о светлячках, живя с ними в одной природе миллионы лет? Или светлячки возникли внезапно? Или у них произошла мутация?
– Не знаю, – честно ответил Эрик. – Лучше спросить у биологов. Но с точки зрения лингвиста, светлячок в рукописи – иероглиф «иш». Это известный иероглиф, мы его встречали и раньше, у него много смыслов. На уличных табличках он означает освещение. «Включайте огни перед поворотом». Или: «Распродажа светильников». Рисуется иероглиф именно как конус и вверх две лапки. Поэтому я думаю, что жучок был всегда. По крайней мере еще до эры письменности.
– А как работает связь между жучками? – спросил Альфред.
– Не знаю, – снова покачал головой Эрик. – Возможно, автор рукописи сам не знал.
Марк Йоганн поднял руку, призывая к тишине:
– Коллеги, поблагодарим группу Эрика Смоленски за блестящее открытие!
Овации не смолкали долго.
– Полный текст я выложу в научную базу, если вопросы… – начал Эрик, но Алиса вдруг вскинула руку:
– Светлячок опасен?
– Конечно, – Эрик простер ладони над полом, словно оглаживал планету с орбиты, – результат мы видим, цивилизация уничтожена.
– Нет! – громко сказала Алиса. – Для человека Земли? Для нас?
Все заулыбались, потому что Алиса часто несла чушь, а Жак даже открыл рот, чтобы пошутить, но Эрик оставался серьезным.
– Я не знаю, – сказал он.
В маленькую каюту Клауса Фара набилась куча народа – сидели на кровати, на столе, на подоконнике. Клаус улыбался белозубой улыбкой, глаза его сверкали, но я видела, что он устал после полета. Если бы не черная африканская кожа, Клаус бы выглядел бледным.
– В общем, – гудел Клаус своим низким голосом, словно в его пухлых губах гуляло эхо, – нам дали на сборы три часа, всех в челнок – и к вам на орбиту. Вся работа всех групп на поверхности планеты закончена по тревоге. База законсервирована, все брошено, образцы остались. Чего ради? Как мне заканчивать диссертацию?
– Она именно по светлячкам диссертация, да?
Клаус кивнул:
– Конечно, в том числе. Хотя светлячки не самый интересный вид. Вот стрекозки! У них же крылья вращаются в панцирной втулке, они как вертолетики! Вообще чума! Никто не думал, что в живой природе может родиться крутящийся механизм!
– А светлячки? – настойчиво повторил кто-то.
Клаус остановился посреди каюты и стал разминать плечи:
– А что светлячки? Ползают. Светятся красиво. Надеваешь скафандр, включаешь музыку, выходишь в руины. Стоишь, а все стены вокруг светятся…
Алиса вдруг поджала губы и отсела подальше:
– И часто ты ходил к ним? Может, ты уже сам… того?
Клаус гулко захохотал.
– Я был в скафандре! – уверил он ее.
– Сходи к Ванде, пусть она тебя проверит… – не унималась Алиса, но на нее зашикали.
– Послушайте, я не верю в паразита, – серьезно сказал Клаус. – Светлячок убил местных людей, потом местных животных, потом морских и с тех пор три тысячи лет работает уличной иллюминацией? – Клаус скривился.
– А почему нет? – спросил Альфред.
– Меня вполне устраивала прежняя гипотеза. О вспышке сверхновой.
– Она не доказана! – возразил Альфред. – Мы не нашли подходящей сверхновой.