– Это что, теперь так ходят те, кому не достался скафандр? – удивилась я.
– Нет, это я сажусь в углу и прикидываюсь мусором, если слышу шаги, – объяснил Жак. – Комендантский час!
Я не поняла, шутит он или нет.
Жак очень старался меня развеселить, рассказывал анекдоты, показал, как свернуть из мусорного пакета лебедя. Но я видела, что ему не смешно.
– Представляешь, – сказал он наконец, – на третьем году экспедиции выяснилось, что у нас на корабле есть касты! Высшая каста – руководители подразделений, за ними – ученые вроде тебя, ну еще пилоты, а потом плебс, вроде меня: техники, ремонтники, повара и персонал. Низшей касте скафандры даже не предлагали.
– Жак, – спросила я. – А ты сам разве веришь в паразита?
Жак покачал головой.
– Я с самого начала говорил, что это чушь.
– А сейчас что говоришь?
– Сейчас так говорить нельзя, – серьезно ответил Жак. – Сейчас сразу на рентген к Ванде и в список подозреваемых.
– Подозреваемых в чем? – удивилась я.
– Враги человечества, – пожал плечами Жак. – В рукописи сказано, что паразита можно выявить по необычному поведению. Вот и выявляют. Отрицаешь опасность – пособник врага. Сомневаешься в мудрости капитана – пособник врага.
– Ты шутишь? – изумилась я.
– Я не шучу такими вещами! – обиделся Жак. – Давно не до шуток. Ты вообще в курсе, что происходит? Капитан объявил военное положение и сошел с ума. Ему никто теперь не может возразить, совет разогнан, он присвоил полную власть на корабле и все решает только сам, понимаешь? Он теперь никому не доверяет, у него особый карантин и личная охрана из подхалимов – Джафар, Глория, Вигдор, еще пара моральных уродов…
Я вдруг вспомнила рослого белокурого пилота Вигдора.
– Да ладно тебе, Вигдор прекрасный парень!
– Был, – с горечью сказал Жак. – А теперь Вигдор разбирает ежедневные доносы и устраивает в каютах обыски.
– Обыски? – изумилась я.
– Добро пожаловать в новый мир! – с горечью ответил Жак. – Да, у нас теперь обыски по доносам! Услышал подозрительный шум за стенкой – обязан написать донос. Если ты не написал, а соседи написали – значит, ты автоматически под подозрением как сообщник.
– Сообщник кого?! – все не понимала я.
– Сообщник сети паразита, – объяснил Жак. – Если попадаешь в список подозреваемых, твою каюту опечатывают снаружи на карантин, тебе запрещено покидать ее. Половина кают опечатана, куча народу в списке врагов.
– А как же работа? – удивилась я.
– Никак. Все сидят по каютам. Половина систем звездолета уже не работает. Столовая не работает, регенерация не работает, живем на концентратах и сухом пайке. Все сидят по своим каютам и пишут доносы на звуки соседей. Приказ капитана. Несогласные изолированы, остальные согласились, пишут доносы, ищут врагов. Я говорю тебе – капитан безумен. Если на корабле есть главный паразит, то это он!
– Марк Йоганн? – вскричала я. – Наш старый добрый Марк Йоганн?! Да что ты такое несешь, Жак?
Жак испуганно оглянулся и прижал палец к губам.
– Умоляю, не кричи! – прошептал он. – И не вздумай кому-то сказать, что я тебе это рассказывал! И что вообще к тебе приходил! Потому что я в списке, и моя каюта опечатана. И если узнают, мне сразу трибунал и в изолятор, к Эрику…
– К Эрику? – изумилась я. – А что с ним?
– С ним все. Он пытался стереть из базы рукопись.
Я совсем растерялась.
– Эрик? Стереть рукопись, которую сам перевел?
– Не волнуйся, рукопись Альфред восстановил. Эрик плохо понимает в вычислительной технике, но теперь он враг номер два после Клауса, а Клауса уже приговорили. Трибунал постановил, что это уже не Клаус. Он стал неадекватен за две недели ареста.
– За две недели ты бы тоже стал неадекватен! – взорвалась я, хотя изо всех сил старалась не говорить громко. – Это какое-то безумие…
Жак покачал головой.
– Не вздумай произнести это вслух. Клаус сам виноват – и жука принес, и на охранников потом бросился. Просто смирись, что у нас будут следующие похороны.
– Следующие? – переспросила я. – Ты про Джонни? Разве его хоронили? Без меня?
Жак вдруг потупился.
– Прости, – сказал он. – Альфред велел тебе пока не говорить, чтоб не расстраивать. Алисы с нами больше нет.
Я закрыла лицо руками.
– Господи… Алису-то за что?! Она тоже враг человечества?
– Нет, – покачал головой Жак. – У Алисы была слишком богатая фантазия. Так боялась паразита, что заклеила вентиляцию, залила каюту муравьиной кислотой и не проснулась…
Я тихо плакала. Жак молчал.
– Может, ты все-таки шутишь? – спросила я с надеждой.
– Такими вещами не шучу. – Он вдруг картинно встал передо мной на колени: – А вот за лифт прости!
– Эй! – не поняла я. – Встань! Что за лифт?
– Не встану. Сначала прости!
– Прощаю. Какой лифт? Что ты опять натворил?
– Это я сочинил то объявление в лифте в первый день, – вздохнул Жак. – Мне казалось, смешно. Я же не думал, что все поверят и выключат свет. И что ты из-за этого упадешь в санузле, а Ванда найдет синяк и подумает, что паразит, а Джафар начнет стрелять… Я идиот, Мила. Прости меня, если сможешь.
Я ожидала, что работа поможет мне прийти в себя, но первый рабочий день не принес радости. За время моего отсутствия тут все изменилось. Гафтер, Есико и Сумантра – все были в списке на изоляции, а в оранжереях остались стажеры – Мелик и Дора. Они все перепутали. Две недели салаты росли на минералах томатов. В гидропонной системе упала температура, а оповещение почему-то было выключено, поэтому никто не обратил внимания. Бокс с растениями Голанды был просто выжжен вместе с оборудованием. Уж они-то кому мешали? Казалось, здесь прошлись огнеметом и бушевал пожар. Хотя откуда на звездолете огнемет? Видимо, облили чем-то горючим и подожгли. Для того, наверно, и оповещение выключили, мешало жечь…
В общем, когда объявили экстренный сбор в столовой, я даже обрадовалась.
В столовой собралась, казалось, вся команда экспедиции. Но так лишь казалось, потому что люди старались рассаживаться на почтительном расстоянии друг от друга, от этого создавалось впечатление, будто столовая полна. Узнать коллег было невозможно – одни сидели в скафандрах, другие – завернуты с ног до головы в черные мусорные мешки с узкими прорезями для глаз. Я даже не могла понять, где Мелик и Дора – видимо, успели переодеться к собранию. Без костюма была только я.
Впереди на возвышении сидели пятеро в скафандрах. Но не в черных планетарных скафандрах – узких, с кислородным обогатителем для выхода во фторводородную атмосферу планеты. Нет, эти пятеро были в скафандрах настоящих, космических – белых, с зеркальным забралом, для наружных работ в вакууме. Все пятеро держали в руках монтажные пистолеты, от вида которых вдруг остро заныл шов.
Казалось, я и правда попала в другой мир. Никто ни с кем не общался – в зале стояла тишина, как в кинотеатре. Все сидели и ждали. Наконец один из белых скафандров отщелкнул забрало и со скрипом поднял. Это был Марк Йоганн. Он и правда изменился – постарел, стал жестче и напоминал теперь старого генерала.
– Коллеги, все в сборе? – отчеканил он без интонаций, оглядывая зал.
Зал молчал.
– Начнем… – Он встал и прошелся вдоль первого ряда.
На соседнее кресло рядом со мной сел однорукий скафандр. Отщелкнув обогатитель, он наклонился ко мне и прошептал:
– Ну, привет. Слушай, я хотел извиниться, что накричал вчера…
– Извинись, раз хотел, – ответила я тоже шепотом.
– Извиняюсь! – кивнул скафандр и снова защелкнул обогатитель.
Я стала слушать, о чем рассказывает Марк Йоганн.
– …враг оказался так близко к человечеству, как мы даже не могли предположить, – говорил он как на лекциях, которые я любила, только в голосе его теперь исчезли мягкие нотки. – И пусть цивилизация Голанды опередила нашу на тысячи лет, но сегодня именно мы, дети Земли, обязаны поднять знамя, выпавшее из их рук. Чтобы дать отпор паразиту. Чтобы сохранить единственную цивилизацию гуманизма и разума! Нашу общую цивилизацию!
Марк Йоганн устремил взгляд поверх голов. Зал пришел в движение и разразился подобострастными аплодисментами.
– Мы знаем, что паразит здесь, – продолжал Марк Йоганн. – Мы знаем, что он среди нас. Мы знаем, что он уже проник в наши ряды, и число жертв будет расти. Но не знаем, кто из нас уже перестал быть человеком и выполняет план врага. Поэтому вся надежда – на нас. Единому разуму паразита мы можем противопоставить только нашу сплоченность! Сейчас не время для ссор, не время для выяснения отношений. Не время для драк! – Капитан остановился рядом с человеком, у которого из складок мешка торчала рука в белой лангетке, подвязанной к шее. – Да?
– Виноват, товарищ капитан… – глухо пробормотал человек с лангеткой, кажется, это был Говард из мотористов.
Капитан снова двинулся вдоль рядов. Он попытался привычным жестом заложить руки за спину, но пухлый скафандр не дал этого сделать, руки спружинили и разлетелись. Похоже, он носил скафандр не часто.
– Наша единственная стратегия, коллеги, это терпеливо, целенаправленно выявлять сеть врагов, растущую в наших рядах. Люди, переставшие быть людьми, не смогут маскироваться вечно. Рано или поздно они себя проявят. Неожиданным словом. Странным поступком. Попыткой нарушить единство коллектива. И это – единственный наш шанс. Шанс выловить и обезвредить врага в наших рядах раньше, чем он сумеет размножиться и погубить нас всех. Бдительность, наблюдение, тесты и проверки – вот сейчас наше оружие. Я предлагаю не только продлить комендантский час, но и объявить военное положение. Выход из кают даже в рабочее время – только по особому пропуску, который буду выдавать лично я. Кто за?
Зал пришел в движение, взметнулся лес рук.
– А может, кто-то против? – прищурился Марк Йоганн.
Все опустили руки, и тут он вдруг заметил меня:
– А почему вы пренебрегаете защитой, Мелисса?