В голове все время возникал образ Веры: ее глаза, ее тело, ее губы. Иногда Дмитрий представлял, как прикасается к ним. Он начинал скучать, хотя не прошло еще и суток. Перед сном он получил смску от Веры: «Я долетела! Все отлично». Что-то написав в ответ, он выключил свет и почти сразу заснул. На его лице застыла детская улыбка.
Глава 11: Рутина
Жизнь – по сути рутина: мало что меняется быстро, если посмотреть на нее в целом. Каждый день до боли похож на предыдущий. Даже если ваша жизнь насыщена чем-то интересным, то и это со временем надоест. Например, вы редко путешествуете и вам кажется, что те, кто все время в дороге – счастливы. В то же время, человек, не вылезающий из самолетов и поездов, мечтает отдохнуть в одиночестве и больше никуда не ездить. Все поездки кажутся ему тяжелыми и обыденными, а главное, неинтересными и банальными. Он уже не смотрит в окно поезда или иллюминатор самолета. Говорит с таксистом, только, когда расплачивается за поездку. Названия городов, а иногда и стран смешиваются у него в одно целое, запутанное и пугающее. И ему хочется что-нибудь поменять. Как-то обновить свою жизнь. И так во всем. Какой бы аспект жизни вы не взяли. Все приедается рано или поздно. И вот, когда уже невмоготу, человек решается на какую-нибудь глупость. Или, впрочем, не решается. Тут уж все зависит от того, насколько он может терпеть происходящее. Отсюда – срывы, измены, отчаянные поступки и прочие вещи. Те, кто могут такое – являются участниками процесса, а те, кто нет – смотрят это в сериалах или различных бестолковых шоу. От этого они так популярны.
Все шоу по сути – подмена реальности, а главное – ответственности за свои поступки. Если человек что-то совершил на самом деле, то он сразу же подвергается общественному порицанию и попадает в разряд «плохих» или «аморальных». Но если же он все это с вожделением посмотрел в шоу или сериале, то это вовсе не грех, а так – шалость. По сути вся разница между ними в том, что у одних, как говорится, «кишка тонка», а у других нет. С «тонкой кишкой» вам придется удовлетвориться телевизором, в противном случае – реальностью. Что лучше, еще не известно, так как и то и другое со временем останется лишь картинкой в вашей памяти, а откуда она туда попала, может и вовсе не иметь значения.
Дмитрий все это понимал лучше других: сказывались годы и опыт. Но период «реальности» с Верой на время закончился и его сменила «виртуальность». То есть бесконечные звонки, смски, переписка по почте. Эта сфера, которой не существовало раньше, заменила многим все их жизненные эмоции. Даже людям взрослым, опытным. Часами они просиживают в виртуальном пространстве, боясь уже реальных встреч. А главное и самое уникальное – многие из них влюбляются друг в друга, страдают, мучаются, изменяют (с другими виртуалами), но так и не встречаются. Все происходит на уровне химии и рефлексов. Поразительно. Своего рода мастурбация, заменившая настоящую реальность.
Но я отвлекся.
Собственно, в эту «виртуальную» реальность или, лучше, «виртуальность» и погрузился Дмитрий. На работе, положив рядом телефон и печатая что-то на компьютере, он всегда ждал звукового сигнала пришедшей смски. Как только он наступал, Дмитрий как ребенок вскакивал со стула, подходил к окну и напряженно клацал пальцами по экрану телефона, пока на нем не появлялся желанный текст. Сам же писал либо сразу, либо ждал какое-то время, показывая, что он был занят. Часто отвечал сухо, а часто, наоборот, вкладывал в сообщение все свои чувства. Он играл, а иначе было нельзя. Иначе бы он стал Вере неинтересен. Но игра эта со временем становилась односторонней: Дмитрий писал все чаще, а Вера отвечала все реже. Затем и вовсе перестала. И в этот раз Дмитрий проиграл. Да и не мог он выиграть в этой, по сути, односторонней игре.
Прошло несколько недель, а после и несколько месяцев. Дмитрий все больше напоминал призрака: бледный, холодный, безжизненный. Будто Вера, не отвечая ему, высасывала из него все силы. Он стал таким же несчастным, как и раньше, когда приехал в Астану, с одним лишь отличием – он ходил на работу, боялся, что могут уволить. Тем более что прошлые прогулы стали известны начальству.
– Ты чего такой грустный? – часто спрашивала его жена по телефону.
– Я нормальный, не грустный.
– Да врешь ты все, я же чувствую. Хоть бы домой уже приехал.
– Ну и вру. И что с этого?
– Да так, ничего, случилось что-нибудь?
– Нет, все хорошо. Хандра какая-то просто. Бывает.
– Бывает. Ты когда домой? Маринка тебя ждет.
– Скоро. Билеты надо купить.
– Когда скоро?
– Ну скоро. Скажи ей, что через две недели буду.
Жена помолчала в трубку. Дмитрий почувствовал, что она погрустнела. И вдруг ему стало стыдно – он обманывает эту женщину и даже не может ей ничего сказать, что бы ее поддержало, ободрило, дало сил жить дальше.
– А у нас, кстати, офис хотят в Алматы перевести! Представляешь?
– Ну, это же хорошо?
– Не знаю, тут только освоились, а теперь опять переезд.
– Ну, ты держись там. Ты у меня – сильный.
Был ли Дмитрий еще ее мужем – он не знал. То есть мужем не по документам, а по ощущениям. С одной стороны, он вычеркнул Иру из своей жизни, когда та не поехала с ним, но с другой – она была единственным человек, которому до него не все равно, который всегда поддерживает его. Несмотря на все эти измены. Ведь Ира все понимала. Да она была доброй, иногда наивной, но она никогда не была дурой. Просто все прощала и смирялась со своей долей. Дмитрию опять стало стыдно и ему захотелось сказать Ире что-нибудь приятное:
– А хочешь я завтра приеду?
– Чего?
– А того! Хочешь? – спросил он и улыбнулся.
– Можно…, – она как-то замялась, – то есть хочу. Приезжай, конечно. Мне будет приятно.
– Я утром билеты только куплю и к тебе с Маринкой.
– Мы будем рады.
– Ну, все – пока. До завтра, то есть.
– До завтра.
Дмитрий положил трубку и кинулся к компьютеру, выбирать билеты на завтра. Почти все было раскуплено, но один билет он все-таки купил, переплатив за него вдвое больше обычного. Внезапно он почувствовал, прилив какой-то бодрости, несвойственный для него вкус свободы… свободы от Веры. От всего, что с ней связано. От радости он прыгнул на диван и стал кричать несвязанные слова. Словно какой-нибудь ребенок, который узнал, что можно не ходить в школу и целый день провести дома.
Утром он решил заехать на работу, предупредить свою команду, что срочно улетает в Москву. Наспех проверив почту, он позвонил боссу и сказал, что будет в офисе завтра днем. Затем он сел в машину и поехал в аэропорт. Утреннее солнце светило особенно ярко, хотя и не грело. На лужайках кое где прорезалась весенняя трава, а первые перезимовавшие птицы бродили по земле в поисках свежих семян газонной травы, раскиданной рабочими. В воздухе пахло весенней свежестью.
«Хорошо-то как! Вот это я понимаю! Вот это по-настоящему! – стоял Дмитрий на трапе самолета, вдыхая полной грудью. – Жить хочется!»
– Мужчина, заходите уже! – крикнула стюардесса.
– Сейчас, сейчас. Иду уже! А Вы – симпатичная, – внезапно для себя сказал Дмитрий и как-то по-детски улыбнулся.
– Что? – не поняла та из-за рева двигателя, – Не слышу Вас!
– Симпатичная, говорю! – прокричал Дмитрий ей в ухо.
– Заходите уже, – она дернула его за рукав, несильно, – пора. Не валяйте дурака.
– Все, уговорили. Захожу!
Он прошел мимо нее, специально зацепив ее ногу своей и сделав вид, что чуть не упал. Она засмущалась:
– Ну хватит…, – сказала она неловко. На ее щеках появился румянец.
Салон самолета был забит людьми – все готовились к взлету. Доковыляв до своего сидения, Дмитрий сел и достал журнал из переднего кресла. Открыв его на первой странице, он увидел стюардессу, в праздничной форме, похожую на ту, что встретила его на трапе. Только немного красивее.
«Классные эти стюардессы. Вот взять бы одну такую в жены! Надо у этой телефон попросить» – внезапно подумал он. Внезапно эта шальная, не понятно откуда взявшаяся мысль показалась ему глубокой, цельной и единственно верной. А главное – дающей надежду. Он будто понял, что нужно сделать, чтобы разорвать тот порочный круг, из которого он не может выбраться уже несколько месяцев.
Сложно сказать, почему он решил это сделать. Но он резко встал, слегка задев головой ящик для хранения вещей, затем, немного пошатываясь, направился в хвост самолета и подошел к стюардессе. Та красила брови, слегка приоткрыв рот. Рядом с ней сидел стюард и копался в своем тонком планшете.
– Девушка, дайте мне свой телефон! Прошу Вас.
– Да Вы что? Сумасшедший что ли? То заходить не хотели, то теперь телефон просите.
Сидевший рядом стюард от неожиданности выронил планшет. Потом поднял его и вытер влажной салфеткой. Самолет уже выруливал на взлетную полосу, и пилот попросил пассажиров пристегнуть ремни.
– Прошу тебя, дай мне свой телефон! – умолял ее Дмитрий.
– Нет, хватит. Садись на место! – она перешла на «ты». И это понравилось Дмитрию.
– Не сяду, пока не дашь телефон. У меня серьезные намерения. Мне очень нужна женщина! – он вытащил свой телефон, чтобы записать новый номер.
– Да что же это с ним? – металась стюардесса, не зная, как лучше поступить.
– Мужчина! Идите на место! – крикнул стюард. – Мы взлетаем!
Но Дмитрий не обратил на него никакого внимания.
– Не дашь? – уже спокойно спросил Дмитрий.
Стюардесса огляделась, будто пытаясь понять, сколько людей за ними наблюдает, потом опустила глаза и сказала:
– Нет, – ответ дался ей с трудом.
Дмитрий ничего не ответил: быстрым шагом он направился к своему месту. По дороге у него завибрировал телефон.
– Да, – грубо рявкнул он.
– Летишь уже? – спросил женский голос.
– Да, в самолете.
– Когда будешь дома?
– В шесть наверно.
– Хорошо, буду ждать. Я возьму отпуск на несколько дней.
– Отлично!