проблемный мужчина. Рядом с ним всегда будет маячить Броня, эта неумная бронтозавриха. Зачем мне все это? – В голосе Алины звучали уже досада и раздражение. Она явно не была рада тому, что с ней опять заговорили об Олеге.
– А где ты сейчас найдешь беспроблемного кавалера? – парировала Ася. – Возьми любого мужчину сорока-пятидесяти лет, ну, то есть того возраста, соответствующего нашему: у всех мужиков какие-то заморочки.
– Тогда уж лучше одной жить, – вздохнула Алина.
– Когда одной – тоже проблемы, но только уже свои. Нет, я не о том, что надо сесть на шею какому-нибудь добренькому дяде, и пусть он тебя теперь везет… Нет! Я о том, что проблемы будут всегда. Даже когда одна дома сидишь, и вроде тишина и покой, и никто не мешает. У одиночества свои минусы! Пойми, я вот о чем: у тебя с Олегом будут проблемы, да. Там Броня иногда появляется, шороху наводит, тут я не спорю. Но проблемы с Олегом – это ерунда по сравнению с теми неприятностями, которые начинаются у немолодой одинокой женщины. В материальном, психологическом и физическом смысле.
– Я – немолодая?! – пронзительно вскрикнула Алина. – Да ко мне еще «девушка» – на улице обращаются! Мне никто не дает моих лет, я… Я здорова! Меня не надо пока еще за ручку через улицу переводить! Я в прекрасной физической форме, у меня есть деньги, работа… У меня проблем нет!!! Да что я, у меня мама еще бодрячком! А ей, между прочим, скоро семьдесят.
– Вот именно, – упрямо возразила Ася. – Дай бог здоровья твоей маме, но сколько она еще продержится в такой отличной форме? Пять? Десять лет? Двадцать? Да я не видела еще людей в возрасте, которым не надо менять суставы, например, или хрусталики в глазах… У которых совсем нет проблем со здоровьем! А Альцгеймер с Паркинсоном? Да, есть счастливые старики, которые бегали-бегали бодрячком, а потом бах – просто не проснулись утром, не доставив никаких хлопот своим близким. Но это редкость. Ты должна трезво смотреть в будущее: скоро тебе придется стать нянькой своей маме. Либо самой ухаживать за ней (а для этого требуется свободное время и деньги), либо сиделку нанимать – а это тоже деньги. Или в хороший пансионат ее определить – но это опять деньги, и немаленькие. А твой климакс?
– Какой климакс, Ася, ты в своем уме? – Похоже, Алина была шокирована. – Мне еще до него далеко…
– Сколько до него? Лет десять? Пятнадцать? Вот как раз одно к одному: дряхлость твоей мамы и твой климакс – они вместе и сойдутся. Приливы и отливы в одном флаконе.
– Ася, но сейчас такой уровень медицины…
– Деньги, деньги нужны для твоей хорошей медицины!
Они уже орали друг на друга, точно сумасшедшие. Но у Аси при этом сердце оставалось холодным. Ей было приятно ставить на место выскочку и зазнайку Велинскую, вздумавшую считать себя вечной властительницей мира и мужских сердец. Ее, эту роковую красотку, давно надо было приструнить, вернуть в реальность. Велинская ведь особо не думала, когда переспала с Зоммером в то время, когда Броня лежала в роддоме, – ну так пусть теперь отвечает. Пусть страдает. Не жалко. И это ее, Асиными, руками сейчас творится справедливость.
– Ась, ты совсем уже… – своим низким голосом гудела в трубку разъяренная Алина. – Чем Олег-то мне поможет в борьбе с моим климаксом и Паркинсоном моей мамы?! Он как-то предотвратит вот это все? Сделает симптомы старости менее болезненными? Ты скажи, скажи…
– Конечно, сделает, – перебила ее Ася. – Помогая тебе материально и морально. Ты не одна будешь в нелегкое для себя время! Не одна, – отчеканила она.
– Да все мужики бегут от проблем…
– Только не Олег. Только не он. Олег – ответственный человек. Он для тебя на все готов. Да, он не олигарх, но он отдаст тебе последнюю рубашку. Он щедрый потому что. А твой мебельный король многим ли с тобой поделился? Ты всегда была для Олега такой… мечтой, что ли. Верный, любящий, готовый на всё – вот он какой!
– Так что же он не побежал тогда за мной, после очередного Бронькиного взбрыка? – вдруг зарыдала Алина, уже ничем себя не сдерживая.
– А почему ты сбежала тогда?! – заорала Ася. – Пять минут бы подождала – он бы эту Броню за ворота бы сам выставил. Ты не дала ему ни единого шанса исправить ситуацию! Конечно, он теперь думает, что потерял тебя и нет смысла вновь тебя возвращать.
– Я знаю. Я знаю. Так и было. Но как я могла себя тогда сдерживать… – уже в голос рыдала Алина.
– Позвони ему. Сама, первой, – сменив тон, мягко произнесла Ася.
– Я?
– Да, ты.
– Я не могу.
– А ты попробуй.
– Я никогда первой не звонила мужчине!
– И что, – холодно произнесла Ася. – Никогда не говори никогда. Ты вообще чем гордишься-то? Что ты такая особенная и вокруг тебя все хороводы водят, идут тебе навстречу… Нет, дорогая. С какого-то момента эта лафа кончается. Да и вообще… Это какой-то жуткий консерватизм, закоснелость. У тебя один принцип – на всю жизнь? И ты ничего не собираешься менять? Ты бревно или ты нечто пластичное, живое, изменчивое… Ты понимаешь, что ничего неизменного нет?
Алина там, у себя, молчала. Кажется, сейчас обидится и бросит трубку, прекратит разговор… но не прекращала. Это значит – чувствовала правоту в Асиных словах.
– Асечка… Ну позвоню я ему, и что? – вдруг жалобно прошептала Алина. – У него же теперь Зина там.
– И что. Они же только сошлись, то есть их пока не связывают долгие, глубокие отношения. Их легко развести. Мне кажется, Зина ничего не значит для Олега. Она страшненькая, скучная, в ней ничего особо женственного и манящего нет. Я думаю, он с ней сошелся именно потому, что ему надоело одиночество. Так что эта история не про любовь совсем. А вот к тебе Олег до сих пор неравнодушен.
– Я не знаю. Может, ты и права, – всхлипнула Алина. – Ты очень умная, Ася, очень. Ты знаешь, я вот тоже думала о переменах, которые, возможно, ждут меня в будущем. Их еще нет, и сейчас вроде все в порядке пока, тьфу-тьфу-тьфу… И солнышко сияет, и небо чистое. Но как будто потихоньку озоном начинает тянуть, как перед грозой. До грозы еще далеко – но она точно случится, к вечеру. И надо запастись зонтиком на этот случай. Или вовсе из дома не выходить.
Теперь настала очередь Аси молчать.
– Я позвоню Олегу в ближайшее время, – прошептала Алина. – Вот приду немножечко в себя, наберусь смелости и позвоню ему.
В трубке раздались короткие гудки. Ася нажала на «отбой». «Велинская своим появлением заставит Ромашову отступить. Ромашова гордячка, ее точно заденет появление бывшей любовницы Олега. Но… а что, если дальнейшее развитие событий окажется таким – появится Алина, Зина уйдет, и… Олег останется с Алиной. Что дальше? А дальше опять надо обратиться за «помощью» к Броне. Броня ненавидит Велинскую! И, как танк, она вновь пойдет в наступление. Если все получится, то я избавлюсь от всех них, от всех. И тогда… что мне тогда делать? Ладно, подумаю об этом потом, как говорила одна литературная героиня… А вообще, я себя недооцениваю. Оказывается, люди похожи на те фигурки, что стоят на шахматной доске. Одну пододвинешь – и приходят в действие другие!»
Зина вспоминала события недавних дней – как приехала Бронислава, учинила скандал и увезла с собой Стиву.
Начиналось все на первый взгляд довольно безобидно – мальчик обжег руку, когда в очередной раз готовил. То, что Стива – неуклюжий, Зина прекрасно знала. Поэтому и она, и Олег всегда были рядом с мальчиком, когда тот что-то затевал. Но если запретить ему готовить, он вообще перестанет что-то делать, потеряет к жизни интерес. Так-то он и неуклюжий именно потому, что чувствует себя неуверенно в этом мире, словно боится его, не знает, как двигаться, не понимает, как ведут себя вещи в пространстве… Либо надо запретить Стиве всё и уже до конца жизни держать его под колпаком, либо отпустить его на свободу и тоже позволить ему всё. (Если, например, вспомнить Петра и Павла – то они и вовсе работали с четырнадцати лет, помогали Зине – после того, как ушла из жизни ее мать.)
…Итак, Стива обжег руку. Если точнее, прикоснулся боковой частью ладони – там, где мизинец, – к горячему грилю. Образовалось красное пятно, размером один на три сантиметра. Даже волдырь не вскочил! Зина посоветовала Стиве сунуть руку под холодную воду, затем нанесла на ожог специальную желтую пенку – заживляющую. Она сильно пачкалась. Тогда Стива перевязал руку бинтом, чтобы не развозить пенку по всем поверхностям в доме.
Мальчик на рану не жаловался, лишь посетовал, что обожженное место щиплет немного. И потом вел себя вполне обычно. Обычная бытовуха, стоит ли это досадное недоразумение такого внимания? Было и было… Со всеми случается.
А вот не получилось.
Броня узнала (увидела фото сына с перевязанной рукой) и примчалась немедленно на дачу к бывшему мужу. Крики, скандал. У Стивы лицо вдруг сделалось таким, как раньше. Испуганным и остолбенелым. Не лицо, а маска.
Они уехали, Броня и Стива.
А на Зину напала тоска. Она чувствовала себя виноватой. И правда, не углядела. Ведь в тот момент, когда Стива обжегся, именно она находилась рядом с мальчиком. Именно она, а не его отец Олег. Значит, ответственность на ней!
Олег пытался ее утешить: «Ты не виновата, Зиночка. Дело пары секунд, предотвратить невозможно». Кстати, его спокойствию можно было только позавидовать. Это он заявил, что ожог пустяковый, он пытался успокоить Броню. Он весело болтал с сыном: «Ничего страшного, но мама, ты же знаешь маму, ее способность раздуть из мухи слона, да, мама может излишне переволноваться…»
Только вот чем спокойнее вел себя Олег, тем беспокойней становилась Зина. На нее совершенно не действовали все его рассуждения и утешения. Словно на самом деле произошло нечто жуткое. Непоправимое. И ожог этот вовсе не пустяк, а начало конца, что ли. И она, Зина, на самом деле погубила мальчика. Чужого ребенка. Он ведь совсем не взрослый, он еще дитя, этот Стива, ему лишь недавно исполнилось пятнадцать. Да и зачем, ко всему прочему, умалять, принижать мать, то есть Броню, вызывая пренебрежение к ней, ее чувствам у Стивы?..