Страх Зины имел какой-то иррациональный оттенок, и, спасаясь от него, Зина уехала от Олега в город, к себе. Наврала, что куча всяких-разных дел, надо курировать выставку, и т. д. и т. п. В сущности, Зина просто сбежала от своего возлюбленного. Ну, вот такое непонятное, даже дикое ощущение охватило ее после истории со Стивой и грилем. Словно она покусилась на нечто, что никак не могло ей принадлежать, на что она не имела никакого права… И вот теперь сама судьба наказывает ее за это.
В первый же вечер к Зине заглянул бывший муж Юрий. Без всякого предупреждения. Позвонил в домофон и, как ни в чем не бывало, сказал в переговорное устройство:
– Зина, это я, открой.
Зина послушно открыла дверь. Вернее, даже не послушно, а как-то обреченно, не задавая лишних вопросов – что надо, почему без предупреждения… Да кто она такая, чтобы спрашивать и ставить условия?..
– Одна? – спросил бывший муж, заходя в квартиру.
– Одна, – пробормотала она.
– Хорошо, что мальчики сейчас не с тобой. Поговорить тет-а-тет надо.
– Проходи. Чаю хочешь?
– Да, если не трудно…
Юрий выглядел плохо (ведь недавно вышел из больницы!). Похудевший, с осунувшимся лицом, бледный.
– Ты как? Лучше?
– Немного. Хотя положение скверное.
– Юра! – ахнула Зина, прижала руки к сердцу.
– Что ты причитаешь, я же говорю – скверное. Но это не значит, что безнадежное, поскольку биопсия ничего смертельного не показала. Рано мне еще помирать. Но лечиться придется долго и много, я теперь хроник, мне до конца жизни таблетки глотать… Да и возраст, что ты хочешь.
– Перестань, ты еще не старик! – Зине после его слов стало чуть легче. Все-таки отец детей…
– Пятьдесят на носу, не забыла? Самый опасный возраст для мужиков. Я, Зинаида, жизни не знал раньше, как я теперь понимаю. Всегда чувствовал себя победителем, думал, что владею ситуацией. А нет. Я просто человек. Бренное тело. Я не могу победить законы природы, я не в силах отменить свою старость. Попал в больницу, считай, в первый раз в жизни, раньше-то ничего серьезного, и вот насмотрелся всякого, понял.
– Сочувствую, – серьезно произнесла Зина.
– Ты правда мне сочувствуешь? – приподнял брови Юрий и вновь стал походить на себя прежнего, высокомерного и властного человека.
– Да. Ты отец моих детей. Ты все-таки… родственник мне. Не чужой.
– Я же тебя бросил.
– Но близким человеком от этого ты быть не перестал.
– Ты меня должна ненавидеть, наверное! – улыбнулся он.
– Я об этом не думаю, – честно призналась Зина. – Что я могу изменить? Только силы и нервы потрачу, если начну думать о том, как ты со мной и с нашими детьми поступил. Хотя, в общем, ничего страшного. Все выжили, все нормально. От голода и холода никто не умер. Ты платил алименты, в конце концов.
– Я ж по минимуму все.
– Ну, зато все по закону, как я понимаю. Мальчики пошли работать, помогали мне. Может, потому такими ответственными и выросли – их ведь никто не баловал, – пожала плечами Зина. – Самостоятельные, неленивые они.
– Ты что же, еще и благодарна мне? – изумился Юрий. – Ты – святая, получается? Переживаешь за меня, ни одного упрека…
– Да, получается, так. Потому что я тебе не судья. Ты знаешь, я не религиозный человек, но я верю. В высшие силы, в карму, в то, что «дорогое мироздание» воздаст каждому за его поступки… Вот пусть высшие силы с тобой и разбираются. Но не я. Не моя это задача.
– Ты еще любишь меня? – странным голосом, глядя Зине в глаза, спросил бывший муж.
– Нет, – не раздумывая, быстро ответила она.
– Что ты за человек такой, я тебя не понимаю!
– Это твои проблемы. Я что, еще должна тебе помочь понять себя? – указала Зина себе на грудь и засмеялась. – А тебе оно надо – понимать меня? Зачем? Столько лет прошло, мы уже не вместе.
Юрий замолчал, пристально, с каким-то жадным вниманием разглядывая сидевшую напротив него Зину. Он словно не узнавал ее. Или увидел как в первый раз, что ли. Впервые обратил внимание и удивился вдруг. Потому что увиденное, оказывается, совершенно не соответствовало его представлениям.
– Что ты молчишь?
– Мне нечего тебе сказать, – подумав, ответила Зина. – Ну, здоровья я тебе желаю, что еще…
– Я же наших мальчиков лишил наследства. Ты и это готова простить? Ты точно не святая?
– Это пусть мальчики решают, хорошо или плохо ты с ними поступил. Может, оно и к лучшему, без наследства… Петя с Пашей привыкли надеяться только на себя. Не пропадут, получается.
– Но я, я лишил их всего…
– Юра, чего ты ко мне привязался? – со злостью произнесла Зина. – Я тебе уже свою философию, свои взгляды на жизнь объяснила. Я тебе не судья.
– Вот именно! – Юрий тоже повысил голос. – Ты мне не судья, но сама жизнь теперь меня судит, или высшие силы, как ты утверждаешь. Я это понял, как заболел. В голове как будто просветлело… И я стал видеть людей иначе.
– И что же ты увидел?
– Что я вам тоже не чужой. Тебе и мальчикам. Я вас многого лишил, но я все равно вам родной. Я теперь точно, как ты, думаю. А вот им я чужой…
– Кому – им?
– Зинаида, ты издеваешься, что ли?! Им – это Кате и девочкам, Наташе и Ире! Им я чужой. Они даже не приехали ко мне в больницу. Отдыхали там, на теплых морях… и вернулись, когда отпуск закончился. «А чем мы могли тебе помочь…» – передразнил он писклявым голосом то ли свою нынешнюю жену, то ли приемных дочерей, то ли всех их сразу.
– Ну и правда, чем бы они тебе помогли? Уколы тебе некому было ставить, судно выносить?
– Но вы-то с мальчиками сразу ко мне прибежали!
– И что?
– А то, что вы бы и судно выносили бы, и с уколами бы разобрались. Ты и Паша с Павликом. Потому что вы обо мне думаете, вы действуете в мою пользу. По принципу «своих не бросаем».
– Это не из-за любви к тебе, не думай, – холодно произнесла Зина. – Просто есть некие законы, которые возникли в древности и до сих пор действуют. Когда детей из своей жизни вычеркивать нельзя, стариков-родителей оставлять без помощи – тоже, когда Родина – это Родина… ну, и все такое прочее, пафосное.
– А если от Родины – ни одной лишней копейки заслуженному человеку на пенсии? А если старики-родители били тебя в детстве, пили как свиньи – и тогда их надо выхаживать? – прищурился Юрий.
– С бюрократами воевать надо, это они, а не Родина, копейку отнимают… А со стариками-родителями… Необязательно напрямую их выхаживать, зачем же себя мучить, но как-то устроить это все, хоть сиделку им надо нанять. Потому что это нормально. Так и надо. Ну, для тех, кто не понимает, пусть это называется долг.
– Как я ненавижу быть должным… Я всю жизнь обустроил так, чтобы ни перед кем и никогда не быть в долгу, но я, получается, должен все равно своим сыновьям. Накопленное мной должно перейти им.
– Да иди ты куда подальше со своими деньгами! – не выдержала, закричала Зина. – Чего ты пришел? От тебя уже давно никто не ждет ничего, убирайся! За твои деньги никто перед тобой унижаться не станет!
– Хо-хо-хо, и это речи культурного человека, искусствоведа?.. И все-таки ты пришла ко мне. Тогда, в больницу. Ты даже не пришла, ты прибежала. Ты принесла эти баночки с дурацким детским питанием… – Голос у Юрия странно дрогнул. Он что, собирался заплакать? Зина еще никогда не видела своего бывшего мужа в таком состоянии.
– Больше не приду. Паша с Петей – как хотят, а я – нет. И ты мне чужой, чужой, ну кого я сейчас обманываю, себя… И мне тебя не жалко сейчас, ни капли. Ты меня жалел? Тогда, много лет назад. Был бы ты мой ровесник – еще бы куда ни шло, но ты ж на десять лет старше, Юрочка! А я – несовершеннолетняя, дитя еще сама… Ты моей маме жизнь укоротил, ты знаешь? Она же мне помогала, не ты, с двумя-то младенцами… Я не говорю, что ты должен был со мной остаться, разлюбил – уходи, я не про любовь, я про помощь! Про деньги! О, ты все демонстративно завещал своей новой семье, чужим детям… Да, ты имеешь на это право, подавись ими, своими деньгами… – Зина не договорила, махнула рукой.
– Ты меня любишь до сих пор.
– Я давно тебя не люблю, – устало произнесла она.
– Ты необыкновенная женщина. Все говорят о тебе. Я читал, я в курсе.
– Перестань.
– А я дурак, Зина. Прости меня.
– Прощаю.
Юрий засмеялся, потом плечи его задрожали, смех перешел в плач? Нет, бывший муж моментально успокоился и продолжил:
– Зина, давай начнем все сначала, а? Ты и я.
– Нет. Я люблю другого. У меня есть мужчина, я вот только этим утром вернулась в город, а до того жила с ним, на даче…
– Ты шутишь? Да кто он, твой избранник?
– Олег Зоммер.
– Мину-утку… Зоммер? Запоминающаяся фамилия. Это который старую мебель чинит? – Зина в ответ кивнула. – Так я его знаю! Год назад Катька какую-то антикварную этажерку чинила… Он ведь красавец, да? Он?
– Да, – опять согласилась Зина.
– Ты с ума сошла, Зинаида. Такая красота у мужика – это наказание. Это проклятие. Ты готова вечно терпеть баб рядом с ним? Даже Катька тогда сомлела, я помню… А тут ты, мышка-норушка. Долго ли он тебе верен будет?
– Убирайся.
– Да уйду я, уйду… – Юрий поднялся со стула. – Тоже мне, нашла себе жениха… принца этого… – произнес он с презрением и направился к выходу.
Олег понимал, что Зина очень расстроена историей со Стивой – так расстроена, что, наверное, решила на некоторое время взять себе «тайм-аут» и уехала в город. Первый день Олег ей не звонил, лишь послал несколько сообщений, вернее, картинок – изображающих сердце, цветы и прочую сентиментальную чепуху. Иногда проще не говорить, а вот так – показывать. Знаками, что ли. Что помнишь, любишь и ждешь. А слова – они могут помешать. Опять рассорить. С картинками проще – что хочешь, то и додумываешь. К ним сложнее придраться.
На следующий день Олег отправился в город. Первым делом заехал к Броне, вернее, к сыну. Броня ничуть не успокоилась, она рвала и метала, ее мать опять тянулась ударить бывшего зятя, ну а сам Стива… Стива физически был здоров. Ожог почти исчез, осталось лишь небольшое розоватое пятно сбоку ладони… Но, как водится, Броню это ничуть не успокоило. Знакомый доктор уже успел ей рассказать, сколько страшных последствий может произойти от этого ожога, пусть и небольшого… Или Броня опять себя накрутила? Уже в который раз приходилось наблюдать – Броню кто-то пытался успокоить, но она еще больше распалялась, придумывая все новые и новые ужасы.