должны думать, и о спасении души – во всех смыслах, так сказать, я не только про религию сейчас.
– Да я понимаю.
– Короче, вопрос в лоб: ты согласна вернуться ко мне на этих условиях? – бодро спросил Юрий.
Зина подняла голову. И произнесла спокойно:
– Согласна.
Стива до недавнего времени не понимал, любит он своего отца или нет. Все, что было связано с отцом, вызывало у Стивы какую-то тоску и ощущение безнадежности.
Отец – ужасное, отвратительное существо. Сколько Стива себя помнил, именно так говорили об отце мама и бабушка. Подлец, изверг, садист, сволочь. Извращенец и кобель.
Когда, изредка, отец появлялся в их доме, Стива мечтал, чтобы этот день поскорее закончился и отец ушел.
Потому что с появлением отца в доме всегда вспыхивал скандал. Ну и какая радость от человека, пусть он и родной папаша, если все вокруг орут?
Даже когда отца не было дома и мама с бабушкой просто обсуждали его вслух, Стиве тоже становилось неприятно и тоскливо. Судя по этим историям, отец на самом деле являлся глубоко больным человеком. Он не пропускал мимо ни одной юбки. Он совокуплялся со всем, что движется (мама, правда, использовала другое слово, она произносила его, понизив голос, но Стива все равно все слышал).
Перед каждым визитом отца мама с бабушкой просили Стиву не обнимать отца и, самое главное, – всеми силами уклоняться от его поцелуев, ибо неизвестно, что отец «делал своим ртом и каких шалав в какие места лизал» (тоже подслушано). Подарки от отца принимались только запакованные, в заводских коробках («не успел своими микробами обсеменить!»).
О сыне папенька заботиться совершенно не желал, мама с огромным трудом выбила из него алименты… Но это все ничего, поскольку отец мог приготовить еще один сюрприз. Например, женившись второй раз, отец мог лишить Стиву будущего, ибо тогда все деньги и вся недвижимость отца перешли бы его новой жене.
Поэтому с детства Стива боялся женитьбы отца. Это значило нищету. Стива бы пошел побираться тогда, на улицу… А Стива вовсе не хотел становиться бомжом, спать на улице и есть мусор из помойки.
А как тогда лечиться, без денег-то? Он ведь, Стива, смертельно болен, и у него куча недугов. И лишь из-за извергов-докторов у него еще нет инвалидности, но это дело времени, мама с бабушкой скоро справятся с «тоталитарным засильем неучей в медицине».
Еще Стива ходил на всякие физиопроцедуры, иглоукалывание, пиявки и хор, без которого он бы совсем задохнулся. А еще гомеопатия!
Словом, все эти занятия и процедуры требовали больших денег.
Так что с самого детства Стива усвоил, что женитьба отца неминуемо приведет к его, сына, гибели. И вообще противно думать о том, что, когда «этот кобель найдет очередную дурочку», то «будет драть ее с утра до ночи».
Стиве, в общем, было даже жаль будущую жену отца, за что несчастной девушке такие мучения, и ведь предупредить-то ее, бедную, некому…
Этим летом началось сбываться самые худшие мамины прогнозы в отношении отца. Началось с обычного скандала – одна из любовниц отца избила маму, та даже в суд на эту особу хотела подать… А потом папенька связался с очередной дамочкой и поселил ее у себя. Это был совсем плохой знак – отец еще никого к себе не приглашал, поскольку он – «эгоист до мозга костей» и «в своем гнезде не гадил». А тут вот взял и поселил!
Стиву очень расстроило это известие. Если у отца все так серьезно, то, пожалуй, скоро он женится, и тогда прощай спокойная жизнь Стивы, лишенного наследства. Мама с бабушкой решили отправить Стиву к отцу, пожить у того какое-то время. Из серии «пусть эта выскочка сто раз подумает, чем связывать свою жизнь с чужим ребенком!»
Стива был в ужасе от такого решения. Он не хотел жить с отцом, наблюдать за оргиями папаши, не хотел знакомиться с «этой сукой Ромашовой»…
Но пришлось.
«Сука Ромашова», или она же Зинаида Анатольевна, оказалась маленькой востроносой женщиной, и с острыми тоже, словно у эльфа, ушами, и с огромными глазами. Зинаида Анатольевна – известная блогерша. Она бывшая однокурсница отца, впрочем, как и та особа, которая избила маму на встрече выпускников, да и сама мама тоже («А что тут удивительного, перепробовал на курсе всех девчонок, ни одной не смог пропустить!»).
Предупреждать Зинаиду Анатольевну о зловещем характере отца Стиве как-то расхотелось. Во-первых, она, эта дамочка, знала отца очень долго, значит, давно бы обо всем догадалась. А так – получается, ее все устраивало. Во-вторых, Зинаида Анатольевна не выглядела дурочкой, которую любой подлец может облапошить. В-третьих, она в присутствии Стивы вела себя прилично, равно как и отец.
Это было очень странно – отец и его новая пассия не совершали при Стиве ничего отвратительного и вызывающего. Ну да, эти двое улыбались друг другу, обменивались иногда короткими поцелуями и переглядывались с обожанием, но – никаких прилюдных оргий.
Это немного успокоило Стиву.
Потом он успокоился еще больше, когда понял, что отец, в общем, хоть и «негодяй», но негодяй, любящий своего сына.
Так что ладно, фиг с ними, с отцом и его Зинаидой Анатольевной, кажется, с ними можно сосуществовать без особых проблем.
Стиву часто мучили приступы удушья – они случались с ним по ночам, в темноте и в замкнутом пространстве его комнаты, были внезапны и мучительны. Эти приступы возникали после разных неприятностей. Стива спасался, вдыхая лекарство в легкие из специального баллончика, но иногда и лекарство ему не помогало – тогда приходилось вызывать «Скорую».
Он был уверен, что такие приступы начнут буквально преследовать его в доме отца. Но в первую же ночь он заснул не у себя в комнате, а на кухне, и… как-то обошлось без приступа. Отец тогда находился рядом, Зинаида Анатольевна тоже. Они с отцом о чем-то шептались все время, и их непрерывный шепот, как ни странно, подействовал на Стиву положительно. Он чувствовал себя не одиноким и в относительной безопасности. Он спал спокойно и не задыхался.
Потом Стиве пришлось проводить много времени в обществе Зинаиды Анатольевны, когда отец уехал в город по работе. Она оказалась вполне нормальной теткой, кстати, зря мать расписывала ее как «суку». Зинаида не подлизывалась, не подстраивалась специально под Стиву, она… Ну, в общем, да, обычная тетка, чего там.
Болтала с ним, рассказывала про свой блог, про искусство, про людей. Ни в чем не ограничивала Стиву, даже, наоборот, позволяла ему делать то, что мать ни за что бы не разрешила. Потом потащила к какому-то своему знакомому старику, который людям голоса ставил.
С Зинаидой Анатольевной оказалось интересно общаться, надо признать. Она вот как хорошая учительница – говорила и говорила, вечно объясняла что-то, задавала разные неожиданные вопросы, над которыми хотелось задуматься.
Один раз Стива откровенно ее спросил, собираются ли они с отцом жениться (самый страшный страх мамы и бабушки, что отец вступит в законный брак, и все его имущество достанется новой семье, а не Стиве).
Зинаида Анатольевна удивилась этому вопросу и ответила, что еще слишком рано о свадьбе думать. И вообще, смысл жениться двум взрослым людям, для чего? Ей надо думать о своих сыновьях, папе – о нем, о Стиве. А брак принесет слишком много хлопот и неувязок, в связи именно с наследованием.
Она сама – легко и свободно! – рассуждала вслух о том, что пугало раньше Стиву и являлось его главным ночным кошмаром. И кошмар этот, оказывается, мог разрешиться весьма просто.
Еще Зинаида много рассказывала о своих сыновьях – Петре и Павле. Ну те уже были взрослые парни и очень самостоятельные, судя по всему. Стива хотел, чтобы и мама с бабушкой когда-нибудь и его отпустили вот так же, на свободу, как Зинаида своих сыновей.
Он бы тоже жил тогда отдельно и делал что хотел, причем не ерунду какую-то, а что-то важное и интересное, вот как эти загадочные Петр и Павел.
С какого-то момента Стиве стало так хорошо в доме отца, что он всерьез задумался о том, не переселиться ли сюда насовсем. Отец был бы только рад этому, он, оказывается, всерьез этого хотел, а вовсе не прикидывался, как утверждали мама с бабушкой («собирается отнять ребенка, чтобы нам насолить!»).
Стива тогда спросил Зинаиду Анатольевну, когда они были опять вдвоем, без отца – хотела бы она жить с ним, со Стивой, как мать.
Зинаида Анатольевна ответила честно, что матерью Стиве никогда не станет, мать у него есть, ну, только чем-то вроде мачехи ему может стать. Это в первый момент обидело Стиву, но потом, поразмыслив, он решил, что, в общем, оно и правильно.
Но что делать, если с родной мамой очень тяжело? Вот вроде она и родная, и любит, а почему-то кажется иногда, что на самом деле ненавидит лютой ненавистью и жалеет о том, что когда-то родила Стиву… То есть мама не понимает сама, что ненавидит, а только думает, что любит…
Об этом он тоже спросил Зинаиду Анатольевну – ну как, а на этот вопрос она сможет ответить?
Ответила. Что-то типа: а какая разница, любит или ненавидит, ведь все равно мама – это важно, и надо признавать ее роль, но при этом надо как-то научиться строить отношения с мамой, чтобы самому больно не было при этом. Типа надо уметь любить маму такой, какая она есть, но при этом и себя тоже надо любить и беречь…
Они много говорили на эту тему – отношений Стивы с мамой. И ему после всех этих разговоров даже легче стало, он в буквальном смысле смог дышать. Потом они еще несколько раз к этому старику ездили, он голос Стиве ставил.
Давал емкие, очень интересные советы, конкретно под Стиву с его особенностями – как научиться голосом выражать свои чувства, через голос говорить с миром. Со всеми.
Отец. Что касаемо отца… Он всегда очень радовался Стиве.
Он обнимал сына, часто целовал в макушку. Щекотал. Трепал по плечу. Они даже вдвоем боксировали в шутку, толкались. И это было совсем не противно, в такие моменты Стива не думал про микробов. Какие микробы, это же папа. И это – любовь, которой Стиве не доставалось раньше совсем. Как вообще можно думать о микробах, если папа дарил своим общением радость и тонны веселья…