Все замолкают, и щеки Маделайн разгораются. Торопливо она бросает свою кружку-термос в сумку и вскакивает, расправляя юбку дрожащими руками. Тайлер смотрит на меня виновато:
– Мне надо… – Он машет рукой в ее направлении. – Прости, Меган, – говорит он и уходит вслед за Маделайн. Не знаю, за что он извиняется – за то, что уходит от разговора, или за то, что изменил мне тогда. Как бы то ни было, сейчас я не готова разбираться со своей яростью к Тайлеру.
Все постепенно возобновляют беседы, иногда посматривая в мою сторону. Все, кроме Оуэна, который склоняется ко мне.
– У меня такое ощущение, что что-то… изменилось с тех пор, как мы поговорили о Тайлере и Маделайн.
«Что, правда? Сейчас?»
– Вытаскивай блокнот, Оуэн. У меня для тебя накопился отличный материал, – рычу я.
Он отшатывается.
– Что? Нет. – Он выглядит потрясенным, даже обиженным. – Я не пытаюсь собрать материал. Я пытаюсь поговорить с тобой как друг.
Я чувствую укол вины. Конечно, Оуэн просто пытается поговорить со мной как друг. Это он и делал с самого первого дня нашего знакомства. Я выдыхаю.
– Получается, что я была дурой, потому что не верила в то, что все мне говорили. Маделайн проговорилась на выходных, что они с Тайлером целовались за месяц до того, как мы с ним расстались.
– Это… – Оуэн подбирает слова, – очень неприятно.
– Я не удивлена поступком Тайлера, честно говоря. Но Маделайн… Она единственный человек, в чью порядочность я верила. – Я уставилась в землю и рассеянно обрываю травинки. – Самое ужасное в том, что часть меня хочет делать вид, что ничего не случилось. Ситуация с папой развивается, и я хотела бы иметь возможность с ней говорить, приглашать к себе на ночь, как тогда, когда мои родители разошлись.
Он кивает.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает он спокойно.
– Делать? Мне-то ничего делать не нужно. Я бы хотела, чтобы она… Ну не знаю. Придумала, как это исправить.
– Она придумает, – говорит Оуэн твердо.
Я смотрю на него недоверчиво.
– Откуда ты знаешь?
Он опускает глаза, будто размышляет над этим.
– Я не знаю, – признает он. – Но она придумает, если она настоящая подруга.
На это у меня нет ответа. Я хотела бы верить, что Маделайн такая подруга, которая бы хотела помириться. И я в это верю. Я бы простила ее, если бы она показала мне, что я значу для нее больше, чем то, что она продемонстрировала тем своим поступком.
У меня засосало под ложечкой. Не одна я заслуживаю такого отношения. Энтони значит для меня куда больше, чем я показала, когда торопила его. Ему следует строить свои отношения с Эриком – или флирт, или что угодно еще – с той скоростью, с какой он сам хочет.
– Знаешь, – говорит Оуэн, и я осознаю, что он терпеливо ждал, пока я размышляла, – я, конечно, не Маделайн, и приглашать меня к себе на ночь было бы странно, но я рядом, если тебе понадобится поддержка.
Я смотрю в его темные, задумчивые глаза.
– Приглашать тебя на ночь не было бы странно, Оуэн… Если только ты не задумывал делать что-то «странное», – подмигиваю я. Прежде чем он начнет заливаться румянцем, я понижаю голос и говорю от души: – Но вообще-то спасибо.
После обеда у меня тригонометрия. У двери в класс мистера Паттона я решаю прогулять урок. Я знаю, что он будет скучным, и кроме того, у меня есть срочное дело. Я разворачиваюсь и иду против потока в коридоре, пока не оказываюсь в крыле естественных наук, где жду еще пятнадцать минут после звонка, пока коридор не опустеет.
Когда мисс Хауэлл выходит из класса углубленной физики, я торчу около двери в туалет и старательно делаю вид, что я имею право тут находиться. Я знаю, куда мисс Хауэлл направляется. Я ходила в прошлом году на ее вводные уроки физики и знаю, что она неизменно ходит на парковку покурить через пятнадцать минут после начала каждого своего урока после полудня.
Я проскальзываю в класс за ее спиной. И вижу абсолютный хаос. Ученики вооружены неоново-фиолетовыми игрушечными арбалетами. Игрушечные болты летают по комнате, а ученики бегают за ними с блокнотами и измерительными лентами. Один болт влетает мне в затылок, и я слышу, как кто-то жалуется, что я мешаю сбору данных.
Я не трачу времени на извинения. Я здесь по одной причине, и эта причина в дальнем конце класса.
Голова Энтони склонена над блокнотом. Он не поднимает ее, когда я облокачиваюсь на стол рядом с ним.
– Я вообще-то на уроке, Меган, – говорит он без эмоций.
– Я знаю. Мне нужна одна секунда.
Он медленно отрывает взгляд от своих бумаг и раздраженно смотрит на меня.
– А что, тебе еще не надоело вмешиваться в мою жизнь?
Я морщусь.
– Прости, – торопливо продолжаю я, зная, что у меня мало времени, пока он снова не отвернулся. – Мне не следовало тебя торопить. Ты был прав, хотя и наговорил мне много обидной ерунды.
Энтони отводит взгляд, но не игнорирует меня.
– Что ты тут делаешь, Меган?
– Я хочу быть хорошим другом. Настоящим. Ты всегда был хорошим другом мне, и я хочу все исправить. – Я делаю глубокий вдох. – Мне жаль, что заставила тебя торопиться.
– Что мне твои извинения, – немедленно отвечает он, жестко, – если ты не понимаешь, насколько я не похож на тебя. Я знаю, что ты хотела помочь, но ты никогда не задумывалась, какая именно помощь или поддержка нужна мне. У меня нет твоего бескомпромиссного отношения к романам и никогда не будет. Ты бесстрашная, и это здорово, – продолжает он, и в глазах его мелькает уныние. – Но я испытываю боль и, честно говоря, разочарование, когда ты пытаешься заставить меня строить отношения так же, как строишь сама.
– Я понимаю, – мой ответ, – по крайней мере, пытаюсь понять. Я буду продолжать пытаться, если ты мне позволишь. По правде говоря, я не то чтобы толкала вас с Эриком в сторону спальни, – отмечаю я, и глаза Энтони заблестели. – Ты и сам не робкий, когда дело доходит до парней. Но я знаю, что я неправильно к этому отнеслась, – спешу добавить. – Мне жаль, что я все испортила с Эриком. Я больше никогда не буду вмешиваться в твои отношения. Обещаю.
Его лицо начинает смягчаться.
– Это не ты все испортила, – говорит он тихо. – Это моя вина и Эрика, а не твоя. Мне тоже жаль. Я позволил себе пару подлых слов по поводу твоих романов, и я на самом деле не считаю так, как говорил тогда.
Я осторожно улыбаюсь.
– В них была доля правды, но все равно спасибо. Я не собираюсь тебе говорить, что делать, но знай, что если тебе нужна поддержка, я рядом.
– Я бы хотел пока поставить на паузу ситуацию с Эриком, – говорит он, помолчав. Я понимаю по его поникшим плечам и дрогнувшему голосу, что ему неприятно это признавать.
– Я понимаю, – быстро отзываюсь я.
– Но должен сказать, – продолжает он, начиная улыбаться, – что не весь вечер был ужасен.
– Ни один вечер с твоим феноменальным карне асада не может быть ужасным.
Он смеется.
– С Эриком все было… не так уж плохо.
– По крайней мере, уж точно не выглядело плохо.
Глаза Энтони медленно расширяются от догадки.
– Только не говори, что ты смотрела.
Я улыбаюсь, не разжимая губ.
– Разве что секундочку.
Он укоризненно качает головой, но ухмылка с его лица не сходит.
– Ну, смотреть на то, как вы с Оуэном на ходу сочиняете историю своего романа… Это было почти лучшей частью вечера. – Он на меня смотрит со значением. – Знаешь, вы с ним были бы милой парой.
Я ничего не говорю. Не буду делать вид, что не задумывалась об этом, но это же… Оуэн. Не может быть, чтобы парню, который вечно смотрит в свой блокнот, парню, чьи нынешние отношения ограничиваются видеозвонками два раза в неделю, спокойному и сдержанному, понравился кто-то настолько импульсивный и прямолинейный, как я. Нет. Мне лучше держаться с парнями, которые переходят сразу к делу. Типа Уилла.
Вместо того чтобы изложить все это Энтони, я хватаю арбалет со стойки и стреляю ему прямо в грудь. Он закатывает глаза.
– Чего это ты вообще со мной болтаешь? – В моем голосе шутливое возмущение. – У тебя урок идет.
Глава 16
Джульетта:
О Ромео, Ромео! Отчего, зачем
Ты Ромео?
– Отрекись ты от отца, от имени ты откажись…
– Нет! – голос Джоди резко звенит, доносясь до моего места в декорациях балкона. Сегодня первый день репетиции на недокрашенных деревянной конструкции, которую собрал Уилл, – это одноэтажная башенка с лестницей с задней стороны и увитой пластиковым плющом решеткой – с передней. Думаю, Джоди рассчитывала, что игра в декорациях разбудит мою внутреннюю Джульетту. Но не повезло.
Я слышу вздох Тайлера со сцены внизу. Я его не виню, честно говоря. Уже шестой раз Джоди нас прерывает, и мы не можем даже закончить сцену. С другой стороны, я не то чтобы полна симпатии к Тайлеру Даннингу в настоящий момент. Прошла неделя с признания Маделайн, и я ни одного из них не простила. Ни капельки.
Джоди поднимается на сцену.
– Это не дело, – говорит она, глядя на меня. – Я знаю, что ты пытаешься смягчить Джульетту, Меган, но это не получается. Никто не поверит в эту любовь.
– Это отчасти моя вина, – вставляет Тайлер, не успела я ответить. Он с жалостью смотрит на меня, и я чую, как моя кровь вскипает от злости. Он осмеливается намекать, что я не могу играть из-за наших личных отношений. Это не просто снисходительно, а вообще за гранью.
– Я чувствую, что произношу первые реплики Ромео слишком весело, – продолжает Тайлер. – Может, это сбивает Меган.
«Ого». Еще хуже. Тайлер никогда не критикует свою работу. Наверное, он считает, что я на грани нервного срыва посреди репетиции из-за того, как он поступил со мной полгода назад.
Джоди потирает глаза.
– Нет, Тайлер, дело не только в тебе, – бормочет она. Надевая обратно очки, она переводит взгляд с Тайлера на меня. – Я думаю, вам обоим нужно время наедине, чтобы проговорить динамику этой сцены. Идите за кулисы, и попробуем заново через пять минут.