Впрочем, Роуз выделяется в толпе. Она ждет рядом со столом с напитками, и несмотря на то, какая во дворике густая толпа, ее беременному животу все дают пространство метрового радиуса. Она выглядит потерянной. Что я могу понять – она никогда не была ни на чем подобном.
Я подхожу к ней, не особо представляя, что собираюсь сказать. Я хочу поблагодарить ее за то, что пришла, но мы нечасто говорим с глазу на глаз. У меня нет готового сценария на такие случаи. Кроме того, я все еще чувствую себя так, будто предаю маму тем, что рада видеть здесь Роуз.
Ее глаза загораются, когда она замечает, как я выхожу к ней из толпы. Вместо слов благодарности из моего рта, стоит мне подойти к ней, почему-то доносится:
– Где Эрин?
Роуз моргает, а потом к ней возвращается самообладание.
– Я подумала, что до трех лет ей не стоит приобщаться к пригородному нигилизму «Смерти коммивояжера», – отвечает она, и я не могу сдержать смех. Приободренная, она ласково улыбается. – Было чудесно посмотреть твою сцену. Да и все представление. Ты сделала отличное мероприятие. Мне понравилась твоя сценография – то, как Вилли был все сильнее изолирован от остальных актеров по мере того, как его советы становились более оторванными от реальности.
Я растерялась от неожиданности. Именно такого эффекта я и добивалась.
– Ты… знаешь эту пьесу?
– Я изучала английскую литературу в колледже, – отвечает она с улыбкой. Не знаю, предательство ли это по отношению к маме, но я чувствую себя виноватой, потому что не знала этого о Роуз. И я понимаю, что, наверное, мало что вообще о ней знаю. Где она выросла, ее любимое кино, играла ли она сама когда-то в спектакле, почему она решила стать помощником адвоката.
– Очень мило с твоей стороны было прийти, – наконец говорю я, зная, что стоило сказать это раньше.
– Я очень рада, что получилось. – Она кивает на что-то за моей спиной, и улыбка ее становится игривой и понимающей. – Кажется, Биф Ломан с тобой хочет поговорить, что для меня сигнал уходить со сцены. До встречи дома.
– Ага. Увидимся.
– Хочешь, возьму твои цветы? – Она указывает на букет, который я и забыла, что держу в руках.
– Ой! – Я неуклюже протягиваю его. – Пожалуй, это хорошая идея. Спасибо, – говорю я, затем поворачиваюсь к Оуэну, который стоит в метре от меня, теребя галстук.
Я подхожу к нему и вытягиваю галстук из его рук.
– Ты был великолепен, – говорю ему я и действительно так считаю. Он было улыбается на секунду, но тут же возвращается его нервозность. Он выглядит точно так же, как тогда, в гримерке, когда его захлестнула паника перед выходом на сцену. Но сцена-то уже сыграна. – Что не так?
Он опускает глаза.
– Мы можем, э-э, поговорить где-нибудь?
– Конечно, но дай мне секундочку. Я все еще не нашла Уилла. Я должна его предупредить, прежде чем исчезну. – Через плечо Оуэна я оглядываю толпу во дворике, где все так же не видать Уилла, но Оуэн берет меня за руку. Наши взгляды встречаются.
– Об этом я и хотел с тобой поговорить, – его голос теперь ниже, более взволнованный. Я чувствую дрожь в груди.
– Оуэн, что происходит?
– Нам нужно поговорить наедине.
Он аккуратно тянет меня за руку обратно в зал, вверх по ступеням к пустому закулисью, в гримерку. Она пуста, если не считать Брайна Андерсона, который кивает мне с улыбкой, на которую я не отвечаю, так как слишком взволнована.
– Ты отожгла, Меган, – говорит он, перешагивая через уши от костюма Кортни по пути к двери.
– Спасибо, – говорю я отвлеченно. – Твой Розенкранц тоже огонь, Брайан.
– Абсолютно, не так ли? – Он закрывает за собой дверь.
Не медля ни секунды, я поворачиваюсь к Оуэну.
– Ты сегодня весь день странно себя ведешь. – Ужасная догадка падает на мое сердце, как кусок свинца. – Это из-за того дня в «Вероне»?
– Нет, не из-за… Погоди, что? – По его глазам совершенно не кажется, что его беспокоит наша возможно романтичная, но точно неловкая беседа о вершине Бишоп.
– Ничего, – отвечаю я с облегчением.
Оуэн продолжает, слова его вылетают, как из пулемета:
– Уилл написал мне перед представлением, что не успеет приехать. Я должен был тебе тогда сразу сказать, но я не хотел, чтобы ты беспокоилась об этом вместо того, чтобы смотреть свою сцену. Ты так много вложила в сегодняшний вечер. – Он отводит взгляд в угол. Я вижу, как его челюсть стискивается, а связки на шее заметно напрягаются. Он не нервничает, он злится. – Я просто ненавижу Уилла за то, что он это сделал. Ты мой друг, и я не хочу от тебя ничего скрывать…
– Оуэн, – обрываю я его, желая, чтобы он поскорей закончил эту тему. – Да что такое?
Он достает телефон из кармана, и я замечаю на экране фотографию Бруклинского моста – может, туда он водил Козиму, когда они вместе были в Нью-Йорке в театральном лагере. Не говоря ни слова, он открывает сообщения и передает мне телефон.
Диалог на экране – с Уиллом. И я вижу текст:
«Привет, Оуэн… Прикрой меня. Я вроде не успею», – отметка времени отправки показывает, что это было за двадцать минут до нашего выхода на сцену. До того, как я поправила галстук Оуэна и он сказал мне, что Уилл опоздает.
Я отматываю ниже. Оуэн сразу написал ему в ответ:
«Какого черта?? Чем ты там таким можешь быть занят, что пропускаешь постановку своей девушки?»
Уилл ответил всего десять минут назад:
«Я у Алиссы, чувак. Нескоро уйду;)».
Подмигивающий смайлик. Невероятно, как точка с запятой и скобочка могут выбить землю у меня из-под ног.
Я возвращаю телефон Оуэну, не в состоянии смотреть ни секунды больше на этот экран. Слова Уилла проигрываются в моей голове, как сломанная пластинка. Совершенно сломанная. «У Алиссы. Нескоро уйду». Я этого ожидала. Я этого ожидала. Разве нет? Если даже я и задумывалась о… кое-ком, я отгоняла эти мысли ради Уилла. Или убеждала себя, что делаю это ради него. Почему я так сглупила и поверила, что он делает что-то ради меня?
Оуэн смотрит на меня обеспокоенно.
– Прости, Меган. Он гад, – говорит он, и я вижу, что он действительно так считает. Я не готова ответить. – Я впервые услышал о них с Алиссой, – продолжает он. – Я даже не догадывался. Иначе я бы тебе сказал.
– Все в порядке, – выдавливаю я, слыша, каким пустым звучит мой собственный голос. – Не то чтобы мне не случалось через такое проходить.
– Не делай так, – хмурится он. – Не притворяйся, что все в порядке, потому что это неправда. Уилл поступил ужасно, и ты должна на него злиться.
Пустая боль заполняется гневом. Но не на Уилла.
– Я знаю, как справляться с расставанием, Оуэн, – огрызаюсь я, зная, что он этого не заслуживает, но не могу сдержаться. – Не говори мне, как я должна себя чувствовать.
Он морщится.
– Дело не в… Я просто хотел сказать, что ты заслуживаешь лучшего.
Так же быстро, как злость вспыхнула, она угасает.
– А мой парень так не думал. – Я чувствую, как слезы душат мой голос, и глаза жжет. «Черт», – я-то думала, что такие вещи уже не могут меня ранить.
– Уилл – придурок, – ласково говорит Оуэн. – Я уж точно не буду больше писать песни для его тупой группы. – Я смеюсь сквозь слезы, и Оуэн улыбается. – Чего ты заслуживаешь – так это отправиться отмечать успех того невероятного шоу, которое ты сотворила. Все едут в «Верону». Я тебе куплю настоящую пиццу – ну, знаешь ли, сами закажем, а не доедать будем чужие.
Я слабо улыбаюсь.
– Но как насчет твоего костюма? Тебе разве не надо переодеться? – Я киваю на серый костюм и галстук в тонкую полосочку, которые все еще на нем.
– Это меня не беспокоит. – Он пожимает плечами. – Кроме того, я уж точно не буду выглядеть более нелепо, чем официанты. – Он придерживает для меня дверь.
– Спасибо, – говорю я. Он обнимает меня за плечи, и я знаю – он понял, что благодарю я не только за дверь.
Выходя в пустой зал, я вспоминаю каждый раз, когда я шутила с Маделайн, Энтони и даже Оуэном по поводу своего «проклятия», моих «стремительных романов», моей бесконечной череды разрывов. И теперь это не смешно. Проще шутить, когда я не ощущаю этого, когда я не чувствую себя ненужной. Но правда в том, что у меня нет поводов надеяться, что мне удастся выйти из этой роли. Надеяться, что меня когда-нибудь выберут как одну-единственную, а не девушку перед ней.
Глава 19
Брат Лоренцо:
Горя врачество
Не в гореваньи этом!
«Знаю про Алиссу. Между нами все кончено», – пишу я Уиллу на следующий день. Я ставлю телефон на беззвучный режим, не желая читать его ответ, и в качестве заключительного жеста снимаю с руки подаренный им браслет Офелии и бросаю его за спину.
Я сижу в машине перед «Луна Кофе», единственной кофейне в городе, помимо «Бирнамского леса» и «Старбакса» в торговом центре. Она в более благополучной части города, на той же улице, где и салон, в котором нам с Маделайн в прошлом году делали укладки на выпускной. Я предложила Рэндаллу встретиться здесь, когда мы договаривались утром.
Можно представить, какие у меня были кошмарные выходные, если мысль о кофе с Рэндаллом не кажется мне ужасной. Я приехала заранее, но решаю, что лучше не проводить это лишнее время, сидя в машине и думая о Уилле. Я захожу и направляюсь к очереди, но останавливаюсь, увидев Рэндалла уже сидящим за столиком, робко машущим мне рукой. Наверное, не стоит удивляться, что он приехал раньше. Сегодня утром по телефону его голос был особенно полон энтузиазма.
По неизвестной причине он встает, когда я подхожу к столику. Я пытаюсь присесть, но не успеваю, потому что он склоняется вперед для неудобного одностороннего объятия.
– Ой, э-э… – запинаюсь я, обнимая его в ответ.
Мы садимся. И только тогда я замечаю, что Рэндалл выглядит… как-то лучше. Он подстриг свои отросшие кудри и, кажется, похудел на пару кило. Он не в своей обычной рубашке с коротким рукавом, а в синей футболке-поло. Правда, усы на месте.