– Ага, спагетти. Любимая еда Сэма.
– Нет, не любимая! – вопит Сэм из соседней комнаты.
Оуэн усмехается, и я понимаю, что этот диалог разыгрывается не впервые.
– Это его любимая еда из того, что я умею готовить, – поясняет он мне, – а полный список состоит из спагетти и спагетти. – Сэм входит в кухню, и Оуэн показывает на меня ложкой. – Сэм, это моя подруга Меган. Она с нами будет ужинать.
Я поворачиваюсь лицом к Сэму, собираясь уже помахать ему рукой, но он решительно подходит ко мне и протягивает руку.
– Приятно познакомиться, – говорит он официально, пожимая мою руку своей маленькой, но внезапно даже слишком твердой ладонью.
– Мне тоже приятно познакомиться, – отвечаю я. – И кстати, никакие бабушки мою одежду не носили.
Он прищуривается.
– Ты в этом точно уверена?
– Сэм, – предупреждает Оуэн.
– Все нормально, – смеюсь я. – Он же сказал, что я красивее, чем Козмо, так что я не в обиде. – Я многозначительно смотрю на Оуэна, ожидая его реакции – станет ли он защищать свою девушку или осадит своего гостя. Я засчитываю как свою победу, когда он молча поворачивается обратно к плите и начинает ложкой раскладывать спагетти по тарелкам.
Он относит одну в гостиную и кладет на маленький поцарапанный столик. Сэм забирается на свой стул, и я сажусь напротив него, пока Оуэн ходит на кухню еще за двумя тарелками.
– Ты в пьесе Оуэна, да? – спрашивает Сэм, жуя.
Так как я как раз сижу с полным ртом, за меня отвечает Оуэн.
– Меган – звезда пьесы. Она главная героиня, – проясняет он.
Глаза Сэма расширяются, и он смотрит на меня уже с уважением.
– Так ты Джульетта?
– Ты знаешь «Ромео и Джульетту»? – спрашиваю я заинтригованно. Видимо, любовь к театру в крови у семьи Окита.
– Оуэн мне рассказал, – гордо отвечает Сэм. – Он сказал, что это про самую классную и красивую девчонку на свете, и все такое, и ей нравится какой-то парень, а потом все умерли.
Я улыбаюсь Оуэну, обратив внимание на прилагательные, выбранные Сэмом.
– Какое меткое описание творения Шекспира, – говорю я, не отводя глаз от Оуэна. Затем я поднимаю бровь, посмотрев на Сэма. – А ты как думаешь, хорошая из меня Джульетта?
Сэм пожимает плечами.
– Оуэн говорит, что ты типа идеальная.
Я снова поворачиваюсь к Оуэну, не в силах удержаться от любопытства на тему того, что же он еще сказал о… моих актерских талантах. Но не успеваю я спросить, как он наклоняется, чтобы взъерошить брату волосы. Сэм вопит и отмахивается, возмущенный тем, что Оуэн портит его уложенную гелем прическу.
– Как там прошел твой диктант? – спрашивает Оуэн, убирая руку.
Сэм ворчит, явно уже забыв о наглом жесте брата.
– Девяносто восемь процентов, – бурчит он недовольно.
– И какое слово ты написал неправильно? – Оуэн игриво придает голосу упрек.
– Углерод, который химический! – Сэм с досадой хлопает рукой по столу.
Оуэн смеется.
– С этим у тебя всегда сложности, не так ли?
– Ну, Оуэн, – встреваю я, – «углерод», знаешь ли, сложное слово.
Оба Окиты смотрят на меня, у Оуэна выражение лица скептическое.
– Тебя тоже оно подводит в диктантах, Меган? – Он еще не ухмыляется, но уголок рта уже чуть загнулся.
– Не умничай, – отмахиваюсь я, но затем замечаю, как глаза Сэма распахнулись. – Извини, – говорю ему я. – Чтобы ты знал, Оуэн, – поворачиваюсь я обратно к тому, – «углерод» – это нечеловечески сложное слово. «Углерод», химический элемент, звучит почти как «углевод», и при этом слово «угли» пишется с буквой «и», а «углерод» – с буквой «е», – победно завершаю я.
Оуэн уже расплылся в улыбке, рот его приоткрыт в веселом удивлении, которое, как я не могу не заметить, смотрится на нем очень симпатично.
– Она понимает! – восклицает Сэм, вскидывая руку в мою сторону.
– Я признаю, что был неправ, – говорит Оуэн, затем тянется, чтобы легонько толкнуть брата в плечо. – Эй, друг, девяносто восемь процентов – это здорово. Мама тобой будет очень гордиться.
Сэм выпрямляется на стуле, и я вдруг замечаю, что он умудрился уже доесть все спагетти.
– Можно я не пойду спать сегодня, пока не расскажу ей?
– А это зависит от того, успеешь ли ты сделать домашку. Тихо и в своей комнате, – говорит ему Оуэн.
Сэм спрыгивает со стула и несет свою тарелку в кухню. Пока его нет в комнате, я киваю на место, где секунду назад стояла та абсолютно пустая тарелка.
– Как это он? – шепчу я Оуэну.
– Он их просто вдыхает. Я сам не знаю. Поразительно, – отвечает он, кладя в рот немного из своей тарелки с почти доеденными спагетти.
Сэм врывается в комнату.
– Вы же там не собираетесь идти целоваться, ребята? – спрашивает он, будто этот вопрос – бомба, которую он хотел бросить с момента моего появления здесь.
Я смеюсь и бросаю быстрый взгляд на Оуэна, который просто показывает пальцем в гостиную.
– Я не собираюсь удостаивать это ответом, – говорит он, мастерски справляясь со смущением, если оно там присутствует. – Домашка. Сейчас же.
Сэм неохотно тащится в коридор с озорной усмешкой, которую он перенял явно не у Оуэна.
Я наматываю на вилку спагетти.
– Звучит так, будто ты этим часто занимаешься, – говорю я Оуэну. – Сносишь девчонками крышу своим образом идеального брата, а потом сразу их ведешь в комнату целоваться.
Оуэн хмыкает, очевидно прикидываясь, что не понимает, о чем речь.
– Какой еще образ идеального брата?
– Ой, да ладно тебе, – говорю я с набитыми спагетти ртом. – Приготовленный ужин, помощь с домашкой. Девчонки такое просто обожают.
Он имитирует изумление.
– Я даже подумать не мог. У меня же был идеальный магнит для девчонок все это время, прямо здесь. – Он берет мою тарелку в своей джентльменской манере и уносит обе в кухню. Я подхожу, чтобы помочь. Обычно я бы как раз уколола его шуточкой про Козиму или продолжила бы дразнить тем, как Сэм сказал «целоваться», но сейчас, по какой-то неведомой причине, не делаю так. Вместо этого мы в полной тишине несколько минут моем посуду, прежде чем он заговаривает:
– Эй, э-э, как ты поживаешь…
– С тех пор, как твой друг-придурок мне изменил? – подсказываю я.
– Бывший друг-придурок, – быстро поправляет он, и я не могу не улыбнуться, зная, что была права, когда подумала, что именно он сможет поднять мне настроение.
– Я в порядке, – говорю я, и впервые за сегодня чувствую, что это действительно так. – Я ему отправила сообщение о расставании сегодня днем. И то это больше, чем он заслужил. Честно говоря, мне куда приятнее есть спагетти с тобой – и Сэмом, конечно, – чем идти вместе с ним в клуб, где все строят из себя что-то. – Он смеется, а я пожимаю плечами: – Все к лучшему. Мне нужно тысячу строк запомнить к понедельнику, и я ужасно отстаю от графика из-за показательного выступления старшеклассников.
Оуэн молчит. Берет у меня из рук полотенце.
– Хочешь остаться? Я бы мог помочь, – предлагает он, и голос его звучит обычно, но в глазах вопрос.
Я встречаюсь с ним взглядом.
– Сцена в поместье Капулетти. Не рассказывай Сэму, но там определенно приходится, э-э, целоваться. – Хм. Никогда не думала, что я из тех девчонок, которые запинаются на слове «целоваться».
– Я не Тайлер, но, думаю, справлюсь с задачей. – Он улыбается мне, но формулировка его ответа меня озадачивает. Он же не имеет в виду… Нет. Он явно говорит о строчках. Точно о строчках.
Будто не понимая, что он только что со мной сделал, он указывает большим пальцем себе за спину:
– Мне надо проведать Сэма. Он играет в Minecraft, когда я его оставляю без присмотра. Хочешь меня подождать в моей спальне? – Вид у него притворно скромный.
И, боже помилуй, я заливаюсь краской.
– Ты… в твоей спальне?
– Ну, а где еще нам этим заниматься? – Он проходит мимо меня, легонько задевая мое плечо своим – это движение явно просчитано до миллиметра. – Читать строчки-то? – проясняет он со вздернутой бровью.
«Погодите-ка». Я следую за ним в коридор.
– Поверить не могу, – говорю я ему в спину. Его (с каких это пор?) привлекательную спину с широкими плечами.
– Поверить чему? – спрашивает он через плечо.
– Что ты ведешь себя так, будто ты Меган, а не я!
Он откидывает голову и смеется. Смех его раздается эхом в узком коридоре.
– Что, правда?
Я хватаю его за руку и дергаю, чтобы развернуть к себе лицом.
– Абсолютно. И это ужасно! – И как я, по его мнению, должна понимать, что говорится в шутку, а что всерьез?
Он ухмыляется, но в голосе уже нет ни капли того игривого тона:
– Теперь ты понимаешь, каково было всем нам. Мы, простые смертные, никогда и не смели надеяться, что твои намеки – что-то большее, чем просто забава.
– Ого, ты прямо настоящий писатель, – я не знаю, что еще сказать.
Он откидывает волосы со лба.
– Ты мне никогда не говорила, как это весело, – продолжает он, но в голосе снова слышатся нотки смеха. Он с многозначительным видом прислоняется плечом к стене, взгляд его приглашает к ответу – даже требует его.
Так не пойдет. Это я могу вести себя как Меган! Я упираю руку в бок и отвечаю на его взгляд своим провоцирующим взглядом.
– Думаешь, это весело? Значит, ты еще и не знаешь, как бывает.
Теперь его глаза распахиваются и мечутся от двери в его спальню и обратно.
– Мне надо проведать Сэма, – голос его звучит низко и коварно. – Я вернусь через секундочку.
Я встряхиваю волосы и уверенно иду мимо портрета Юдзиро прямо в комнату Оуэна.
– Я буду ждать, – отвечаю я.
Его комната темная и аккуратно прибранная, какой я ее и запомнила. Моя рука дрожит, когда я включаю свет. Я заставляю свое колотящееся сердце успокоиться, напоминая себе, что представления не имею, что случится, когда Оуэн придет сюда. Я знаю получше других, что кокетливые замечания, подмигивания и подталкивания не всегда к чему-то ведут. И к чему они вообще могут привести с