– Боже мой, как он изменился! Настоящий джентльмен до кончиков ногтей, клянусь!
Эмбер вернулась из Уайтхолла почти в полночь, усталая до изнеможения и мечтающая только об одном – лечь в постель. Двенадцать часов подряд во дворце – тяжкая нагрузка, особенно учитывая ее беременность. Ведь каждое мгновение во дворце требовало от нее бодрости, жизнерадостности, ни на секунду нельзя было расслабиться, показать, что на самом деле ты чувствуешь себя усталой. А теперь вдобавок появились боли в затылке, дрожь в ногах, казалось, у нее переворачиваются все внутренности.
Эмбер поднималась по лестнице, когда Элмсбери выбежал из освещенной комнаты, выходившей в холл.
– Эмбер! – Она обернулась и посмотрела на него. – Я уж думал, ты никогда не придешь!
– Но вот я и пришла. Во дворце устроили дурацкий кукольный спектакль и не желали расходиться, пока «Ромео и Джульетту» не сыграли четыре раза подряд!
– А у меня сюрприз для тебя, – улыбнулся он. – Угадай: кто здесь?
Эмбер равнодушно пожала плечами:
– Откуда мне знать?
Она взглянула поверх его головы в раскрытые двери комнаты. Там кто-то стоял – высокий темноволосый мужчина – и улыбался ей. У Эмбер перехватило дыхание.
– Брюс!
Она увидела, как он бросился к ней. Потом Элмсбери осторожно подхватил ее – Эмбер упала в обморок.
Глава пятидесятая
Лучи жидкого апрельского солнца сочились сквозь створчатые окна и ложились светлыми квадратами на полу. Они отражались от шпор на паре мужских сапог, касались бледно-голубых страусовых перьев на плюмаже шляпы, сверкали на золоте и серебре эфеса шпаги. Все эти принадлежности джентльмена лежали возле кровати с пологом. В кровати, глубоко зарывшись в пуховую перину, лежала Эмбер в сладкой полудреме пробуждения. Она медленно провела рукой по простыне рядом с собой, и на ее лице возникло выражение тревоги и удивления. Она открыла глаза, увидела, что лежит одна, и испуганно вскрикнула:
– Брюс!
Он, открыв портьеры, стоял у окна. Обернувшись к. ней с улыбкой, он спросил:
– Что случилось, дорогая?
Он был без рубашки и парика – очевидно, только что закончил бриться и вытирал лицо.
– О, слава Богу! Я испугалась, что ты ушел, – или мне это только приснилось. Но ты здесь, правда ведь? Ты действительно здесь. О Брюс, как замечательно, что ты вернулся!
Широко улыбаясь, она протянула к нему руки, ее глаза сверкали.
– Иди же сюда, мой дорогой. Я хочу прикоснуться к тебе…
Он сел рядом. Эмбер коснулась пальцами его лица, словно удивляясь и все еще не веря, что он здесь, рядом.
– Как ты прекрасно выглядишь, – прошептала она, – красивее, чем всегда… – Она провела рукой по его широким мускулистым плечам и груди, прижалась к теплой загорелой коже. Потом поглядела ему в глаза и заметила, что Брюс разглядывает ее.
– Эмбер…
– Что?
Неожиданно их губы соединились в ненасытном и страстном поцелуе. Вдруг она начала плакать и колотить по телу Брюса кулачками требовательно и отчаянно. Он быстро опрокинул ее на постель, она прижала его к себе. Когда миновал шторм страсти, он положил голову ей на грудь и расслабился. Выражение на их лицах стало спокойным, мирным и удовлетворенным. Она неясно погладила Брюса по жестким черным волосам.
Наконец он пошевелился и встал с постели. Эмбер открыла глаза и сонно улыбнулась:
– Иди сюда, дорогой, и ляг ко мне.
Он наклонился и поцеловал ее в губы.
– Не могу… Элмсбери ждет меня.
– И пусть ждет, ничего страшного.
Он покачал головой:
– Нам надо в Уайтхолл, меня ожидает его величество. Возможно, мы увидимся там позднее… – Он помолчал и поглядел на нее сверху вниз. На его лице мелькнула чуть насмешливая улыбка. – Как я понимаю, ты ведь теперь графиня. И снова замужем, – добавил он.
Эмбер резко повернулась к нему, внезапно пораженная сказанным. Снова замужем! «Господь всемогущий, – подумала она. – Ведь действительно!» Когда Джералда не было рядом, она полностью забывала о его существовании.
– В чем дело, дорогая? – усмехнулся он. – Элмсбери сказал, что его зовут Стэнхоуп, – кажется, так, а тот, что был до него…
– О Брюс! Не надо насмехаться надо мной! Я ни за что не вышла бы за него замуж, если бы знала, что ты скоро вернешься! Да я просто ненавижу его! Он совершенный болван, олух пустоголовый! Я вышла за него замуж только потому, что… – Она остановилась и торопливо поправилась: – Я сама не знаю, зачем я вышла замуж.! Я не знаю, зачем я вообще выходила замуж, за кого-либо! Ведь я никогда не хотела выходить замуж ни за кого, кроме тебя, Брюс! О дорогой, мы были бы так счастливы вместе, если бы только ты…
Она заметила, как – изменилось выражение его лица, – выражение, которое словно послало ей предупреждающий сигнал, и она замолчала. Эмбер глядела на него, и старый знакомый страх снова стал вползать ей в душу, и тогда она произнесла наконец очень тихо:
– Ты женился… – и медленно покачала головой.
– Да, женился. – Он глубоко вздохнул.
Вот так. Вот она и услышала собственными ушами то, чего ожидала и чего страшилась целых семь лет. Теперь ей показалось, что это ожидание и этот страх всегда стояли между ними – неотвратимо, как смерть. Сразу ослабевшая, она могла лишь смотреть на него. Брюс сел на стул и стал завязывать шнурки. Несколько минут он сидел, уперев локти в колени и свесив бессильно руки, потом наконец повернулся и поглядел на Эмбер.
– Я сожалею, Эмбер, – тихо проговорил он.
– Сожалеешь, что женился?
– Сожалею, что сделал тебе больно.
– Когда ты женился? Я думала…
– Я женился год назад, в феврале, после того как вернулся на Ямайку.
– Значит, ты знал, что женишься, когда уезжал от меня. Ты…
– Нет, не знал, – перебил он. – Я познакомился с ней в тот день, когда приплыл на Ямайку. Мы поженились через месяц.
– Через месяц! – прошептала она. Казалось, силы покинули ее. – О Господи!..
– Эмбер, дорогая… ну пожалуйста… я никогда не обманывал тебя. Ведь я с самого начала сказал, что когда-нибудь женюсь…
– О, но так скоро! – возразила она, ее голос походил на стон. Но неожиданно она подняла глаза и посмотрела на него: в ее взгляде сверкнула злоба. – Кто она такая? Какая-нибудь чернокожая девка, которую ты…
Лицо Брюса окаменело.
– Она англичанка. Ее отец – граф, он приплыл на Ямайку после войны, у него сахарная плантация. – Он встал и начал одеваться.
– Я полагаю, она богата.
– Достаточно богата.
– И красива?
– Пожалуй – да.
Эмбер помолчала, потом выпалила:
– Ты любишь ее?
Он обернулся, поглядел на Эмбер странным взглядом, чуть сузив глаза. Он ответил не сразу. Помолчав, он тихо сказал:
– Да, я люблю ее.
Эмбер схватила халат, надела его и выскочила из постели. То, что она произнесла после этого, могла бы сказать любая леди, воспитанная в среде судейских чиновников, окажись она в подобной ситуации:
– Будь ты проклят, Брюс Карлтон! Почему именно ты тот единственный мужчина в Англии, который женится по любви!
Но ее внешняя благопристойность была слишком тонкой, и при любой маломальской нагрузке она лопалась, как мыльный пузырь. Эмбер резко повернулась к нему.
– Я ненавижу ее! – с яростью выкрикнула она. – Я презираю ее. Где она?
– На Ямайке, – мягко ответил Брюс. – Она родила ребенка в ноябре и поэтому не хотела покидать дом.
– Должно быть, она очень любит тебя!
Брюс не ответил на эту насмешку, и Эмбер добавила с жестокостью:
– Итак, теперь ты женат на леди, и у тебя будет кому выкармливать твоих детей, предки которых две тысячи лет просиживали штаны в Палате лордов! Поздравляю тебя, лорд Карлтон! Какое это было бы бедствие для тебя, если бы тебе пришлось позволить простой смертной воспитывать твоих детей!
Брюс посмотрел на нее с тревогой и жалостью.
– Мне пора идти, Эмбер. – Он взял в руки шляпу. – Я и так уже опоздал на полчаса…
Эмбер недовольно взглянула на него и отвернулась, будто ожидала, что он станет извиняться за нанесенную обиду. Но потом невольно обернулась: он шел по комнате – его тело двигалось в таком знакомом ритме, весь его облик был исполнен такой мужественности, что у нее перехватило дыхание.
– Брюс! – неожиданно воскликнула она. Он остановился и медленно повернулся к ней. – Мне все равно – женат ли ты! Я никогда не откажусь от тебя, никогда, пока я жива, слышишь! Ты такой же мой, как и ее! Она никогда не получит тебя всего!
Эмбер бросилась было к нему, но Брюс отвернулся: еще мгновение – он раскрыл дверь и исчез.
Эмбер застыла, протянув одну руку вперед и прижав другую к горлу, чтобы сдержать рыдания.
– Брюс! – снова крикнула она. Потом, устало повернувшись, пошла к кровати. Несколько секунд она стояла и смотрела на постель, потом упала на колени.
– Он ушел, – прошептала она. – Ушел… я потеряла его.
В течение первых двух недель пребывания Карлтона в Лондоне они виделись редко: Брюс был занят в порту – он вел торговые переговоры с купцами о сбыте табака, привезенного им из Америки, составлял новые контракты, делал закупки как для себя, так и для других заокеанских плантаторов. В Уайтхолл он ходил, чтобы договориться с Карлом о передаче ему прав на еще один земельный участок, на этот раз в двадцать тысяч акров. В случае удачи он владел бы тридцатью тысячами. Ни на королевскую гостиную, ни на театры он времени не тратил.
Леди Элмсбери по просьбе Эмбер отвела Брюсу апартаменты рядом с ее комнатами, и, хотя он ничего не говорил о свидании на вторую ночь, – предположив, что здесь будет муж. Эмбер, – она постучала в его дверь, когда услышала, что Брюс вернулся. После этого они проводили ночи вместе. Конечно, Брюс догадывался, что Эмбер порой возвращалась поздно, так как была с королем, но никогда не заговаривал с ней об этом. Редкие же встречи с Джералдом забавляли его, но об этом он тоже не упоминал.
Однако такое положение дел отнюдь не забавляло мать Джералда.