Недавнее исследование также показало, что алкоголь подталкивает мужчин к сексуальной объективации женщин, побуждая их смотреть больше на тело женщины, чем на лицо, по сравнению с трезвой контрольной группой{516}. Авторы этого исследования, выбравшие в качестве эпиграфа строки из песни «Вини во всем алкоголь»[43], замечают: «Если наблюдатели занимают объективирующую позицию по отношению к женщинам, то начинают расчеловечивать женщин, что закладывает основу для множества потенциальных пагубных последствий, в том числе сексуального насилия и гендерной дискриминации на рабочем месте»{517}. По всей видимости, с этим обстоятельством связаны очень тревожные результаты других исследований, в ходе которых мужчинам показывали порнографические клипы на тему секса по согласию или изнасилования (все ролики были игровыми) и измеряли их физиологическое возбуждение. Трезвых испытуемых больше возбуждали сцены секса по взаимному согласию, а пьяных заводили видео обоих типов. Готовность мужчин совершать действия, представляющие собой изнасилование, как они сами их оценивали, также росла вместе с увеличением содержания алкоголя в крови. Таким образом, не приходится удивляться, что в преступлениях на половой почве очень часто оказывается замешан алкоголь. Исследования с участием осужденных за изнасилования свидетельствуют, что от 40 до 63 % этих преступлений, где бы они ни происходили, были совершены в состоянии опьянения{518}. Серьезное злоупотребление спиртным также играет главную и позорную роль в сексуальном насилии в студенческих кампусах, а в целом служит прогностическим фактором насилия в отношении партнера{519}.
Отсюда легко сделать вывод, что алкоголь, мужчины и женщины не должны пересекаться. С уверенностью можно сказать, что собрать большую группу молодых людей, у которых управляющие функции префронтальной коры и без того ослаблены, на домашней тусовке или на вечеринке студенческого братства с музыкой, танцами и огромным количеством крепкого спиртного, разливаемого в стаканчики из красного пластика, – верный способ накликать беду. Судя по анализу полицейских протоколов, до 72 % случаев сексуального насилия произошли в условиях, когда насильник, жертва или оба были пьяны, и алкоголь служит важным фактором сексуального посягательства в отношении знакомых{520}. Усиление сексуального влечения, опрокинутые барьеры, ослабление способности оценивать риск и тяжелая когнитивная близорукость – потенциально токсичный и опасный коктейль. Однако наш вывод из признания именно этой оборотной стороны Диониса неоднозначен. Описанные здесь негативные стороны спиртного – сродни демонической натуре мистера Хайда – сосуществуют с положительными, джекиловскими, функциями алкоголя, представленными в предыдущих главах, в частности как средства сплочения группы и создания доверия. Можно также утверждать, что связь между алкоголем и насилием в отношении женщин обусловлена патриархальными или мизогинными социальными нормами, а не этанолом как таковым. Алкоголь растормаживает, но сам по себе не порождает поведенческие тенденции, которые при этом проявляются. Как бы то ни было, в отношении алкоголя и секса нам не найти лучшего примера двуликой, как древнеримский Янус, природы спиртного, его статуса, в формулировке Хита, «эликсира, зелья или „орудия дьявола“».
Теперь обратимся к менее разрушительной, но все же вредоносной функции алкоголя как фактора социализации и посмотрим, как узы и связи могут вести к еще большему сплочению группировок и инсайдерских групп.
Посторонним и трезвенникам здесь не рады: Закрепление эксклюзивности мужских клубов
Ученые утверждают, что более или менее обязательные возлияния после трудового дня для японских наемных работников (почти исключительно мужчин) могли сыграть важную роль в размывании иерархической структуры, что позволило японским компаниям, которые иначе были бы обречены на старческий застой, совершать инновации в 1980-х и 1990-х гг. Один наблюдатель пишет об этом почти с художественной силой. Сцена, которая разыгрывается после работы, – полная противоположность холодного мира в офисе:
[Это] более интимный, сумеречный, блаженный мир полумрака, освещенного неоновыми огнями и искусственными улыбками более или менее привлекательных официанток, задача которых – мурлыкать приятные пустяки и следить, чтобы стаканы клиентов не пустели, нахваливая их исполнение популярных песен под караоке, хотя часто его следовало бы пропустить мимо ушей. Это мир весьма поэтически называют «торговлей водой» (мидзу сёбай), и говорят, что он создает неформальную теплоту, обеспечивающую успешность формальных деловых переговоров{521}.
К сожалению, эта радужная картинка оставляет за рамками оскорбительные замечания в адрес упомянутых «более или менее привлекательных официанток» и прикосновения, которые им приходится терпеть, а также тот факт, что вся эта система укрепляет угнетающие гендерные нормы, культуру сексуальных домогательств и чудовищно низкую долю женщин на рынке труда Японии.
Китайские деловые банкеты также могут быть для женщин тяжким испытанием. Писательница Ян Гэ проникновенно и с юмором поведала о своих злоключениях в проспиртованной профессиональной среде родного города Чэнду{522}. Полагая, что приглашена на рядовой ужин, она угодила на помпезный официальный банкет, где села на первое попавшееся место за столом, рядом с мужчиной-хозяином, и с ужасом поняла, что занимает место, традиционно отводящееся для «девушки». Под этим подразумевается «молодая женщина, посаженная развлекать важного мужчину средних лет, – объяснила она. – Занимающие эти места могут рассчитывать: на пассивное курение в абсурдно большом объеме, оценивающие взгляды со стороны мужчин и женщин, собравшихся за столом, бесконечные подливания байцзю [сорговой водки], а временами также похлопывание по плечу или поглаживание ладонью по спине». Ян описывает физиологические тяготы марафона возлияний, являющихся главным занятием на подобных застольях, и то, как это способствует укреплению традиционных гендерных ролей. Это оборачивается настоящей пыткой для молодых женщин, от которых ждут, что они станут флиртовать со своими старшими коллегами – мужчинами и занимать их. Ее вывод о сути китайского делового приема таков:
Главная цель банкета – напоить участников застолья. Лишь так можно сблизиться и подружиться, начать хватать друг друга за плечи и отпускать грязные шуточки. Если ситуация выходит из-под контроля, это может быть отвратительно: вспыхивают потасовки, к женщинам пристают из спортивного интереса. Однако если все идет как положено, ошибки прощаются; сотрапезники потеют, обжираются, надираются и поют вместе, и тогда – только тогда – дело будет сделано.
Это описание прекрасно передает как полезные функции алкоголя, описанные в главах 3 и 4, так и негативные стороны, которые волнуют нас сейчас. Серьезное ослабление префронтальной коры может как открыть путь к доверию, прощению и великодушию, так и распахнуть шлюзы враждебности и мизогинии.
Паб в Университете Британской Колумбии, где зародился наш большой исследовательский консорциум, представлял собой более гостеприимную среду, чем японский бар с «девочками» или типичный китайский банкет. Однако следует отметить, что на наших так называемых встречах в центре, проходивших в пятницу вечером, собирались почти исключительно мужчины. Мы имели возможность аккуратно разрегулировать контрольные функции нашей префронтальной коры и вместе генерировать креативные идеи после пары кружек пива, потому что наши жены согласились по пятницам забирать детей из детских садов и школ и не слишком раздражаться, если мы явимся к ужину с опозданием или в подпитии или если произойдет и то и другое. Коллеги-женщины приветствовались, мы искренне призывали их к участию, и иногда они к нам присоединялись, но обычно это были такие же сугубо мужские сборища, что и в японских заведениях «торговли водой». Это, в свою очередь, объясняется тем, что из-за несправедливых гендерных норм скорее мужчине, а не женщине, простят, если он не придет за ребенком вовремя в детский сад, поскольку завис в пабе. Наш выбор времени и места не диктовался сознательным желанием создать враждебную для женщин атмосферу, но, очень возможно, это получалось само собой.
На вопрос, как к этому относиться, с ходу не ответишь. Поскольку выгоды такого смазанного алкоголем мозгового штурма очевидны, было бы неверно утверждать, что лучше бы этих собраний не было. Тем не менее, если социализация такого рода имеет место в заведениях, где женщинам не рады, или хотя бы складывается такое впечатление, это влечет за собой очевидные опасности эксклюзивности и неравенства. Показательно, что исследование взаимосвязи сухого закона и количества патентов, описанное в главе 4, установило, что введение сухого закона сократило число патентных заявок, подаваемых мужчинами, но не женщинами. Автор исследования считает это дополнительным свидетельством того, что причиной такого спада стало прекращение совместного потребления спиртных напитков, ведь в салунах Америки 1930-х гг. собирались выпивать и обмениваться идеями преимущественно мужчины. Этот факт, однако, указывает и на одну из фундаментальных проблем, которая должна беспокоить нас в связи с социальной функцией паба или вискарни: в этих местах традиционно господствуют мужчины. До тех пор пока распределение обязанностей по уходу за детьми между мужчинами и женщинами, ситуация с которым в большинстве индустриальных обществ с 1950-х гг. улучшается, но до сих пор далека от соотношения 50/50, остается неравноправным, женщины обделены в плане возможности вливаться в подобные сети контактов и, следовательно, пользоваться их преимуществами. Вследствие гендерного перекоса более вероятно, что подобные события превратятся в источник возможностей для сексуального домогательства и насилия, что, в свою очередь, грозит еще больше укрепить это неравенство.