попытки с ними поздороваться. После того, как это повторилось несколько раз, она спросила подругу, местную жительницу, как это понимать, и та рассмеялась: «Сразу видно, что ты не из наших мест! Разве ты не знаешь, что нельзя здороваться с баптистами в винном магазине?» Если вы баптист из Южной Каролины, то можете покупать и пить спиртное только при условии, что держите это в секрете и пьете за закрытыми дверями.
По мнению Хржан, эти нездоровые отношения с алкоголем превращают американцев в «нацию "все или ничего" в плане пития», то есть нацию, которая лихорадочно мечется между полной трезвостью и вседозволенностью вплоть до того, что отвечает на эксцессы насильственного или сексуального характера, весело подмигивая или не замечая их, вместо того чтобы решительно осудить{553}. В американских университетах крайне нездоровое, «северное», отношение к алкоголю накладывается на вольности студенческой жизни и усилия рекламы, воспевающей употребление спиртного как нечто крутое или доблестное. Это порождает «культурную триаду, почти идеальную для стимулирования злоупотребления спиртным среди молодежи»{554}.
Отношение жителей северных стран к спиртному часто приводит к проблемам алкоголизма. По замечанию Дуайта Хита, в обществах, где алкоголь недостаточно хорошо интегрирован в повседневную социальную жизнь, он может приобретать «таинственный флер неявного обещания наделить вас могуществом, сексуальностью, навыками общения и другими особыми качествами», что побуждает людей, особенно молодых, «пить слишком много, слишком быстро или по неправильным и неуместным причинам»{555}. Если говорить честно, идея «пить, чтобы напиться» всегда была элементом привлекательности опьянения. Вакханалия, изображенная на обложке этой книги, – это не тщательно регулируемый званый обед, и древнегреческие последователи Диониса не были замечены в привычке притормаживать, чередуя выпивку с тостами под газировку. Однако в здоровых культурах редко пьют ради самого опьянения и, как правило, дают себе волю только во время особых священных ритуалов, например на карнавалах. Вне этого контекста пьют умеренно, главным образом вино и пиво, а быть пьяным на людях позорно.
Один из способов привить южноевропейскую культуру потребления спиртного в любом месте, где бы вы ни жили, – это знакомить молодых людей с практикой умеренного пития в контексте домашней трапезы. Моей дочери, которой сейчас 14 лет, разрешается понюхать и отпить маленький глоток любого вина, которое я пью, и у нее уже сформировался довольно утонченный вкус, позволяющий безошибочно выявлять в шардоне абрикосовые или лимонные нотки. Моя задача не превратить ее в манерного сноба, а познакомить с мыслью, что вино может быть источником эстетического удовольствия. Это намного лучше, чем видеть в нем нечто запретное, что пьют только взрослые, чтобы опьянеть. Кроме того, мы разъяснили дочери весь вред спиртного для здоровья, и она понимает, что слишком молода, чтобы пить вино в любом количестве, и не потому, что вино является экзотическим табуированным эликсиром. Причина в том, что ее префронтальная кора еще не достигла своего полного размера, и швырять в нее гранаты сейчас было бы глупо с точки зрения развития. Не лишним является и то обстоятельство, что половина ее семьи итальянцы и она провела значительную часть детства в Италии, где познакомилась с южными привычками умеренного винопития. Надеюсь, это подготовило ее к тому, чтобы стать ответственным взрослым человеком, способным наслаждаться алкоголем в подходящем месте по достойной причине и держаться подальше от любых избыточно пьющих тусовок, с которыми она столкнется в колледже.
В этой связи представляется разумным снизить возраст разрешенного употребления вина и пива, может быть, оговорив особые условия для взрослой молодежи, употребляющей спиртное вместе с родителями. Подобно тому как молодой человек с ученическим водительским удостоверением имеет право ездить только в дневное время и при условии, что на пассажирском сидении находится ответственный взрослый, можно представить ситуацию, когда молодежи старшего подросткового возраста официально разрешено выпить немного вина в ресторане на семейном торжестве. Тем не менее, как уже было сказано, возраст разрешения употребления крепких спиртных напитков должен быть существенно выше установленного сейчас большинством законодательств.
Эту рекомендацию, пожалуй, сложнее всего выполнить. Если алкоголь продолжает играть принципиально важную функциональную роль как для общества, так и для индивида, трудно найти способ учесть интересы непьющих. Например, если финальная пьянка в дайв-баре, где текила льется рекой, действительно важна и незаменима для сплочения команды «морских котиков», то убежденный мормон в такую команду не вольется. Если обмен идеями в баре конференц-отеля способствует образованию партнерств и инновациям, было бы контрпродуктивно закрывать бары, даже если существующая ситуация ставит в проигрышное положение трезвенников или тех, кому там не по себе.
Кара Солес, менеджер сообщества высокотехнологичной компании, к ее цитатам мы обращались выше, завершает свои размышления о том, что культура пития, возможно, подрывает инклюзивность, конкретными предложениями по интеграции спиртного в контекст профессиональных собраний, но без маргинализации непьющих участников. Вот ее пять идей:
1. Предложить на выбор равное количество вариантов алкогольных и безалкогольных напитков одинакового качества.
2. На мероприятии выставить алкогольные напитки вместе с безалкогольными.
3. Одинаково рекламировать алкогольные и безалкогольные напитки до начала мероприятия.
4. Если имеется карта алкогольных коктейлей, включить в нее такое же количество безалкогольных.
5. Предлагать воду бесплатно, размещая ее на видном месте{556}.
Последняя рекомендация особенно важна и ценна – люди, не имеющие легкого и очевидного доступа к воде, почти гарантированно переберут спиртного в обстановке типичного приема или вечеринки. Соблюдение подобных простых правил может стать для организации большим шагом к тому, чтобы использовать преимущества стимулируемого спиртным общения, сведя к минимуму издержки для непьющих.
По всей видимости, важность такого курса будет неуклонно расти. Трезвенники вроде Солес все чаще встречаются среди молодых людей в индустриальных обществах. Например, недавнее исследование среди британских миллениалов показало, что трезвость постепенно превращается в мейнстрим: доля непьющих в группе от 16 до 24 лет увеличилась с 18 % в 2005 г. до 29 % в 2015 г. Похоже, что и запойное пьянство становится все менее социально приемлемым, а непьющие в социальном окружении, где остальные пьют, меньше стигматизируются{557}. В целом среди миллениалов и представителей поколения Z просматривается общемировая тенденция в сторону полного воздержания от спиртного или выделения безалкогольных периодов в течение года, например «трезвого января»{558}. Таким образом, можно ожидать, что вопрос создания равных условий для пьющих и непьющих будет все более настоятельным.
Как ужиться с дионисом
Нельзя забывать о том, как опасны неистовые менады, которые в состоянии сильного опьянения готовы разорвать в клочья любого, кто имел несчастье попасться им на пути. Для того чтобы поддерживать баланс, свидетельствующий о пользе спиртного, необходимо уменьшить потенциальные издержки и защититься от опасностей его употребления. Это особенно сложная задача в современном мире, где мы сталкиваемся с невиданным прежде двойным злом – дистилляцией и разобщенностью.
Возможно, странно, что последняя глава книги, призванной воздать должное функциональной значимости алкоголя, посвящена тому, как и почему выпивка может нам навредить. Однако понимать оборотные стороны и риски опьянения принципиально важно, чтобы полноценно отстаивать право на существование экстатической радости химического происхождения. А это право отстаивать необходимо. Многие процитированные книги о «новой трезвости», написанные в жанре самопомощи, как бы ни были полезны практические советы в них – что надо ограничить выпивку или полностью от нее отказаться, – изображают алкоголь безусловным злом, похитителем разума, навязанным нам жадными корпорациями с помощью коварных маркетинговых кампаний. Слишком большая часть современной литературы об алкоголизме или проблемах с выпивкой придерживается этой позиции. Она весьма аскетична: алкоголю, пожалуй, можно отвести крохотный уголок в образе жизни, во всех остальных отношениях здоровом и ответственном, но скорее поневоле, в качестве уступки нашей врожденной слабости к удовольствиям или редкого, постыдного вознаграждения за посещение определенного количества занятий йогой на рассвете.
Это исторически недальновидный и антинаучный подход. В конце дня нам следует пригласить в свою жизнь Диониса, хотя он и способен оставить после себя хаос. Это необходимо ввиду трудностей, с которыми сталкивается наш биологический вид, и функциональных преимуществ, которые Дионис продолжает обеспечивать нам, лишь частично цивилизовавшимся обезьянам, живущим в современных искусственных муравейниках. Нужно также признать, что удовольствие само по себе – хорошая штука, и никаких дополнительных оправданий не требует. Необходимо развенчать убеждение, что алкоголь и подобные ему опьяняющие вещества – это зловещие изобретения капиталистической современности, впариваемые нам подлыми рекламщиками и ведущие лишь к похмелью, потере дохода и валикам жира на боках. Выпивка может сделать нас толстыми, разрушить нашу печень, вызвать у нас рак, разорить и превратить в никчемных идиотов на следующий после попойки день. Она может быть даже смертельной, как для нас, так и для окружающих. Тем не менее она всегда была неразрывно переплетена с человеческой социальностью, чему есть веские эволюционные основания. Более того, ее важные функции трудно, а то и невозможно заменить другими веществами или практиками. Поэтому давайте примем Диониса с должной осмотрительностью, но и с почтением, которого он заслуживает.