Заключение
Иисус сталкивается с проблемой. Он приглашен на брачный пир в Кане Галилейской вместе с учениками и своей матерью, и у хозяев кончается вино. Люди в отчаянии. Мать толкает локтем в бок и многозначительно смотрит на него: «Ну же, Сын Божий, сделай что-нибудь!» Иисус колеблется, он пока не собирался раскрывать свою истинную природу, но случай-то особый. Вино закончилось. Поэтому он велит слугам заполнить огромные каменные сосуды водой. Затем Иисус превращает воду в вино, до того великолепное, что, когда оно попадает к распорядителю застолья, тот с гордостью заявляет, что решено было нарушить главное правило устройства празднеств – сначала подавать все самое лучшее. Ученики потрясены – они стали свидетелями первого чуда, совершенного Иисусом. Все остальные просто счастливы выпить еще, и свадебное пиршество благополучно продолжается{559}.
В дальнейшем Иисус совершил еще немало впечатляющих чудес, включая хождение по воде и воскрешение Лазаря, но следует отметить, что трюк с водой и вином стал первым. Алкоголь настолько глубоко встроен в человеческий социум, что заставил и Сына Божьего проявить себя как чудотворца. Что уж говорить о Евхаристии и крови Христовой. После необходимого и важного погружения в темную сторону Диониса в главе 5, пора вернуться к главной теме этой книги – радости и возможной пользе опьянения.
Как мы узнали, в большинстве культур алкоголь считается священным. В текстах, написанных в средневековом Китае, говорится, что воду для приготовления «божественным образом сброженного вина» можно брать исключительно до восхода солнца в определенный день месяца и делать это должен совершивший обряд очищения мальчик строго оговоренным образом и ничья больше рука не должна ее касаться{560}. Алкоголь как священная субстанция часто наделяется магической силой или способностью придавать эту силу тем, кто его вкусит. В древнейшем письменном памятнике Японии («Кодзики») император воспевает «царственный крепкий напиток», сваренный прибывшим из Кореи аристократом, который, как гласит легенда, познакомил Японию с разновидностью саке: «О, как я пьян! / Изгоняющий зло, / Дарующий смех напиток – / О, как я пьян!»{561} Благополучно набравшись, император, покидая дворец, ударяет посохом о камень, перегораживающий ему путь, и камень тут же подпрыгивает и убегает. В Мексике пульке, почитавшийся в доколониальные времена священным напитком, после христианизации был прозван «молоком Богоматери» (Девы Марии): им совершали подношения душам в День мертвых и поливали черепа, закопанные в четырех углах поля, чтобы защитить его от воров{562}. По всему Африканскому континенту сверхъестественная сила пива считается важнейшим элементом религиозных церемоний и жертвоприношений предкам. Люди племени кофяр в северной Нигерии верят, что «путь [человека] к божеству – с пивом в руке»{563}. По словам одного танзанийца, «если нет пива, нет и ритуала»{564}. Культуры нередко определяют себя через конкретные спиртные напитки вследствие их особого статуса. Вспомните французов и вино, баварцев и пиво, русских и водку. Антрополог Томас Уилсон отмечает: «Во многих обществах, может быть в большинстве, употребление алкоголя – важнейший способ выражения идентичности, элемент конструирования и распространения национальной культуры и других культур»{565}.
Эти священные, определяющие традицию напитки чрезвычайно отличаются друг от друга методом приготовления, цветом, вкусом и консистенцией. Их общее свойство – содержание этанола как действующего вещества. Почему именно этот нейротоксин удостоился такого поклонения? Потому что алкоголь в наибольшей степени из всех психотропных веществ, употребляемых людьми, представляет собой гибкую и эффективную технологию широкого спектра действия, помогающую нам жить в нашей странной, экстремальной экономической нише. У нас не было бы цивилизации – той, что мы знаем, – без опьянения в том или ином виде, и алкоголь с большим отрывом явился самым популярным решением, найденным различными культурами для этой задачи. Помимо социальных функций, опьянение – это еще и отчаянно необходимый целебный бальзам для единственного животного на планете, страдающего самосознанием. «Мы шимпанзе с мозгом величиной с планету, – сетует Тони, персонаж Рики Джервейса в чудесном сериале "Следом за жизнью"[44]. – Неудивительно, что мы напиваемся»{566}.
Открыто признав и задокументировав функциональную полезность алкоголя и других психотропных веществ, их способность утешать и дарить огромное удовольствие, мы внесем давно назревшие коррективы в современное общественное мнение по этому вопросу. Опьяняющие вещества – не просто захватчики мозга или зло, которое нужно искоренить или нехотя терпеть. Это принципиально важное оружие в нашей битве с устанавливающей пределы стороной деятельности префронтальной коры, этим средоточием Аполлонова контроля, а также с ограничениями нашей обезьяньей природы. Невозможно адекватно описать динамику социальной жизни человека, не понимая роли психотропных веществ в становлении цивилизации. Великий пропагандист Диониса Фридрих Ницше провозгласил в одном из характерных для него загадочных афоризмов: «Поведает ли кто-нибудь однажды полную историю наркотиков? Это практически история "культуры", нашей так называемой высокой культуры»{567}.
Большая часть этой книги была написана в разгар вызванного Covid-19 кризиса, убедительно подтвердившего, что алкоголь – неотъемлемая часть нашей жизни. Одни из самых серьезных дебатов в начале пандемии, когда власти вводили локдауны, велись о том, что считать «основными услугами». В Соединенных Штатах ответы на этот вопрос отличались немыслимым разнообразием. Одни штаты не распространили ограничения на курсы гольфа, другие – на оружейные магазины. Однако все они сошлись в одном вопросе, ни разу не вызывавшем разногласий, – винные магазины относятся к объектам жизнеобеспечения. (Власти единственного попытавшегося закрыть винные магазины штата, Пенсильвании, быстро передумали под давлением разъяренной общественности.){568} В Канаде и тех штатах Америки, где это законно, из локдауна были исключены в качестве основных служб еще и пункты выдачи рекреационного каннабиса. Следует также отметить, что некоторые страны, использовавшие Covid-19 как предлог для введения сухого закона, например Шри-Ланка, в результате спровоцировали появление колоссальных подпольных сетей домашнего самогоноварения, стряпавших малоаппетитные – но, безусловно, опьяняющие – составы из всего, от жуков до ананасов{569}. Люди хотят пить, и даже всемирная пандемия не заставит их перестать это делать.
Понять причины этого крайне важно. Но вопрос этот невозможно ни адекватно сформулировать, ни последовательно на него ответить, если не понимать те функции, которые выполнял алкоголь в человеческих цивилизациях. Как мы узнали, помимо своей непосредственной гедонистической ценности, алкоголь имеет также влияние на когнитивную деятельность и поведение, что с точки зрения культурной эволюции служит убедительным и изящным ответом на серьезную проблему, а именно – как заставить эгоистичного, подозрительного, узко ориентированного на цель примата расслабиться и начать контактировать с остальными. Если психотропные вещества просуществовали так долго и сохранили важнейшую роль в социальной жизни человека, следовательно, их польза для индивида в сочетании с социальными выигрышами на уровне группы должна была на протяжении человеческой истории перевешивать более очевидные издержки. Поэтому и генетические, и культурные «решения» «проблемы» употребления алкоголя не распространились так быстро, как того можно было бы ожидать: наша страсть к опьянению не была лишь ошибкой эволюции.
Значение спиртного в нашем современном мире, неимоверно сложном и меняющемся с беспрецедентной быстротой, можно адекватно оценить, только если рассматривать данный вопрос в широкой исторической, психологической и эволюционной перспективе. В результате мы можем прийти к выводу, что для определенных целей употребление алкоголя следует заменить чем-то более подходящим и безопасным. Безалкогольные альтернативы представляются особенно привлекательными в эпоху, когда нам грозят относительно новые опасности – дистилляция и разобщенность. Например, если наша цель – упрочить связи в группе или чувство принадлежности к команде, вполне возможно, что выезд компании на лазертаг или квест обеспечит те же результаты, что и проспиртованная вечеринка, но без единого негативного последствия. Собрав больше данных о микродозировании психоделиков, мы, возможно, обнаружим, что они пробуждают наши творческие способности ничуть не хуже алкоголя, только без риска привыкания или разрушения печени.
Другие аспекты являются более спорными и сложными, но и в них следует грамотно очертить ландшафт принятия решений. Может быть, офисные праздники должны быть безалкогольными или проводиться утром c ограничением в виде одного бокала шампанского. Может быть, хорошо и правильно, что средства канадских федеральных грантов, даже выделенные на нетворкинг, запрещено расходовать на спиртное. Каковы издержки и выигрыши от подобного ограничения или полного исключения алкоголя? Безусловно, умеренно выпить – менее сомнительное дело, чем по-настоящему напиться (так, чтобы содержание спирта в крови превысило 1,0‰), но всегда ли плохо излишество? Здесь мы вступаем на зыбкую почву. Излишек, очевидно, опасен и ведет к экспоненциальному росту издержек, но не всегда можно категорически утверждать, что он дезадаптивен. В некоторых случаях перебрать в правильно выбранный момент очень полезно, чтобы объединить группу определенного типа или помочь человеку пережить тяжелый этап в отношениях. Можно не сомневаться, что на протяжении нашей эволюционной истории способность разоружаться химическим способом, искренне ставить себя в уязвимое положение по отношению к другому человеку давала важнейший социальный выигрыш, перевешивавший очевидные издержки.