Туша всплыла в десятке метрах от «Медузы». Кашалот замер, в ожидании приказа — он находился в полной власти телепата.
Навигатор подозвал серба.
— Дельфин его загипнотизировал. Людей он отказывается подчинять своей воле, а рыбок легко, чего с безмозглыми возиться?
— И на кой он нам?
— Впряжём, как лошадь, и он вернёт нас в Бисау.
— Зачем нам в Бисау?
— Вернём бракованный товар и возьмём замену.
— Старого штурмана? — взвился вдруг Златан, поняв, куда клонит навигатор. — Старика с бабой? Ни за что!
— Предпочитаешь ещё одного неумёху Альбека?
Серб чертыхнулся.
— А почему нам не пойти вперёд? — спросил он, вперив взгляд в далёкую линию горизонта. — Кашалот-тяжеловоз у нас уже есть. Зачем нам возвращаться?
— Кашалот не штурман! — рассмеялся Роман. — А оба наших штурмана в беспамятстве.
Златан поскрипел зубами и дал согласие возвращаться.
Кашалота взнуздали, как коня. Дикая радость обуяла матросов и корсаров, когда, получив сигнал телепата, кашалот развернул судно и повёл его на восток. «Медуза» шла медленно, будто не торопилась никуда, а впереди маячила чёрная горбатая спина животного, взявшего её на прицеп.
Невозможно поверить, что кашалот стал таким спокойным и ручным. Ведь этот сильный и хитрый зверь утягивал в пучину шлюпки с экипажами опытных китобоев. Такой мог, разогнавшись, проломить своим могучим лбом борт шхуны. Кашалот легко приходил в ярость, осознав, что его загарпунили. Во все времена охота на кашалотов считалась одним из самых опасных промыслов — скольких славных китобоев отправили на дно эти дикие и сильные животные.
— Подумать только, — сказал Златан, наблюдая с полубака за тем, как послушно кашалот тянул за собой «Медузу».
— Яшка и не такое может.
— В прошлом многим кашалотам даже давали имена. Тем, кто раз за разом уходил от промысловиков и одного за другим отправлял китобоев на тот свет.
— Моби Дик? — вспомнил навигатор где-то слышанное имя кашалота.
— Вроде того. За ними охотились, а они не хотели умирать. И таких китобои считали за равных, относились с уважением и даже обходили стороной. А вот о том, чтобы киты и кашалоты становились тягловыми лошадьми, я слышу впервые. Этому тоже надо будет дать имя.
— Имя? Иван Сусанин? Моисей?
— Что-то мне не хочется сорок лет плыть. Как насчёт чего-нибудь попроще? В старые времена китобои называли кашалотов человеческими именами. Какое ты бы выбрал?
— Марат. Он погиб во время шторма, а брат очень переживает.
— Хм… ну пусть будет Марат.
Златан собрал всех на палубе и объявил, что теперь у спасителя есть имя. Глаза Салавата засияли.
— Марат! — глухо произнёс татарин. — Маратик! Пусть твоя душа живёт в этом ките. Пусть он выведет нас отсюда, и мы его отпустим. И будет мой Маратик в океане жить.
Все столпились на баке, и наблюдали за кашалотом. Тот плыл не торопясь, изредка целиком погружаясь в воду, всплывая и выбрасывая фонтан бриллиантовой воды из дыхала. Брызги блестели на солнце, как алмазы. Два троса, натянутые, как струны, прикреплены к якорям, что свисали на цепях из клюзов обоих бортов. По сути, шхуна была заякорена на кашалоте.
— А-ха-ха-ха! — послышался вдруг визгливый смех. — Я суметь вызвать дух океан! Большой зверь нас без ветер будет плыть! А-ха-ха!
Сумасшедший штурман забрался на рей марселя и сидел там, болтая ногами, будто ребёнок.
— Слезай оттуда! — заорал Серж. — Убьёшься ведь!
— А-ха-ха! — продолжал радостно хохотать Альбек. — Я уметь! Я уметь! Верни мне моя палец, злой человек! Верни моя палец! Зашей к моя рука! Я вызвать дух океан!
— Упадёт же! — сокрушался кок.
— Ну и пусть! — обрубил серб. — Дух океана он вызвал! Вот пусть дух океана и собирает кости, если этого психа размажет по палубе!
— А мне опять машкой махать? — недовольно пробурчал Егор. — Эй ты! — потомственный рыбак погрозил кулаком штурману-недоучке. — Убейся, а палубу пачкать не смей! Или заставлю вылизывать!
— А-ха-ха! — веселился Альбек. — Вы все дурак! Я один умный! Я знаю, как позвать дух океан! Он сильный! Он везёт корабль, если ветер нет!
— Тоже мне умник выискался! Вот я тебя сейчас спущу на палубу!
Ваня, ловко цепляясь за ванты крюком и здоровой рукой, поднялся на рей. Альбек, подобно мартышке, вскочил и отбежал на самый край и стоял там, балансируя на одной ноге, как гимнаст.
— Оставь его, Крюк, — сказал Роман. — Разобьётся же!
Но штурман вдруг присев, резко оттолкнулся обеими ногами и повис на леере, на котором держался грот-стень-стаксель. Быстро, по-обезьяньи, перебрался на грот-мачту и уселся там, обняв её обеими руками.
— Вот егоза! — рассмеялся Сава. — Поди поймай такого.
Крюк спустился, и Альбек, повисев пару минут на грот-мачте, вновь перебрался на нижний рей марселя. Штурмана оставили в покое.
Капитан продолжал лежать в беспамятстве и рядом постоянно находился кто-нибудь из команды. К вечеру навигатор спустился в капитанскую каюту и застал там Ивана. Тот сидел, приладив к крюку книгу из коллекции Арсения и листал её, изредка посматривая на кэпа.
— Как он? — спросил Роман.
— Никак. Ни жив, ни мёртв. Дышит — уже хорошо.
Море оставалось спокойным — ни ветерка, ни облачка в небе. Кашалот тянул без устали целый день, дельфин кружился рядом, будто морально поддерживая. Оба похожи на двух друзей — степенного и неповоротливого здоровяка и вертлявого и неугомонного малыша.
Когда стало смеркаться и на небе высыпали первые звёзды, Яшка потребовал, чтобы Марата освободили. Кашалоту нужно поесть и отдохнуть.
Роман передал просьбу Златану.
— Даже гиганты нуждаются в отдыхе, — сказал серб и приказал спустить шлюпку.
Вскоре наспех изготовленную сбрую с кашалота сняли, и тот стал неторопливо нарезать круги вокруг шхуны, словно разминаясь. Махнул хвостом и ухнул в глубину.
— Вот те на! — воскликнул Сава. — Убёг? А не надо было пущать!
— Не должен убежать, — успокоил северянина навигатор. — Яшка не отпустит!
И правда, спустя двадцать минут Марат выплыл на поверхность.
Вальтер прильнул к фальшборту.
— Майн гот, какой он огромный!
— Пообедал? — явно с завистью спросил Жорес. — Ох и много эта туша потребляет, наверное!
— Не больше тебя! — хохотнул рыжий Валера.
— А разве киты не на поверхности едят? — разглядывая тушу, сказал Семён.
— Кашалоты на глубину ныряют за едой, — ответил Златан.
— Гурманы, — заметил Жорес. — Выбирают, где повкуснее.
— Эх, такую бы лошадку да в упряжь! — воскликнул Егор. — Он бы нас до Южного Полюса довёз бы!
— Лошадкой править надо и навигацию знать. А наш возчик в отключке, — резонно заметил навигатор.
Марат отдохнул и в ожидании занял позицию перед «Медузой». На шлюпке к кашалоту подвели сбрую, укрепили, и матросы вернулись на судно.
Тросы натянулись, и шхуна снова пришла в движение. Телепат кинул товарищу пару картинок — спокойное море. Это означало, что всё идёт по плану и можно не беспокоиться.
К тому времени совсем стемнело, небо было утыкано огромными и яркими южными звёздами.
Альбек больше не смеялся и не орал. Он продолжал сидеть на рее, но спускать сумасшедшего уже никто не собирался. Однако сердобольные матросы растянули на высоте двух с половиной метров кусок парусины, чтобы парень не разбился, если вдруг уснёт и сверзится оттуда.
Матросы разошлись, лишь Салават остался на полубаке. Уселся на бушприт и о чём-то долго разговаривал с Маратом. Кашалот не отвечал.
На ночь Яшка забрался в бассейн, предоставив зомбированному кашалоту вести судно к Африканскому берегу самостоятельно. Дельфин был доволен, ему понравилось играть с кашалотом.
Златан оставил вахтовых, Егора и Вальтера, остальных отправил спать. Оба по очереди становились у штурвала, разбив вахты по два часа. Вальтер не моряк, но Егор показал, как держать курс по компасу. Хотя сейчас это не обязательно, дельфин задал автопилот и Марат плыл, не сбиваясь ни на йоту.
Вышла полная луна, поднявшись над горизонтом, и светлая спина кашалота поблёскивала на фоне тёмной воды в серебряном свете, а буруны светились, будто подсвеченные изнутри.
Ночью Альбек уснул и свалился на растянутый кусок парусины. Ребята перестарались и натянули тент слишком туго, отчего бедолагу подбросило, как на батуте, и едва не закинуло обратно на рей. До рея он не долетел и ещё несколько раз подпрыгнул, пружиня на парусине, затем с грохотом свалился на палубу. Полежав недолго, собрался снова лезть на мачту, но Вальтер и Егор скрутили, связали и оставили лежать на полубаке. Штурман долго возмущался, пока в глотку не влили стакан рома и не заткнули кляпом рот. Несчастный уснул спокойным сном. Удивительно, но ему снова повезло — не сломал ни одной кости, и ничего не ушиб и не отбил.
До утра было спокойно, лишь плескались за бортом ленивые волны да время от времени фыркал кашалот, выплёвывая воду через дыхало. Брызги иногда долетали до палубы, окропляя лежавшего на полубаке сумасшедшего. Но Альбек не обращал на это внимания — спал и улыбался во весь рот. Кляп вывалился и лежал рядом, а он улыбался такой счастливой улыбкой, будто нашёл клад.
Утром штурмана развязали предварительно взяв обещание, что он будет сидеть тихо. Пообещал, но снова взобрался на мачту и уселся на рее.
— Ах-аха! — опять начал он кричать. — Я уговорить океанский дух возвращать меня домой!
— Слезай оттуда! — орали матросы. — Убьёшься!
И всё началось по новой. Крюк собрался стащить сумасшедшего с реи, но так и не смог догнать, и в итоге того снова оставили в покое. Благо, если упадёт, то снова на парусину, натяжение которой теперь ослабили, чтобы штурман не скакал, как прошлой ночью.
Полного штиля уже нет, дул устойчивый, но слабый, как бриз, ветерок. Толку от такого ветра не много. Даже почти не освежал, а на то, чтобы он смог наполнить паруса и надеяться не приходилось. Но это уже ветер. Пусть и слабый, но ветер. Осталось дождаться, когда Марат вывезет их из штилевой зоны.