— Серб выбросит твою дочь за борт. — Роман улыбнулся сектанту, пристально следившему за беседой, и помахал ему рукой.
— Не выбросит. Сарина умеет за себя постоять. Она обладает даром убеждать людей. И она… — помолчав, он наконец сказал — Она умеет видеть недалёкое будущее.
Для Романа это было открытием.
— Чего ж она не настояла, чтобы мы остались?
— Она не знает наверняка. Она лишь видит множество вариантов будущего. Наверное, ничего особо опасного она не заметила.
— Ну… она меня попросила, чтобы я не ходил на берег.
— А мне ничего не сказала… — озабоченно произнёс Зафар. — А почему? Если знала, что меня тут сектанты в оборот возьмут, почему же не сделала этого?
Но вскоре стало ясно, почему Сарина не предупредила старика. Ему ничего не грозило. Жрец поднялся со скамьи, и, ткнул в него пальцем:
— Ты нам не нужен. Можешь идти. Вернёшься на своё судно. Расскажешь всем о нас. И помни, старик, когда-нибудь родится среди нас Богочеловек. Мы все ждём пришествия. И когда он появится среди нас, тогда жизнь станет лучше. Люди научатся жить под водой, и мы никогда больше не будем бороться за территории, места под водой хватит всем. Донеси эти слова до своих друзей, и пусть готовятся стать такими же, как мы. Пусть примут нашу веру.
Двое, взяв под локти Зафара, оторвали его от лавки и повели к двери. Он беспомощно оглянулся на выходе.
— Ну, всё, друзья мои, заканчивайте трапезу, — жрец взял в руки ножны, приставленные к столу. — Пора, пора переправить наше послание.
Обошёл стол, поставил ножны на пол, опёрся о гарду и жестом велел поднять обоих.
— Из тебя получится славный челн, — жрец оглядывал Сержа. — В тебя поместится и записка, и дары. А в тебе места маловато, мелковат ты для челна, худощавый, — обратился он к Роману. — Ну ладно, и тебя используем тоже, в тебе записку отправим, а в твоём товарище дары богам.
— А к чему это всё? Мы можем вслед за старым штурманом уйти, и будем нести слово божье вместе с ним.
Жрец напряг извилины. Потеребил волосы. Осмотрел обоих товарищей. Перенёс силу тяжести на другую ногу, и обнажил меч, вытащив наполовину из ножен. Заглянул в отражение клинка, затем со стуком задвинул назад и, снова поставив ножны на пол.
— Нет! Вы отправитесь к богам. Давно уже боги дожидаются подношения. А мы ждём, когда же нам ниспошлют человека, который соединит два мира. Мы тогда станем полноправными хозяевами планеты, а не жалкими приживальщиками.
Вынул свою библию, открыл на закладке и стал зачитывать куски на испанском языке. Сектанты взвыли, закатив глаза. Что такого может быть написано в этой потрёпанной книжке, чтобы людей заводило чуть ли не до экстаза?
Убрав книгу, жрец приказал увести Романа в другое помещение. Тот пытался вырваться, но его толкали вперёд в весьма неудобной позе. Что тут сделаешь? Он пытался кусаться, пинать, но ничего не помогало. Против грубой силы нет никаких приёмов кроме грубой же силы. А её как раз очень недоставало.
Удалого поволокли в другую комнату, силы в нём было побольше, и навигатор слышал, как там все громыхало и звенело.
Комната пропахла кровью. Именно отсюда и отправляли людей к богам, нашпиговав, как свиней, дарами. Роман, споткнувшись обо что-то, упал на колени. Полы были отмыты, но в щелях чернела старая, спёкшаяся кровь — кровь сотен, если не тысяч жертв. Осознание того, что скоро его станут убивать, так и не приходило, всё казалось театральной постановкой. Ощущение такое, что сейчас его поднимут с колен, похлопают по плечу, скажут, что это розыгрыш, вместе посмеются да выпьют по стакану.
Потянули за рубаху, и материя затрещала. Навигатор поднялся на ноги. Впереди стоял массивный деревянный стол, столешница которого окрашена в бурый цвет. Но это не было краской. Стол никогда не мыли после жертвоприношений.
Его бросили на столешницу, и он сильно ударился челюстью, аж в глазах потемнело. Попытался подняться, но сильные руки прижали к столу так, что хрустнули рёбра.
Ощущение нереальности прошло, и теперь Роман чувствовал приближение костлявой. Ну, хоть извращений не будет. Впрочем, записка богам, вшитая в распоротое брюхо — это ли не извращение?
Ещё раз попытался рвануться, но держали крепко, даже лица от пропитанного кровью стола оторвать не удалось. Словно каменной плитой к этому проклятому жертвенному столу припечатало.
За дверью что-то снова грохнулось, зазвенело. Наверное, кок опрокинул стол. Силён, бродяга. Дверь хлопнула, кто-то выбежал туда помочь утихоримить неугомонного Сержа.
Навигатор услышал, как вжикнуло лезвие меча, выползая из ножен. Медленно, как в бреду, очень медленно. Жрец-убийца что-то крикнул, и с жертвы сорвали остатки рубахи. Сил для этого много не понадобилось, рубашка сама расползлась по швам.
В комнате за дверью слышались крики, грохотала посуда. А здесь, в запертом помещении вдруг наступила тишина. Даже подумалось, что уже всё, убили. Или он оглох. Его отпустили, и он смог оторвать лицо от стола.
Не сразу сообразил, что случилось. Но понял, что почему-то его перестали убивать. Поднялся, развернулся и сел на край столешницы. Он задыхался, из разбитого носа текла кровь, заплывшие глаза почти не видели. Но всё же разглядел, что люди смотрят на него как-то странно. Не то с испугом, не то с благоговением. Теперь они стояли на порядочном расстоянии, соблюдая дистанцию. Жались к стенам. Ножны лежали под ногами жреца. Меч тот держал в руках, но как-то вяло, на полшестого.
И вдруг Роман всё понял. Ну конечно же! Жабры! Жабры на спине, чуть ниже лопаток. Сектанты приняли его за своего рыбьего иисусика. За богочеловека, который поможет начать жить лучше.
Он поднялся и шагнул к жрецу. Тот отступил. Роман сделал второй шаг, протягивая руку. Жрец выпустил рукоять меча и та скользнула в ладонь амфибии.
Меч был прекрасно сбалансирован. Очень лёгкий, несмотря на размеры. Таким можно управиться и одной рукой. И заточен остро. Всего одно движение — и голова жреца покатилась к стене, разбрызгивая во все стороны кровь. Тело, постояв секунду, упало плашмя, как полено, и глухо ударилось о пол.
Никто и не собирался защищаться, все пребывали в шоке от увиденного. Навигатор заколол двоих, третьего перерубил надвое, ещё троих ранил.
Откуда силы взялись? Минуту назад не мог и рукой пошевелить, а тут будто второе дыхание открылось. Перешагнул через тело жреца, пинком распахнул дверь, и, выскочив в комнату, рубанул мечом направо и налево. Два сектанта, обмякнув, по частям опустились на пол. Пока падали, он успел зарубить ещё двоих и заколоть одного.
Затем, пока сектанты размышляли, что же случилось в закрытой комнате, развернулся спиной, показав жабры. Этого хватило, чтобы обезопасить себя — никто теперь и не станет нападать на богочеловека.
Мелькнула глупая мысль — воспользоваться этим, начать тут командовать. Он читал книгу из разрушенной библиотеки, в которой человек попал на остров, где жили дикие аборигены, и его там приняли за божество. И можно жить припеваючи на лоне природы да наслаждаться должностью господа бога.
Но нет, он отмёл эту мысль. Спустя минуту в комнате не осталось никого, кто держался на ногах. Серж лежал за опрокинутым столом, весь перемазанный овощным соусом.
— Пойдём, Сержик. Нам пора на корабль.
Удалой поднялся на ноги, размазал по лицу соус, перемешав с кровью, и спросил:
— Ты всех убил?
— А что ещё делать? В городки с ними играть?
— Но как?
— Мечом.
Навигатор развернулся к товарищу спиной и услышал, как тот изумлённо вскрикнул. И понял, что он увидел жабры. Вот ведь чёрт! Столько лет прятался, таился, а тут…
— Да, я амфибия. Это и спасло нас. Я и сам не сразу сообразил.
— Ты… тоже? — кок отступил. — Пришелец?
Роман коротко рассмеялся.
— Нет. Эти фиговины мне вшили наши умельцы. Расскажу при случае. Пойдём, нам идти пора.
— А… там… на улице… — Серж кивнул головой в сторону окна. — Ого… тьма целая, человек пятьсот, нас забьют.
— Не забьют, меня не тронут.
Удалой вырвал короткий меч из рук убитого. Навигатор взял меч жреца и двинул к выходу. Вспомнив, вернулся в ту комнату, где остался обезглавленный жрец. Покопавшись в складках одежды, Роман нащупал книгу, которую тот с пафосом декларировал. Отёр кровь и сунул за пояс. Вышел из комнаты, по дороге подобрав истоптанную десятком пар ног карту штурмана и тоже отправил за пояс. В доме никого не осталось.
На улице — огромная толпа. Как говорится, не выкосишь за день, устанет рука. Навигатор шагнул к ближайшим и рубанул одного, товарищ сбил с ног ещё двоих.
— Очень хорошо, осталось четыреста девяносто семь. Что делать то будем?
— А я знаю? Убьём сколько сможем, а там посмотрим, может, удрать удастся.
Странно, но теперь никто не нападал. Все неотрывно следили за лезвием меча. Они знали, кому принадлежал меч. А ещё эти жабры…
Роман двинулся вперёд. Люди расступились, и дайвер с коком вошли в этот живой коридор. Убить обоих этой толпе не составило бы труда. Но меч жреца… И эта книга, заткнутая за пояс. А жабры! Люди увидели жабры. Ну ещё бы, ведь это сам богочеловек, рыбий царь.
Убивать больше не пришлось, хотя на всякий случай мечами они изредка помахивали. Стоило подойти к людям, как те расступались, образуя продолжение коридора. По толпе волной прокатывалось слово на испанском, смысла которого навигатор не понимал, но чувствовал, что это говорят о нём. «Омбрепес, омбпрепес, омбрепес»
4
Так это слово и катилось вслед за идущими по живому коридору товарищами, то обгоняя, то отставая.
Вышли к рынку, людей здесь уже не было. Корзины лежали на месте, и рядом куски мяса, которыми они пытались отбиваться от наседающей толпы. Хозяйственный Серж успел подхватить одну корзину, и даже закинуть туда несколько затоптанных кусков говядины.
— Дай рубаху!
— Зачем?
— Не показывать же мои жабры. Этого никто не должен знать. Понятно? Никто! Ничего этого не было, ясно? Нам удалось убить вожака и после пробиться с боем через толпу.