У Венпорта пересохло в горле и участился пульс.
– Они все ненормальные!
– Директор, – заговорил штурман, – к нам приближается группа кораблей.
Джозеф взглянул на монитор и увидел, что на флагман устремились в самоубийственной атаке три корабля Манфорда.
– Уклонимся с их курса, но не прекращайте огня. Пробейте их защиту.
Вражеские корабли сверкали, как кометы от вспышек разрывов, неспособных пробить защиту. Венпорт обхватил себя руками, поняв, что не сможет свернуть с пути атакующего противника.
– Бабушка, – крикнул он Норме, внимательно наблюдавшей за ходом сражения. – Надо сделать это немедленно.
Повинуясь воле Ценвы, флагман на мгновение исчез, а затем оказался на противоположном краю поля битвы.
– Погибло слишком много навигаторов, повреждено много кораблей, – сказала Норма. – Мы должны истребить врагов.
Венпорт испустил вздох облегчения.
– Да, бабушка, и именно этим мы сейчас заняты.
Пусть даже сопротивление батлерианцев оказалось более упорным, чем предполагал Венпорт, дело надо будет довести до конца.
Внизу, в Эмпоке, невзирая на то, что Птолемей беспощадно травил людей газом, сжигал и расстреливал, они продолжали идти на него бесконечными, нескончаемыми волнами. Птолемея уже давно перестал воодушевлять вид этой жуткой бойни, но он продолжал двигаться вперед, оставляя за собой широкую полосу выжженной земли.
Батлерианские фанатики были, как чума, численность их казалась бесконечной. Откуда они все взялись? Десятки тысяч, сотни тысяч… может быть, их здесь миллион? Они выползали из всех щелей, как тараканы, нападали на кимеков, нисколько не заботясь о своей жизни и не смущаясь страшными потерями. Улицы были завалены горами трупов.
Птолемей не верил своим глазам, видя, как батлерианцы, забравшись на гору трупов, перелезли на кимека-протонавигатора и свалили его на землю, а потом извлекли из резервуара мозг и расплющили его в лепешку. С ужасом Птолемей наблюдал, как были уничтожены еще несколько кимеков – люди пользовались подручными инструментами, ломами, клиньями, циркулярными пилами. Фанатикам удавалось отрывать кимекам ноги и обрывать кабели питания. У некоторых нападавших были ручные гранаты, которые люди швыряли в самые уязвимые места механизмов. Иногда кимеков валили на землю буквально голыми руками, пользуясь огромным численным превосходством. Батлерианцы набрасывались на кимеков, включая администратора Ноффе.
Птолемей стремительно направился на выручку к своему попавшему в осаду другу, намереваясь сжечь всех этих ничтожных червей из огнемета. Но Ноффе находился слишком далеко, и Птолемей не успел ему помочь. Кимек под управлением Ноффе остановился. Его облепила огромная толпа, и он упал под тяжестью нескольких тысяч тел. Фанатики, торжествуя, извлекли из резервуара мозг Ноффе и уничтожили его.
Ноффе очень многим пожертвовал в борьбе за благо человечества, но в этой решающей битве варвары все же одолели его. По каналу связи Птолемей слышал жалобный крик друга перед тем, как батлерианцы оборвали все провода, связывавшие Ноффе с внешним миром. Этот крик напомнил Птолемею предсмертный крик Эльчана.
Двинувшись в направлении погибшего друга, Птолемей натолкнулся на еще большую толпу. Толпа вела себя как безмозглый организм, обуянный одной-единственной целью – уничтожать. Люди вываливались из боковых улиц и переулков, взбирались на крыши обгоревших домов, а оттуда отважно бросались на кимеков.
Столкнувшись с этой угрозой, Птолемей заново настроил оптические сенсоры, сделав их более чувствительными, и сразу увидел знакомую фигуру, восседавшую на плечах женщины – мастера меча. Батлерианский вождь был уверен в себе и не выказывал ни тени страха, как будто полностью владел ситуацией. Рев толпы был оглушающим, но Птолемей сконцентрировал всю свою ненависть на Манфорде Торондо.
Батлерианский вождь что-то надсадно кричал, и его крик мог бы показаться жалким писком, если бы не громкоговоритель.
– Мы уничтожим тебя, демон, как и всех твоих механических братьев! Наш щит – наша вера, и вам не удастся сломить нас.
Толпа взревела с новой силой.
Много лет назад Птолемей, прилежно работавший тогда в лаборатории, чувствовал себя слабым и беспомощным, неспособным защитить себя. Но теперь он чувствовал себя сильным. Тело кимека было почти непобедимым, оружие мощным, а гнев неукротимым.
Птолемей включил звуковой преобразователь и перевел его на полную громкость, хотя и сомневался, что Торондо его вспомнит.
– Манфорд Торондо, ты и твои фанатики-последователи должны заплатить за преступления против человечества, и я взыщу с тебя этот долг!
Манфорд успел презрительно крикнуть в ответ:
– Ты говоришь о человечестве, чудовищное отродье машин?!
Один выстрел из огнемета, одно-единственное облако ядовитого газа могло бы уничтожить всю эту толпу и заодно этого безногого фанатика. Но Птолемею хотелось, чтобы Манфорд ощутил перед гибелью свою беспомощность, как тот человек, каким был Птолемей перед лицом нашествия фанатиков много лет назад в ту страшную ночь. Эта месть была слишком личной, чтобы для ее осуществления воспользоваться оружием массового поражения.
Птолемей рванулся вперед на своих огромных механических ногах с неподражаемой, поистине паучьей грацией, пользуясь системой электродов, разработанных много лет назад им и доктором Эльчаном. Изобретение оказалось весьма удачным. Оптические сенсоры Птолемея буквально буравили Манфорда Торондо и его мастера меча. Одной из рук Птолемей, словно крошечную игрушку, отшвырнул в сторону Анари Айдахо.
Манфорд вылетел из своего седла и грохнулся на землю. Птолемей наклонился, протянул железную руку и схватил ненавистного Манфорда за туловище, хотя злодей сделал попытку быстро отползти в сторону.
Манфорд дико извивался и вырывался, когда Птолемей оторвал его от земли. Птолемей поднял его высоко над головой, глядя, как взвыла от ярости и растерянности толпа. Оптические сенсоры позволяли Птолемею отчетливо видеть выражение лица Манфорда Торондо. Кимек увидел отвращение и ярость. Конечно, лучше было увидеть страх, но Птолемей понял, что на глазах своих фанатиков Манфорд ни за что не выкажет страха, решив умереть мучеником. Впрочем, это ничего не меняло. Птолемей хотел одного – скорее убить этого человека.
– За будущее человечества, – прокричал Птолемей. – За кровь всех твоих жертв!
Он ухватил Манфорда двумя руками и потряс им перед вопящей толпой. Вождь что-то прокричал, но его слова потонули в общем шуме.
– И за Эльчана!
Это было похоже на жестокую игру ребенка, отрывающего у мухи крылья.
Далеко внизу, продолжая сжимать двумя руками свой меч, Анари, шатаясь, встала на ноги, отхаркнула сгусток крови и в ужасе взглянула наверх. Она понимала, что у нее внутри что-то сломалось, но забыла о собственной боли. Она неистово закричала, отчего изо рта хлынула струя крови:
– Нет, не Манфорд!
Толпа вдруг, словно по мановению волшебной палочки, затихла. Наступила жуткая, сверхъестественная тишина.
В последнее мгновение своей жизни Манфорд посмотрел на своего верного мастера меча, и в этом взгляде было столько любви и смирения перед судьбой. Анари хорошо помнила, что сказал ей однажды Манфорд Торондо: «Сила мученика в тысячу раз больше силы простого последователя».
Потом кимек разорвал Мэнфорда на части, разбросав окровавленный торс, руки, внутренности и голову в разные стороны.
68
Человек, который с готовностью признает свое поражение, просто не умеет по-другому оценить ситуацию.
После долгого путешествия на старых сверхсветовых кораблях флот адмирала Харте прибыл, наконец, к дальней орбите вокруг Лампадаса. Подойти к ней удалось незаметно. Выполняя приказ императора, Харте остановил свои суда и стал ждать, сохраняя полное молчание. Ловушка была поставлена. Теперь оставалось дождаться подходящего момента, чтобы ее захлопнуть.
Экипажи развернули в околопланетном пространстве спутники-невидимки, разведывательные маяки и защищенные полями сторожевые суда, чтобы следить за Лампадасом и действиями батлерианского флота, вернувшегося на базу после атаки на Колхар. Харте был удивлен многочисленностью батлерианского флота, вернувшегося из экспедиции практически невредимым. Харте, как и император Родерик, считал, что батлерианцы понесут огромные потери или вообще будут уничтожены. Адмирал надеялся, что его флоту останется лишь подчистить остатки.
Но силы Торондо практически в полном составе вернулись домой. Флот Манфорда был слишком силен, чтобы вступать с ним в открытое сражение. Если Харте атакует батлерианцев, но не сможет полностью их уничтожить, то фанатики отреагируют так, что империя может и не устоять. Нет, лучше проявить осторожность и ничего не предпринимать до полного прояснения обстановки.
Флот Харте вел наблюдение, собирал информацию и искал слабые места в обороне вероятного противника. Прошло довольно много дней.
На своем флагмане Харте регулярно проводил совещания с офицерами штаба и специалистами по ведению войны в космосе. Харте теперь знал всю подноготную о силе и слабости батлерианского флота. Император своим приказом предоставил адмиралу полную свободу действий и посоветовал ждать подходящей возможности, и если она представится, то нанести удар.
Такая возможность, наконец, представилась. К Лампадасу неожиданно подошел флот Венпорта и предпринял полномасштабное нападение на планету.
– Боевая готовность номер один! – скомандовал Харте. Офицеры на всех кораблях заняли места согласно боевому расписанию, развернув ракетные установки и артиллерию.
Однако Харте решил пока не ввязываться в драку. Они остались на прежних позициях в роли сторонних наблюдателей.
Битва на подступах к Лампадасу между тем развернулась нешуточная. От мощных взрывов корабли превращались в пар. Некоторые экипажи батлерианских кораблей шли на самоубийственный таран, ценой собственной жизни поражая суда противника. Это заставило Харте предположить, что корабли Венпорта, по совершенно необъяснимой причине, действовали с отключенными защитными полями.