— Минас-Тирит? — выдохнул Лазарь.
— Или что-то похожее. Только присмотрись.
Лазарь прищурился. Город был белым, да. Ярусами, да. Но... на самой высокой башне развевался не стяг Гондора. Там была... снежинка? Огромная серебряная снежинка на синем фоне.
И из труб шел дым. Обычный печной дым.
— Это же...
— Усадьба. Наша усадьба. Только... эпическая.
Где-то рядом раздался стон. Потом мат. Длинный, витиеватый, с упоминанием всех частей тела орков и куда их можно засунуть.
Братья обернулись.
В траве сидел Степаныч. На нем была кольчуга размера XXXXXXXL, которая больше напоминала металлический мешок. Курчавые волосы (откуда волосы?!) торчали во все стороны. В руке он сжимал...
— Это же Жало! — Лазарь присел рядом. — Степаныч, ты — Фродо!
— Я те дам Фродо, — проводник попытался встать. Кольчуга волочилась по земле. — Что за цирк? Где мы? И почему у меня ноги волосатые?!
Действительно, ноги у Степаныча стали... хоббичьими. Большие ступни, поросшие курчавой шерстью.
— Мы во Властелине колец, — выдохнул Лазарь. — Мы реально во Властелине колец!
— В смысле?
— В прямом! Ты — Фродо, я — Леголас, Гор — Боромир!
— А мне-то что с этого? — Степаныч наконец встал. Ростом теперь доходил братьям до пояса. — И где моя фляга?!
Он пошарил по карманам. Нашел. Не флягу — мешочек на цепочке. Внутри что-то было. Что-то теплое.
— Не открывай! — крикнули братья хором.
— Почему?
— Это же... это наверное кольцо. Кольцо Всевластья!
Степаныч заглянул в мешочек. Нахмурился. Понюхал.
— Пахнет как... — он замер. Глаза расширились. — Моя прелесть...
— Что? Что там?
— Это... это не кольцо. Это фляга. С прахом. — Степаныч бережно закрыл мешочек. — Рарог...
Братья переглянулись. Конечно. В этом искаженном мире прах друга стал тем, что нужно нести к огню. Логика Нави — жестокая, но точная.
— О, вы очнулись! — раздался голос сверху. — Я уж думал, орки вас того!
На холме стоял... дух. Полупрозрачный, но узнаваемый. Рарог. Только сгорбленный, в лохмотьях, с безумным блеском в глазах.
— Рар?! — Лазарь вскочил.
— Ррар? Что за ррар? — дух склонил голову. — Я Рарог, да-да. Рарог хочет ррребрышки. Но нет ррребрышек! Только война! Только смерть! И моя прелесссть...
Он посмотрел на мешочек у Степаныча. В глазах мелькнула тоска.
— Рар, ты... ты помнишь нас?
— Помню-помню! Мальчики мои! — на секунду безумие отступило. Но тут же вернулось. — Нет-нет, нельзя помнить! Больно помнить! Лучше забыть! Забыть всё, кроме прелессти!
Он спрыгнул с холма. Приземлился на четвереньки, по-звериному.
— Идемте-идемте! Рарог знает дорогу! Рарог покажет! К белому городу! Там ждут! Там битва!
— Битва? — Гордей нахмурился. — Какая битва?
Словно в ответ, за холмами раздался рог. Низкий, утробный звук, от которого земля дрогнула.
Потом ещё один. И ещё.
— Орки-орки-орки! — Рарог заметался. — Много орков! Черный Властелин послал! Идут к городу! Убить-сжечь-сломать!
— Чернобог?
— Черный, да-да! В черной башне сидит! Смотрит глазом! Видит всё! Хочет прелесссть!
Братья переглянулись.
— Ну очешуеть просто, — резюмировал Лазарь. — Мы реально в фильме. И Чернобог — это Саурон.
— И нам надо защищать нашу усадьбу от орков, — добавил Гордей.
— И у меня ноги волосатые! — возмутился Степаныч.
Рарог захихикал. Неприятно, с придыханием.
— Всё как должно быть! Сценарий есть сценарий! Нельзя изменить! Нельзя сломать! Только играть свою роль!
— Это ещё посмотрим, — пробормотал Гордей.
За холмами показались первые фигуры. Черные, сутулые, с кривыми мечами. Орки. Сотни. Тысячи.
А впереди них — фигуры повыше. В черных плащах, на черных конях. Холод пошел от них волнами, даже на расстоянии.
— Назгулы, — выдохнул Лазарь. — Это же назгулы!
— Мара, — поправил Гордей. — Смотри внимательнее.
Действительно. Под капюшонами мелькали не пустоты, а осколки зеркал. Тысячи осколков, отражающих искаженный мир.
— Мара стала назгулами. Конечно. Логично.
— Бежим? — предложил Степаныч.
— Бежим, — согласились братья.
И побежали. К белому городу. К усадьбе Мороз-Тирит. К очередному испытанию в этом безумном сценарии.
Рарог скакал впереди на четвереньках, что-то бормоча про прелесть и ребрышки.
Лазарь бежал с эльфийской грацией, волосы развевались как в рекламе шампуня.
Гордей грохотал латами, ругаясь на чем свет стоит.
Степаныч отставал, спотыкаясь о собственные волосатые ноги.
А сзади неслась армия тьмы.
Классика жанра, блин.
***
Бежать в латах оказалось тем ещё удовольствием. Гордей чувствовал себя консервной банкой с ногами. Каждый шаг отдавался грохотом, пот заливал глаза, а меч бил по бедру.
Зато Лазарь порхал как бабочка. Прыгал через камни, скользил по траве, и ни одна травинка не сминалась под его шагами.
— Прекрати выпендриваться! — рявкнул Гордей.
— Я не выпендриваюсь! Оно само! — Лазарь сделал сальто через поваленное дерево. — О, смотри, я могу сальто!
— Док!
— Ладно-ладно!
Степаныч позади ругался так, что даже орки притормозили. Хоббичьи ноги не были созданы для спринта.
Ворота города-усадьбы приближались. Массивные, дубовые, с железными накладками. Но узоры на них были знакомые — снежинки, елочки, олени. Детские рисунки, которые братья когда-то нацарапали на настоящих воротах.
— Открывайте! — заорал Гордей.
Ворота распахнулись. Изнутри выбежали стражники в доспехах. Обычные латы, но с варежками вместо перчаток. Красными варежками с оленями.
— Боромир! — закричал один. — Слава богам! Мы думали, вы погибли!
— Пока нет, — буркнул Гордей, вваливаясь в ворота.
— Леголас! — другой страж кивнул Лазарю. — Как всегда прекрасен!
— Спасибо, я стараюсь, — Лазарь поправил волосы.
— А это... — стражи уставились на Степаныча. — Это хоббит?
— Это проводник, — рявкнул Степаныч. — И дайте выпить!
Рарог проскользнул мимо всех, забился в угол.
— Прелесссть в безопасности... пока в безопасности... но они придут... всегда приходят...
Ворота захлопнулись. Тяжелый брус лег на место.
И тут братья смогли осмотреться.
Город был... странным. Белые стены — да. Ярусы — да. Но детали...
На стенах висели гирлянды. Новогодние гирлянды из еловых веток. Бойницы были украшены снежинками из бумаги. А на площади стояла елка. Огромная, метров двадцать, украшенная...
— Это черепа? — Лазарь присмотрелся.
— Черепа орков, — пояснил страж. — Леди Снегурочка велела. Сказала, пусть враги станут украшением праздника.
— Леди Снегурочка?
— Ну да. Она сейчас в тронном зале. С лордом... с вашим дедом.
Братья замерли.
— Дед здесь?
— Конечно! Лорд Дед Мороз Денетор ждет вас! Он предвидел ваше возвращение!
— Дед Мороз Денетор, — повторил Лазарь. — Дед. Мороз. Денетор.
— Я больше не удивляюсь, — Гордей потер лицо. — Ведите.
Их повели через город. Жители — микс из гондорцев и русских крестьян — кланялись, махали, кидали цветы. Ну, не цветы. Еловые шишки. Но с теплом.
— Боромир! Спаси нас!
— Леголас! Спой нам!
— Хоббит! Хоббит украл бочку эля!
— Я не крал! — огрызнулся Степаныч. — Одолжил!
Тронный зал был на верхнем ярусе. Огромные двери с Древом Гондора, которое кто-то переделал в новогоднюю елку. Стража распахнула створки.
Внутри...
— Дед!
На троне Денетора сидел их дед. Живой, невредимый, в своей красной шубе. Борода была заплетена в косы по-гондорски, но улыбка — та самая, теплая.
— Мальчики мои! — он встал. — Наконец-то!
Но что-то было не так. Движения слишком плавные. Улыбка не достигала глаз. И главное...
От деда пахло. Елкой, мандаринами, какао. Всем правильным. Но слишком сильно. Словно кто-то вылил флакон духов «Новый год».
— Дед? — Гордей остановился. — Это правда ты?
— Конечно я! — дед развел руками. — Кто же ещё? Садитесь, отдыхайте. Война на пороге, но у нас есть время для семейного ужина.
Рядом с троном стояла фигура в белом. Снегурочка. Но не маленькая девочка из усыпальницы, а взрослая версия. Галадриэль с косой до пола и глазами цвета льда.
— Добро пожаловать, — голос звенел как хрусталь. — Мы ждали вас.
— Спасибо за... прием, — Лазарь покосился на Гордея.
На столе уже была еда. Много еды. Оливье, селедка под шубой, холодец...
— Стоп, — Гордей нахмурился. — Откуда в Гондоре оливье?
— Какая разница? — дед махнул рукой. — Главное, вкусно! Садитесь!
Братья переглянулись. Что-то было очень неправильно. Но что?
И тут Лазарь заметил. На столе стояла тарелка с оливками.
Оливками, которые любила их мать.
Которые дед терпеть не мог.
— Садитесь же! — повторил дед.
А за окнами уже слышался топот. Армия подошла к стенам.
Но прежде чем разобраться с армией, нужно было разобраться с дедом.
Потому что это был не их дед.
Опять.
***
— Знаешь, дед, — Лазарь взял оливку, покрутил в пальцах. — Я вот думаю. Мы во Властелине колец, да?
— В некотором роде, — дед кивнул. Слишком размеренно, как робот.
— Гондор, Минас-Тирит, орки за стенами...
— Вижу, вижу. К чему клонишь?
— К тому, — Лазарь положил оливку обратно, — что Денетор был редкостной сволочью. А ты вроде добрый.
Дед моргнул. Первое живое движение за всю встречу.
— Я... переписал сценарий. Для вас. Чтобы было приятнее.
— О как, — Гордей оперся на меч. — И кто дал тебе право переписывать?
— Я ваш дед!
— Нет, — отрезал Гордей. — Наш дед не любит оливки. Наш дед не говорит «какая разница». И наш дед сейчас в хрустальном пузыре у Чернобога.
Псевдо-дед откинулся на спинку трона. На лице проступило раздражение.
— Вечно вы всё усложняете. Не могли просто сыграть свои роли?
— А чего удивляетесь? — Степаныч уселся прямо на пол, достал запасную флягу откуда-то из складок хоббичьей одежды. — В Нави все истории живут. Особенно те, в которые верят миллионы.