— И поэтому хочет сломать печати?
— Семь Печатей держат границы миров. Представь — египетские мумии в Москве, драугры в Каире, китайские призраки в Нью-Йорке. Боги сойдут с ума от чужих молитв. Мертвые восстанут везде.
— И дед — ключ к первой печати, — понял Гордей. — Значит, нужно вернуть его. Как попасть в Навь?
— Навь — это не подвал, откуда можно выйти по лестнице. Это целый мир. Темный, извращенный, полный опасностей. Живые там долго не протянут.
— А как же Орфей? — Лазарь вспомнил легенды. — Он спускался за Эвридикой.
— И вернулся один. Навь не отпускает просто так. — Рарог замолчал, глядя в огонь. — Иногда плата — годы жизни. Иногда — воспоминания. А иногда... часть души остается там навсегда.
Братья переглянулись.
— Есть другие способы? — спросил Гордей.
— Можно попробовать договориться. Но Чернобог... не любит договоры. Можно найти союзников среди мертвых — не все служат ему. Можно...
Грохот!
Защитные руны на двери вспыхнули ярче. Что-то очень большое ударило снаружи.
— Они привели кого-то, — Рарог вскочил. — Большого.
— Чем больше шкаф... — Лазарь проверил патроны. Мало. Слишком мало. — Интересно, кто там?
Ответом стал рев. Нечеловеческий, полный голода и ярости. От него задрожали стены, посыпалась каменная крошка с потолка.
— Это не заложный, — прошептал Рарог. — Это... нет. Только не...
— Что? Что там?
— Мара... Зеркальная Мара. Чернобог прислал одного из своих генералов.
Дверь содрогнулась. Защитные руны начали тускнеть.
— У нас минута, может две, — Рарог схватил молот. — Слушайте внимательно. Что бы вы ни увидели, что бы она ни показала — не верьте. Мара питается страхом и сомнениями.
— А как ее убить?
— Разбить ее истинную форму. Но сначала нужно ее увидеть. Настоящую, а не отражения.
Руны погасли. Дверь медленно открылась.
На пороге стояла женщина. Красивая, в белом платье, с длинными черными волосами.
Лицо казалось знакомым, но братья не могли вспомнить, где его видели.
— Мальчики мои, — голос был мягким, любящим. — Что же вы тут делаете? Идите ко мне.
Лазарь сделал шаг вперед, потом замер.
Лицо. Он узнал лицо.
— Мама? — голос сорвался.
Это была она. Елена Морозова. Та, что бросила их после смерти отца. Та, что выбрала бутылку вместо сыновей.
— Лазарик, — она протянула руки. — Прости меня. Я была неправа. Но я вернулась. Вернулась за вами.
— Это не она! — Гордей схватил брата за плечо. — Док, это Мара! Не слушай!
— Гордеенька, — женщина повернулась к старшему. — Ты всегда был таким серьезным. Прямо как папа. Но я люблю вас обоих. Одинаково.
— Заткнись! — Гордей поднял двустволку. — Наша мать мертва. Пьянь загубила ее десять лет назад.
— Разве мертва? — женщина улыбнулась.
Слишком широко.
— Разве любовь умирает? Разве материнское сердце может забыть своих детей?
Она сделала шаг. Свет вечного огня отразился в ее глазах, и на секунду братья увидели правду.
Пустые глазницы. Черные провалы вместо глаз.
Лазарь выстрелил первым. Пули прошли сквозь Мару, оставив дымящиеся дыры. Она засмеялась — звук разбитого стекла.
— Глупые дети. Вы не можете убить память. Не можете убить боль.
Ее лицо начало меняться. Теперь это был отец. Михаил Морозов. Сильный, надежный, мертвый.
— Сыновья, — его голос был таким, каким они помнили. — Я погиб из-за проклятия. Из-за этой силы. Бросьте все. Бегите. Живите нормальной жизнью.
— Пап... — Гордей дрогнул.
— Не слушайте! — Рарог швырнул в Мару горящую головню. — Это все ложь!
Мара даже не пошевелилась. Огонь прошел сквозь нее. Но там, где он коснулся, мелькнуло что-то другое.
Темная фигура, состоящая из осколков зеркал.
— Вот ты где, — прошептал Лазарь.
Он закрыл глаза, позволив Дару вести себя. Холод разлился по венам — но не тот холод, что замораживал душу. Это была ясность. Четкость.
Он видел смерть во всех ее проявлениях. И Мара была ходячей смертью.
— Гор, зеркала! Она вся из зеркал! Бей по отражениям!
Гордей не раздумывал. Двустволка рявкнула, посылая заряд дроби в тени за Марой.
Звон!
Одно из зеркал-теней разлетелось. Мара взвыла, ее облик дрогнул.
— Есть! Давай еще!
Братья открыли огонь. Но Мара была быстрой. Она металась по кузне, меняя облики — мать, отец, дед, даже маленькие версии их самих.
— Вы убиваете свои воспоминания! — кричала она голосами всех, кого они любили. — Убиваете свое прошлое!
— Лучше убить прошлое, чем позволить ему убить будущее! — Лазарь перезарядил Глоки.
И тут он увидел.
Пока Мара металась, уворачивалась, меняла облики — в углу кузни появилось зеркало. Настоящее, не иллюзия. И в нем отражалась истинная форма Мары — существо из тысячи осколков, скрепленных тьмой и страхом.
— Рар! Молот! Угол!
Рарог не стал спрашивать. Молот Сварога полетел в указанном направлении.
Удар!
Зеркало взорвалось тысячей осколков.
Мара закричала. По-настоящему. Все ее отражения схлопнулись в одну точку. На секунду она предстала в истинном облике — чудовище из зеркальных осколков, с тысячей лиц в каждом осколке.
Потом начала рассыпаться.
— Вы... не понимаете... — ее голос распадался на эхо. — Он идет... Черный Владыка... никто не спасется... даже вы... особенно вы...
Последний осколок упал на пол и почернел. Мара исчезла.
В кузне повисла тишина.
— Это была разведка, — наконец сказал Рарог. — Чернобог проверял вашу силу.
— И что он узнал?
— Что вы сильнее, чем он думал. Но недостаточно сильны для Нави.
— Значит, станем сильнее, — Гордей перезарядил двустволку. — Что нужно?
— Союзники. Знания. И... — Рарог замялся.
— Что?
— Благословение. От тех, кто сильнее Чернобога. От светлых сил.
Снаружи вдруг стало тихо. Подозрительно тихо.
Лазарь подошел к маленькому окну, выглянул. И отшатнулся.
— Эм... парни? У нас проблема.
— Еще одна? — Гордей подошел к окну. — Твою ж...
Весь двор был покрыт черным снегом. Слой в полметра за какой-то час. И снег продолжал падать — плотный, темный, несущий смерть.
Но хуже было другое.
Посреди двора стоял человек. Высокий, в черном плаще, с капюшоном, скрывающим лицо. Он не двигался, просто стоял и смотрел на дом. От его фигуры расходились круги абсолютной темноты.
— Кто это? — прошептал Лазарь.
— Вестник, — Рарог побледнел. — Вестник Чернобога. Он принес послание.
Фигура подняла руку. В воздухе загорелись руны — черные, пульсирующие, древние. Братья не знали языка, но смысл был ясен.
«Время истекает. Первая печать падет на рассвете. Придите и посмотрите. Или прячьтесь и ждите конца.»
Руны погасли. Вестник развернулся и пошел прочь, оставляя дымящиеся следы в черном снегу.
— Рассвет, — Гордей посмотрел на часы. Стрелки задрожали и начали крутиться с бешеной скоростью. — Сколько у нас времени?
— В Нави время течет иначе, — Рарог покачал головой. — Может, час. Может, минута. Может, уже поздно.
— Значит, решаем сейчас. — Лазарь проверил патроны. Почти пусто. — Идём за дедом или...
— Идем, — отрезал Гордей. — Вопрос — как.
***
Рарог подошел к дальней стене кузни. Провел рукой по камням, нащупывая что-то.
— Ваш прадед был умным человеком. Параноиком, но умным. Он знал — однажды придется бежать. Или идти туда, куда не ходят живые.
Щелчок.
Часть стены отъехала в сторону, открывая узкий проход.
— Туннель?
— Старый путь. Ведет к Кривому Дубу — тысячелетнему дереву на границе миров. Если где и можно открыть портал в Навь, так это там.
— Почему ты раньше не сказал? — Лазарь уже шагнул в темноту.
— Потому что это билет в один конец! — Рарог схватил его за плечо. — Портал работает только на вход. Выйти можно будет только через главные врата Нави. А их стережет сам Чернобог.
— Прекрасно. — Гордей стянул с полки походный мешок. — Что берем?
— Все. Соль, серебро, освященную воду. И... — Рарог подошел к сундуку в углу. — Это.
Он достал два предмета. Медальон на цепи — круглый, с изображением снежинки. И перо — красно-золотое, пульсирующее внутренним светом.
— Медальон был вашей бабки. Единственное, что защитит от морока Нави. Без него потеряете рассудок за час.
— А перо?
— Перо жар-птицы. Мое... последнее. — Рарог помолчал. — Если дела пойдут совсем плохо — сломайте. Я приду. Один раз.
— Рар, ты же привязан к кузне...
— Приду, — повторил Рарог. — Даже если это убьет меня. Мы же... семья.
Момент молчания. Потом Гордей кивнул, пряча медальон под рубашку. Лазарь взял перо, засунул во внутренний карман.
— Оружие проверили?
— Мало патронов, — Лазарь покачал головой. — На большой бой не хватит.
— В Нави обычное оружие работает плохо. Там другие законы. Важнее воля, вера, сила духа. И... ваш дар.
— Заморозка? — Лазарь посмотрел на свои руки. Кожа была бледной, почти синеватой. Пальцы подрагивали от внутреннего холода.
— Мертвые боятся холода жизни больше, чем живые — холода смерти. Используй это.
Наверху что-то грохнуло. Потом еще. Словно великан молотил по крыше.
— Время вышло, — Рарог подтолкнул их к проходу. — Идите. Быстро!
— А ты?
— Задержу их. Сколько смогу.
— Рар...
— Идите! — старый дух вспыхнул.
Буквально.
Огонь окутал его тело, превращая в живой факел.
— Это мой дом. Мой огонь. Моя битва. А ваша — впереди.
Братья нырнули в туннель. Позади грохнул взрыв — Рарог выпустил всю мощь вечного огня. Крики, вой, запах горелой плоти.
Туннель был узким, низким. Приходилось идти согнувшись. Стены сочились влагой, под ногами хлюпала жижа. Но братья не останавливались.
Позади бушевала битва — Рарог продавал свою жизнь как можно дороже.
— Видишь что-нибудь? — Гордей шел первым, держа перед собой фонарь.