— Плачь, сестра, плачь! Пусть ослепнут глаза того, кто сегодня не плачет, — сказал он Дильдор.
— Ах, дорогой господин, плакать мало, лучше бы сгореть, превратиться в пепел! — ответила Дильдор сдавленным голосом.
Поэты, ученые и даже врачи в стихах выражали свое горе и любовь к Навои. Появились бесчисленные тарихи в четыре, шесть или восемь строк. Написанные на клочках бумаги, эти тарихи ходили по рукам, переписывались, порождая новые скорбные произведения. Создавались удивительные элегии, где каждое слово было проникнуто горем и любовью. Цветы поэзии украсили печаль о поэте.
Обвитые шелком носилки с телом Алишера вынесли на плечах друзья поэта — беки, вельможи и знатные люди Герата. Вопли потрясали небо. Словно не желая остаться равнодушным к великому горю, облака тоже пролили капли слез. Носилки, передаваемые тысячами рук, в одно мгновение удалились от Унсии покачиваясь над человеческим морем. Каждый считал своим долгом хотя бы кончиком пальцев прикоснуться к ним. Пройдя через множество рук, носилки остановились на Ид-Гахе. Торжественно появился Хусейн Байкара. Прочитали заупокойную молитву, носилки снова поплыли по волнам человеческого моря.
Поэта похоронили в здании, построенном им самим, в мечети, где он заранее приготовил себе место вечного упокоения. Герат плакал над великой могилой. Огромные порталы и подобные небу купола мечети сотрясались, от горестных воплей. К вечеру толпы людей на улицах, на площадях и в садах поредели. Султанмурад и Арсланкул, понурив головы медленно шли по хийябану. Солнце, утопая в пылающих облаках, склонилось к горизонту. В конце хийябана Султанмурад остановился, чтобы проститься. Он посмотрел на Арсланкула покрасневшими от слез глазами и сказал:
— Держите крепко меч в руках, богатырь, чтобы охранять мысли и заветы нашего дорогого отца.
Я — мечом, вы — вашей наукой будем служить народу! — воскликнул Арсланкул, сжимая рукоятку меча.
Руки воина и ученого, движимые любовью и верностью, соединились в крепком пожатии.