— И все-таки это не одно и то же. Я хочу сделать ему больно, как он сделал больно мне.
— Хотите его избить?
— Я бы вогнала эту кочергу ему в нерасфика...73
Я услышал скрежет и понял, что она взяла кочергу, которой Акба проталкивал мне пищу и вытаскивал кости, чтобы я не мог ими кидаться. Аллессана стукнула кочергой по прутьям.
— Я бы толкала и толкала, пока не вылезет из горла... — Она умолкла. — Ай. Простите меня. Он наполняет меня ненавистью.
Акба цыкнул зубом. Он буквально лучился злобой и самодовольной похотью. Ему очень понравилась идея изнасиловать меня кочергой.
— Вы не вправе его убить, — сказал он. — Однако, быть может, мы с ним немного поиграем.
— Айверо? — Она снова захлопала в ладоши. — Вы сделаете это для меня?
— Возможно. Чем отплатите за такую возможность?
— Чи! Вы такое же чудовище, как и он!
— Най, не говорите так. Но вы должны понимать, о чем просите, потому что это против воли калларино. Я иду на риск, вручая вам такой дар. На огромный, ужасный риск.
— Я сделаю так, что вы об этом не пожалеете, — ответила она. — Пожалуйста, позвольте мне заставить его страдать.
— Он опасен.
— Он дерьмо. Я накормлю его дерьмом!
Я начал сомневаться в истинных намерениях Аллессаны. Ее голос был слишком плотоядным. Как у юной Фурии.
— Он должен быть жив завтра, когда калларино придет за ним, — предупредил Акба.
— Я только сделаю ему больно. Позвольте отплатить этому монстру. Он спреми Скуро. Пожалуйста. Я доставлю вам удовольствие... — Ее голос стал низким. — Мои губы, мой рот, мое лоно, мои... — Она многообещающе умолкла, я услышал резкий вздох Акбы и понял, что она к нему прикоснулась. — Я буду служить вам, как самому Калибе. Вы будете моим хозяином... — (Акба снова резко втянул воздух.) — А я вашей рабыней... — проворковала она.
— Да-а-а...
Ключи звякнули и неловко загремели в замке — Аллессана продолжала дразнить и подстегивать Акбу. Звякнули цепи.
— Мы скуем его, и он будет нашим, — пропыхтел Акба.
— Да, — нетерпеливо прошептала Аллессана. — Мы с ним поквитаемся.
Когда они вошли, мне не пришлось изображать ужас. Я попятился, опасаясь, что меня предали.
— Надень на него цепи, — сказала Аллессана.
— Подержи кочергу, — ответил Акба.
Звеня цепями, он обошел меня кругом. Он был слишком хитер и опасен. Я пытался следить за его движениями, а он приближался ко мне. Кандалы в его руках звякали.
— Пора повеселиться, — сказал Акба. — С меня должок за ту ложку.
— Пожалуйста!.. — прошептал я. — Умоляю, не надо.
— Он умоляет! — рассмеялась Аллессана. — Ты слышишь, как он умоляет?
— Еще и не так будет умолять! — крикнул Акба, схватив меня за ногу.
Я попытался отпихнуть его, но кандалы защелкнулись на лодыжке, и он дернул так, что я упал на спину. Акба прыгнул сверху и поймал мое запястье. Я замахнулся кулаком, но мой удар был слабым, слишком слабым для этого злобного хорька. Кандалы охватили запястье. Я боролся, задыхаясь, пытаясь сбросить его...
Раздался глухой удар. Акба вскрикнул. Еще удар. Акба заскреб руками, пытаясь подняться.
— Айутаме! Айутаме!74
Я услышал вдох Аллессаны, потом влажный треск. Акба тяжело навалился на меня, обмякший, тихий.
Я попытался сбросить его, но он был словно каменный, а я был скован. Аллессана тяжело дышала.
— Грязный конец для грязного человека, — прошептала она, стаскивая его с меня.
— Помоги снять оковы.
Тишина.
— Аллессана?
— Прости, Давико. Сначала ты должен мне сказать. Сказать то, что я должна знать.
— Ты мне не доверяешь?
Она горько усмехнулась:
— А разве не так играют в эту игру?
Я медленно сел. Я слышал, что Аллессана держится в стороне, не рискуя приблизиться. Словно я опасный зверь. Я хотел рассердиться, но не смог. Отчасти я даже восхищался ею.
— Ты слишком многое видела во мне, — сказал я — и ощутил ужасную печаль в груди, потому что знал, чем заслужил ее недоверие.
— Я видела слишком многое во всех мужчинах, — ответила она.
— Думаю, ты отлично играешь в карталедже.
Она рассмеялась.
— Так ты правду говорил или нет?
— Я ди Регулаи, — сказал я. — Я всегда держу слово. Этого человека зовут Луго. Он страшно уродлив. У него рабские шрамы, как у меня, а лицо выглядит так, словно его жевал огромный медведь. Он теневой человек моей семьи в Мераи. Смертельно опасный и преданный. Отыщи его и расскажи, что помогла мне. Скажи... — Я на мгновение задумался. — Скажи, что Каззетта был прав: мы сами творим свою удачу.
— Сами творим свою удачу?
— Именно так, и не забудь сказать, что это слова Каззетты. Луго часто пьет в мерзкой маленькой таверне под названием «Речной пес». В Мераи не ходи в наш банк, он давно уничтожен. Иди в таверну и скажи Луго, что я обязан тебе жизнью и что он должен отвести тебя туда, где мы с ним познакомились, и отдать тебе все, что там спрятано.
— А если я не смогу отыскать этого человека? Большинство союзников твоей семьи истребили.
— Если кто и выжил, то это Луго. Однажды он выторговал свою жизнь у каменного медведя. — Я рассмеялся, вспомнив его изуродованное лицо. — Он крепкий орешек. Но если Луго мертв, ты сама найдешь сокровище. От города до него не меньше пяти дней пути, оно спрятано в дремучих лесах к юго-западу от Мераи, у подножия Руйи. Там нет дорог, и ты должна избегать объездчиков. Надеюсь, тебе не придется делать это в одиночку, потому что путь непрост, а я не знаю больше никого, кто мог бы помочь тебе в поисках этих денег. Ты поймешь, что близка к цели, когда увидишь гору с рассеченной вершиной — два пика наподобие кроличьих ушей. Оттуда вода течет в горную долину. В устье этой висячей долины она водопадом обрушивается вниз, в леса, и там превращается в ручей. Нужно отыскать этот ручей. Следуй за ним, пока не выйдешь к деревянному дому и нескольким расчищенным полям. Их возделывает человек. Подойди к очагу и подними камни, под ними будет сундук. Это не огромное состояние, но при экономном расходовании твоей семье хватит на годы. Тот человек не знает о золоте, поэтому может удивиться. — Я умолк, размышляя. — Думаю, лучше сначала его убить.
— Вот что ты мне даешь? — Она горько рассмеялась.
— Это все, что у меня есть, — устало ответил я. — Я бы предложил больше, если бы мог. — Я чувствовал себя выжатым. Я сделал все, что было в моих силах. Применил все оружие, что имел. — Поступай, как сочтешь нужным, — сказал я. — Но если не освободишь меня, то хотя бы проломи голову, как Акбе. Избавь меня от того, что задумал калларино.
— Хочешь, чтобы я тебя убила? — недоверчиво спросила она.
Я изнуренно обмяк.
— Хочу, чтобы ты меня спасла.
— Я не стану тебя убивать.
— Поступай как пожелаешь.
Моя жизнь не была в моих руках. Я больше ничего не мог сделать. Я целиком и полностью оказался во власти Аллессаны. Она могла спасти меня. Или оставить. Или убить собственноручно.
Воцарилась тишина. Аллессана долго не шевелилась.
— Иди, — тихо сказал я. — Спасай себя. Моя тень не станет тебя преследовать. Иди.
Внезапно она оказалась рядом, схватила мое запястье и отомкнула кандалы. Я с трудом подавил облегченное рыдание. Потом она занялась моей лодыжкой. Кандалы с лязгом упали.
— Я боялась доверять тебе. — Ее рука коснулась моей щеки, заставив меня вздрогнуть. Прикосновение вернулось, мягкое, нежное. — Это ужасное место. Оно делает нас ужасными. Я боялась.
Я отвернулся, пытаясь обуздать эмоции. Пытаясь обратить все в шутку.
— Что ж, в конце концов, я наволанец.
— С умом изворотливым, как косы в волосах ваших женщин.
Я услышал улыбку в ее голосе.
— Именно так.
Я попытался встать, но слишком ослабели ноги. Я подполз к Акбе и принялся раздевать его.
— Сколько сейчас времени?
— Второй зов Амо.
— Там есть стражник? — спросил я, стаскивая с себя грязную одежду.
— Най.
Раздался шорох. Когда она снова заговорила, голос звучал приглушенно, и я понял: она отвернулась, чтобы дать моей наготе немного уединения.
— Акба сказал, что стражники не нужны, потому что тюрьма заперта.
Мне удалось встать, и я завязал бриджи Акбы на поясе. Они болтались на мне. По моим оценкам, он не был крупным, но питался лучше меня. Вся его одежда на мне болталась.
Я затолкал труп в самый темный угол.
— Помоги прикрыть его. Не хочу, чтобы его здесь быстро обнаружили.
Аллессана присела рядом со мной, укладывая мертвеца и одежду. Я слышал, как она дышит ртом, чтобы не обонять смрад.
— Все, — сказала она. — Годится. — Она взяла меня за руку, помогла встать и вывела из камеры. Потом заперла дверь. — Вот, возьми ключ.
— Тебе... — Я помедлил, боясь надеяться. — Тебе удалось достать второй?
Я почувствовал, как мне в руку вложили второй ключ.
— Это было непросто.
— Прости меня, — сказал я. — Я должен тебе больше, чем могу заплатить, но клянусь, что однажды это исправлю.
— Не давай обязательств, — сказала она. — Обязательства — для людей более могущественных, чем мы с тобой. — Она потянула меня к лестнице. — А теперь идем. Сюда.
— Най. — Я оттолкнул ее. — Ты сделала все, что я просил, и даже больше. Иди вперед. Я справлюсь.
— Но как ты выберешься из палаццо?
— Это не твоя забота. Ты сыграла свою роль.
— Но...
— Послушай! — Я нашел ее руку и сжал. Притянул Аллессану к себе. — Послушай. Вскоре рассветет, а тебя никто не должен увидеть. Одно слово стражника или слуги, и ты погибла. Возвращайся в свою комнату и забудь, что когда-то знала меня. Иди! — Я толкнул ее к лестнице. — Иди! Живи, чтобы найти Луго и твои деньги. Иди и живи!
Еще мгновение она медлила, а потом, к моему изумлению, крепко обняла меня.
Прижалась щекой к моей щеке, чистой кожей к моей грязной, изувеченной плоти, и прошептала в ухо:
— Ты не чудовище. Кем бы ни притворялся, для меня ты не чудовище.
И она поцеловала шрамы на моих щеках губами мягкими, словно крылья бабочки, а потом исчезла, и эхо ее шагов затихало в лестничном колодце, оставляя меня одного в темноте.