Я боролся с драконом, потому что в его натуре было набрасываться на тех, кто слабее, а не замышлять, строить планы и манипулировать. Ай. Мы боролись, дракон звал калларино, а я приглушал его зов.
Добыча! Добыча! Добыча!
Калларино уставился в наш водоворот цветов, завороженный. Потянулся к нам. Изо всех сил я затолкал дракона на дно и прижал, а он хлестал меня хвостом и щелкал зубами. Но когда калларино коснулся нашей поверхности, мы замерли. Он убрал ладонь, целый и невредимый.
Ай. Что за усилие! Отказаться от легкой крови!
Я чувствовал себя оскверненным, потому что пошел против нашей природы. Мы могли высосать душу калларино и уничтожить разум. Но он был всего лишь одним из моих врагов, а я сидел в темнице. Смерть калларино не освободит меня. Его падение не станет моим спасением. И потому я заставил дракона ждать.
Мы искали возможность, высматривали в моем прошлом человека, которого я смогу достать и использовать в своих целях. Но никто не появлялся, а день, когда начнутся пытки, быстро приближался. Я задумался о Мерио. О моем наставнике и предателе, о единственном из всех заговорщиков, кто еще мог питать ко мне сочувствие.
Дважды в библиотеке, когда Мерио обсуждал доверительные счета калларино и его семьи, я хотел дотронуться до него – и дважды не решался. Хотя в моем распоряжении была вся драконья мудрость, Мерио оставался загадкой. Я отступал, оставляя его на крайний случай.
И внезапно мое терпение было вознаграждено. Я нашел не старого наволанского друга, а новую мерайскую знакомую.
Аллессану.
Девушку, которая дважды сидела рядом со мной за столом. Теперь она стояла перед калларино, и я смотрел, как его голодный взгляд блуждает по ее телу. Я чувствовал запах его похоти. Девушка пришла к нему с просьбой. Вручившая мне неверный дар моей собственной гордости, она теперь молила калларино о помощи. Ее семья в Мераи разорилась. Отец неудачно вложил деньги в торговый караван, и тот отправился в Дераваш, но предприятие кончилось тем, что больных животных забили на границах Мераи. Тогда он сыграл на деньги в карталедже – и потерял еще больше. После чего покончил с собой. Мать и младшая сестра Аллессаны лишились дома и остались без защиты.
Это была старая драма; оба актера знали свои роли.
Я смотрел, как калларино отослал стражу и как раздел дрожащую Аллессану. Жадными пальцами расстегнул корсаж и сорвал с ее плеч. Затрещали швы, обнажая ее груди перед его старыми алчными глазами. Ничто из происходящего не удивляло меня. Я знал, что он за человек.
Он заставил ее опуститься на колени и развязать его бриджи. А я смотрел.
Смотрел с сочувствием человека, побывавшего в руках калларино, и с равнодушием дракона. Калларино не сделал с ней ничего нового. Заставив ее взять в рот свое мужское достоинство, он повел себя так, как всегда вели себя могущественные мужчины.
В конце концов он оставил ее лежать на полу, испачканную его семенем, в ворохе синих шелков. Его последние слова были пренебрежительными:
– Ты годишься. Я хочу, чтобы сегодня вечером ты ублажила одного священника. Повинуйся его вкусам. И хорошенько слушай, что он скажет, когда закончит. Я хочу знать, что он обо мне думает. Тогда я позабочусь о твоей семье.
И он ушел.
Я смотрел, как Аллессана оцепенело поднимает разорванное платье и накидывает себе на плечи. Следил за ее неверными движениями, когда она пыталась починить одежду. Она больше не сверкала, как в первый раз, когда я встретил ее в Мераи. Она превратилась в тень красавицы, которая всего лишь месяц назад была добра ко мне за столом калларино. Я говорил ей, что все мы – лишь карты в огромной игре в карталедже. Никто из нас не защищен. Я испытывал огромную жалость к ней, к девушке, которая попала в сеть, откуда не могла выбраться, к девушке, которую швырнули на скалы отчаяния.
Она годится.
Отличался ли я от калларино? Или был точно таким же? На самом деле я не знаю. На самом деле существу, в которое я превратился, было все равно. Я уподобился дракону. Мы пожирали целые деревни без колебаний и сожалений. Что в сравнении с этим одна девушка?
Я потянулся к ней. Используя силу драконьего глаза, я не дал ей покинуть библиотеку. Точно так же, как когда-то драконий глаз позвал меня, теперь я позвал ее.
Аллессана.
Подойди ко мне. Взгляни на меня. Подойди. Подойди ближе.
Ближе…
Я напевал, соблазняя ее. Эту уловку дракон использовал на протяжении всей своей жизни, чтобы выманивать добычу из густых лесов и глубоких каменных пещер, а потом обрушиваться на нее сверху. Это была гипнотическая песнь, и я использовал ее, без сомнений и стыда. Я звал Аллессану. Приказывал. Манил.
У дверей Аллессана остановилась. Повернулась, обвела взглядом комнату, чувствуя, что не одна. Крепче прижала к себе порванное платье, прикрываясь от присутствия, которого не видела, но четко ощущала.
Аллессана…
Ее взгляд упал на драконий глаз.
Подойди ближе.
Она не могла устоять перед моим зовом. Она шла с опаской – но шла. Приближалась к столу. Приближалась к глазу. Приближалась ко мне…
Наклонившись, она вгляделась в мой глаз. Я страстно зашептал, призывая ее коснуться меня. Она неуверенно подняла руку, готовая погладить кристаллическое ископаемое.
И остановилось.
Невероятно, но она остановилась. Ее рука замерла в дюймах от меня – и больше не приближалась. А потом, словно кролик, осознавший, что подступил к волчьему логову, Аллессана отпрянула.
Фаты свидетельницы, я мог бы впасть в ярость. Будь у меня лапы, я бы схватил девушку и затащил к себе, но я мог только заклинать. Я был подобен фатам, которые соблазняли людей прыгнуть со скалы. Я мог заклинать, мог уговаривать, мог соблазнять – но я не мог заставить Аллессану пересечь мой порог.
И она правильно сделала, что остановилась, потому что я был для нее опасен. Я думал только о себе. Я был чудовищем. И собирался идти до конца.
Аллессана, я стану тебе другом.
Я помогу тебе…
Ее прикосновение потрясло меня.
Все случилось так быстро, что я едва не утратил контроль. Вот она пятится, готовая убежать, а вот ее лицо искажается решимостью, она делает шаг вперед и уверенно кладет руку на драконий глаз.
Ее мягкая ладонь словно легла на мою обнаженную грудь.
Шок человеческой плоти, человеческого прикосновения захлестнул меня.
Женщина, столь интимно прикоснувшаяся ко мне…
Ай. Это всколыхнуло чувства, которые я держал глубоко внутри после той судьбоносной ночи с Челией, чувства, которые я считал изничтоженными. Меня так потрясло предательство Челии, что я полностью закрылся от желания, от влечения, от доверчивой близости. Но сейчас, когда Аллессана коснулась меня, я невольно раскрылся перед ней.
Я был подобен сейфу, распахнувшемуся от прикосновения опытного вора. Я пытался соблазнить Аллессану и манипулировать ею, но теперь, подобно охотнику, ухватившему льва за палец, осознал свою ошибку. Я подпустил ее слишком близко.
Внезапно мы стали одним целым, сплелись так плотно, как будто лежали в постели. Най. Сильнее. Аллессана была внутри меня. Она знала меня. Все мои желания оказались на виду. Она легко могла прочесть мою изнасилованную, разъяренную, отчаявшуюся душу. Могла почувствовать внезапное влечение к ней, переплетенное с гневом на Челию, мои путаные фантазии о мести врагам, намерение использовать ее…
Она отпрянула, словно обжегшись.
Я вскрикнул, пристыженный, разгневанный и напуганный тем, что она так хорошо меня разглядела. Я был как Скуро перед Эростейей. Уродливый, ущербный, отвратительный. Она увидела меня целиком. Каждый промах, каждую страсть, каждое предательство, каждый голод, каждый страх, каждый позор, каждое жестокое желание…
И конечно же, пришла в ужас. Убежала от меня, словно за ней гнались волки.
Кинув последний испуганный взгляд назад, она распахнула дверь библиотеки и скрылась.
Глава 61
– Давико?
Меня разбудил шепот. Я с удивлением осознал, что уснул. Потянувшись к драконьему глазу, сообразил, что стоит глубокая ночь. Странно, что, проведя столько месяцев в темнице без дня и ночи, я захотел узнать, который теперь час. Заключив союз с драконом, я вновь стал зависеть от восхода и захода солнца.
– Давико?
Снова шепот. Я узнал его, но не мог понять, откуда он доносится, потому что он звучал не в библиотеке.
– Давико?
Аллессана. Она здесь, в моей тюрьме, так близко, что я могу протянуть руку между прутьями и коснуться ее. Внезапно я осознал, что грязен и воняю. Потом меня охватил ужас от того, что она заглянула в мою душу. Я отполз в дальний угол камеры и скорчился там, дрожа в темноте.
– Это вы! – воскликнула она.
Я понял, что у нее свеча. Я чувствовал дым. Конечно же, мне не спрятаться. Какой же я глупец.
– Добро пожаловать в мою обитель, – сказал я, собрав остатки достоинства. – Жаль, что не могу предложить вам вина.
– Я… – Она подавила рвотный позыв. – Я понятия не имела…
– Нас всех запачкали связи с калларино.
Я слышал, как она поднимает свечу и как разбегаются от света мои крысиные друзья.
– Фаты милосердные! – пробормотала она.
– Все так плохо?
В ответ она вновь подавила тошноту.
– Зачем вы здесь? – спросил я. – Как нашли меня?
– Я… – Она помедлила. – Я просто знала. Увидела путь к вам. Увидела дверь в коридоре для слуг. Увидела – и поняла, что знаю каждую ступеньку вниз, а потом – что мне известен путь по коридорам. Это было похоже на сон, размыто и не совсем правильно, но путь оказался верным… Это вы со мной говорили, да? Это вы были в библиотеке?
– Да.
– Я это почувствовала. Я почувствовала… Вы хотели сделать со мной ужасные вещи.
– Я превратился в чудовище. Вам не следовало приходить.
– Вы не тот человек, которого я знала.
– Освободите меня – и узнаете.
– Вы ничуть не лучше калларино. И этого священника Гарагаццо. – Она содрогнулась. – Зачем вы меня позвали?