– Вы знаете зачем. Я хочу сбежать.
– И сделаете что угодно, чтобы добиться этого.
Я не смог сдержать горькую улыбку.
– Лучше так, чем поджариваться и есть собственную плоть.
– Я не могу вам помочь.
– Можете, – сказал я. – Если соблазните существо по имени Акба, которое меня кормит. У него есть ключ от клетки. Соблазните его. Принесите мне ключ.
Она долго молчала.
– Вы чудовище.
– Я тоже могу вам помочь, – сказал я.
Она мрачно усмехнулась.
– Помочь в том, в чем не поможет калларино, – сказал я. – Ему нельзя доверять.
– А вам можно?
Я подобрался к решетке и прижался лицом к прутьям, обратив к Алессане грязное, слепое лицо.
– Вы заглянули мне в душу. Я чудовище, но я не лгу. Я использую вас как свою скрытую карту. Использую ваше тело и честь ради своей выгоды. И не стану за это извиняться. Но я сдержу слово – и это делает меня лучшим союзником, чем все, кого вы найдете в этом палаццо.
– И что вы предлагаете?
– Я знаю человека в Мераи, который поможет вам, укроет вас. Стилеттоторе. Опасный. Полезный.
– У вас еще остались союзники? Я думала, они все мертвы.
– Возможно, он мертв, – признал я. – Но он из тех, кто умеет выживать, так что есть надежда.
– Всего лишь надежда? Так вот какую помощь вы мне предлагаете? Человека, который то ли жив, то ли мертв?
– Я также знаю, где закопаны деньги.
– Ага, теперь драконьи сокровища? – Она фыркнула. – Вроде того ужасного глаза в библиотеке калларино? Как вам удалось говорить со мной через него?
– У меня всегда была связь с плетением Вирги. Еще с детства. Много лет назад дракон позвал меня – и я услышал, когда другие ничего не слышали. Он украл мою кровь. Обезумев, я снова отыскал его.
– Вместе с сокровищем?
– Это сокровище принадлежит не дракону, а банку. Запас денег для наших агентов в Мераи. На непредвиденный случай. Добраться до них нелегко, но, думаю, с ними ничего не случилось.
– Человек, который то ли жив, то ли мертв, и деньги, которые то ли есть, то ли нет. – Она горько усмехнулась. – Вам нужно потренироваться в соблазнении женщин.
– Аллессана! – Я на ощупь потянулся через прутья и схватил ее за руку.
Она ахнула и попыталась высвободиться, но я держал крепко. Я неуклонно притягивал ее к себе, пока мы не оказались лицом к лицу. Я чувствовал запах ее красоты и знал, что она чувствует запах моей грязи.
– Теперь я принадлежу Скуро, это правда. Я тьма, голод, грязь и ярость. Это тоже правда.
Я отпустил ее – нет, оттолкнул. И отвернулся.
Коварный, как мой отец. Скрытный, как Челия.
– Можете помочь мне, а можете не помогать, – бросил я через плечо. – Возвращайтесь и сосите член Гарагаццо, если сумеете отыскать его под брюхом. Задирайте юбки перед всеми друзьями калларино. И молите Амо, чтобы этот мерзавец сдержал слово и помог вам. Выбирайте.
– Выбирать? – сказала она. – Я бы выбрала избавиться от всех вас.
– А я бы – получить обратно мои глаза. Но никто из нас не может притворяться, будто не участвует в этой игре. У вас два варианта: сыграть в карталедже здесь, в темноте, со мной, или там, на свету, с калларино. Выбирайте, Аллессана. Выбирайте союзника.
Я умолк и стал ждать ответа, который решит мою судьбу. Очередная сделка. Очередная авантюра. Последняя карта на столе.
Я слышал дыхание Аллессаны. Чувствовал, как она думает. Моя последняя надежда, моя добыча, готовая принять решение…
– Я ваша, – сказала она. – Что мне нужно сделать?
Глава 62
Несколько дней Аллессана не появлялась. Я ждал с нарастающей тревогой. Я вновь начал есть, но теперь гадал, набираю ли силу для побега или коплю жир для пыток. А эти пытки стремительно приближались. По всему палаццо слуги обсуждали праздник, который устроит калларино. Грандиозный спектакль будет разыгран через считаные дни.
Однако Аллессана не приходила с ключом.
Наконец, поздно ночью, я услышал голоса и шаги, почуял факельный дым. Мужчина и женщина… Аллессана, но не одна, а вместе с Акбой.
– Ай!.. – воскликнула девушка, когда они приблизились под треск факелов. – Он воняет!
– Скотина и должна вонять.
– Почему-то я думала, что он внушительнее. Это просто жалкий калека.
– Сфайкуло, – выругался Акба. – Не заблуждайтесь насчет его состояния. Он опасен – однажды ранил меня.
– Ранил вас?
– Украл и заточил ложку. – Акба плюнул в меня. – Он умен и коварен. Теперь мне запрещено его трогать.
– Запрещено?
Ее вопрос задел Акбу.
– Писсиолетто калларино хочет, чтобы он жил. Но я терпелив – и завтра получу мою награду. На заходе солнца скормлю этому Регулаи его собственный язык. Вырежу и зажарю у него под носом со сладчайшим уксусом из Венци, а потом скормлю ему, кусок за куском.
– Похоже, калларино ценит вас, если дает вам такую возможность отомстить. Ай. – Она вздохнула. – Хотела бы и я испытать такое удовлетворение.
– Завтра я позволю вам смотреть.
У меня мурашки побежали по коже. Завтра? Аллессане следует поторопиться. Если сегодня она не справится, второго шанса у меня не будет.
– Идем, – сказал Акба. – Вы повидали Регулаи, как и просили. И, – тут его голос стал низким и похотливым, – вы обещали мне награду.
– Подождите минутку. Понятно, что вы кормите его, но откуда эта гора пищи в клетке?
– Иногда он жрет как свинья, а иногда голодает. Сейчас голодает. Он упрям.
Мгновение спустя что-то врезалось мне в лицо, и я вздрогнул. Черствая хлебная корка.
– Видите, он просто животное. Не знаю, зачем вам понадобилось на него смотреть.
– Однажды он оскорбил меня.
– Правда?
– Счел меня простушкой и воспользовался мной в Мераи.
– Ай. – Акба цыкнул зубом. – Все Регулаи такие. Бандиты и насильники. Будет приятно избавиться от последнего из них.
Еще один кусок хлеба отскочил от моей головы.
– Глядите! – воскликнула Аллессана, радостно захлопав в ладоши. – Я в него попала!
– Хороший бросок, – рассмеялся Акба. – У вас есть талант, сиа.
– Это слабое утешение, – грустно ответила она. – Хотела бы я сама поджарить ему язык.
– Не тревожьтесь, вы увидите, как он страдает. Я об этом позабочусь.
– И все-таки это не одно и то же. Я хочу сделать ему больно, как он сделал больно мне.
– Хотите его избить?
– Я бы вогнала эту кочергу ему в нерасфика…[73]
Я услышал скрежет и понял, что она взяла кочергу, которой Акба проталкивал мне пищу и вытаскивал кости, чтобы я не мог ими кидаться. Аллессана стукнула кочергой по прутьям.
– Я бы толкала и толкала, пока не вылезет из горла… – Она умолкла. – Ай. Простите меня. Он наполняет меня ненавистью.
Акба цыкнул зубом. Он буквально лучился злобой и самодовольной похотью. Ему очень понравилась идея изнасиловать меня кочергой.
– Вы не вправе его убить, – сказал он. – Однако, быть может, мы с ним немного поиграем.
– Айверо? – Она снова захлопала в ладоши. – Вы сделаете это для меня?
– Возможно. Чем отплатите за такую возможность?
– Чи! Вы такое же чудовище, как и он!
– Най, не говорите так. Но вы должны понимать, о чем просите, потому что это против воли калларино. Я иду на риск, вручая вам такой дар. На огромный, ужасный риск.
– Я сделаю так, что вы об этом не пожалеете, – ответила она. – Пожалуйста, позвольте мне заставить его страдать.
– Он опасен.
– Он дерьмо. Я накормлю его дерьмом!
Я начал сомневаться в истинных намерениях Аллессаны. Ее голос был слишком плотоядным. Как у юной Фурии.
– Он должен быть жив завтра, когда калларино придет за ним, – предупредил Акба.
– Я только сделаю ему больно. Позвольте отплатить этому монстру. Он спреми Скуро. Пожалуйста. Я доставлю вам удовольствие… – Ее голос стал низким. – Мои губы, мой рот, мое лоно, мои… – Она многообещающе умолкла, я услышал резкий вздох Акбы и понял, что она к нему прикоснулась. – Я буду служить вам, как самому Калибе. Вы будете моим хозяином… – (Акба снова резко втянул воздух.) – А я вашей рабыней… – проворковала она.
– Да-а-а…
Ключи звякнули и неловко загремели в замке – Аллессана продолжала дразнить и подстегивать Акбу. Звякнули цепи.
– Мы скуем его, и он будет нашим, – пропыхтел Акба.
– Да, – нетерпеливо прошептала Аллессана. – Мы с ним поквитаемся.
Когда они вошли, мне не пришлось изображать ужас. Я попятился, опасаясь, что меня предали.
– Надень на него цепи, – сказала Аллессана.
– Подержи кочергу, – ответил Акба.
Звеня цепями, он обошел меня кругом. Он был слишком хитер и опасен. Я пытался следить за его движениями, а он приближался ко мне. Кандалы в его руках звякали.
– Пора повеселиться, – сказал Акба. – С меня должок за ту ложку.
– Пожалуйста!.. – прошептал я. – Умоляю, не надо.
– Он умоляет! – рассмеялась Аллессана. – Ты слышишь, как он умоляет?
– Еще и не так будет умолять! – крикнул Акба, схватив меня за ногу.
Я попытался отпихнуть его, но кандалы защелкнулись на лодыжке, и он дернул так, что я упал на спину. Акба прыгнул сверху и поймал мое запястье. Я замахнулся кулаком, но мой удар был слабым, слишком слабым для этого злобного хорька. Кандалы охватили запястье. Я боролся, задыхаясь, пытаясь сбросить его…
Раздался глухой удар. Акба вскрикнул. Еще удар. Акба заскреб руками, пытаясь подняться.
– Айутаме! Айутаме![74]
Я услышал вдох Аллессаны, потом влажный треск. Акба тяжело навалился на меня, обмякший, тихий.
Я попытался сбросить его, но он был словно каменный, а я был скован. Аллессана тяжело дышала.
– Грязный конец для грязного человека, – прошептала она, стаскивая его с меня.
– Помоги снять оковы.
Тишина.
– Аллессана?
– Прости, Давико. Сначала ты должен мне сказать. Сказать то, что я должна знать.
– Ты мне не доверяешь?