Глава 12
– Видишь? – спросила Челия, остановив лошадь рядом со мной на вершине холма. – Приятно быть на солнце. – Она до отказа наполнила легкие воздухом. – Запах моря. Цветов и моря. Что за восхитительное время года!
Выбравшись за внешнюю стену, мы сразу пустили лошадей в галоп и понеслись, стряхивая с себя город и воспоминания о Фурии, летя по ярко-зеленым лугам и полудиким садам, пока наконец не сбавили скорость и не позволили Ленивке поравняться с нами – ненадолго, потому что она принялась гоняться за кроликами и фазанами, наводя на них ужас. Когда я свистел, Ленивка возвращалась, вывалив язык в довольной широкой ухмылке, но стоило мне отвернуться, как она вновь бросалась прочь, радуясь игре.
Теперь, когда мы, запыхавшись, остановились на вершине холма, казалось, будто внизу раскинулся весь мир: синяя река Ливия, извилистая и неторопливая на плодородной равнине; Навола с ее многочисленными башнями, сверкающими на солнце; бескрайняя Лазурь, уходящая за горизонт…
– Как думаешь, что это за корабли?
Челия указывала на многочисленные парусники, пришвартованные в порту Наволы, на лодки, испещрившие окрестные воды, на торговые суда, стоящие на якоре мористее и дожидающиеся места у пристани. Одно крупное судно разворачивало квадратные паруса, направляясь в открытый океан.
– Похоже, это «Фортуна дель Дельфино», идет в Торре-Амо. Гвоздика и шафран – к нам из Хуса, затем лен и вино – от нас в Паньянополь, затем сувианские оливки и керамика – обратно в Хус.
Я был рад, что мне это известно. Годы неутомимого наставничества Мерио не прошли впустую. Я знал торговые пути, имена капитанов, названия судов; знал грузы и цены… Я проследил глазами за удаляющимся силуэтом «Дельфино» с его яркими, веселыми белыми парусами; голубой океан манил, и лишь несколько барьерных островов стояли между судном и свободой…
На протяжении многих дней единственными кораблями и людьми, которых встретит «Фортуна дель Дельфино», будут триремы пескаторе с треугольными парусами в красную полоску – лодки рыбаков, преследующих стаи беложаберок и красножаберок, большого окуня, китовую акулу и злобную серратину. Эти люди всю жизнь проводили в океане и редко ступали на твердую землю.
Мир был огромен, и меня потрясла догадка о том, что я ничего о нем не знаю, если не считать записей в наших гроссбухах, которые рассказывали о странах и портах посредством чисел, списков и контрактов. Я жадно следил за уходящим парусником, гадая, каково это – жить на волнах Урулы, под солнцем Амо. Я знал груз судна, но не его жизнь.
– Давико! Челия!
Мы обернулись на крик. Неуклюжая фигура карабкалась на холм, обхватив руками огромную книгу.
– Хвала Амо!
– Джованни! – воскликнула Челия. – Что ты здесь делаешь?
Это и правда был наш друг Джованни. Раскрасневшийся и потный, с коленями, испачканными землей и травой, но, конечно же, с идеально чистой книгой, которую защитили его объятия. Холмы часто привлекали компании студентов университета, которые брали с собой хлеб и вино, чтобы приятно провести день. Бедные приходили пешком, богатые приезжали на лошадях, но Джованни, похоже, был совершенно один – и плохо подготовлен к такой вылазке.
– Разве тебе не следует быть в университете? – спросила Челия. – Прятаться в какой-нибудь тенистой библиотеке? И что ты делаешь с этой книгой?
Джованни без особого успеха попытался стереть покрывавший лицо слой пота.
– Я был в Либриксиум-Лючия, где хороший свет и совсем нет теней, а потом пришли Пьеро и Чьерко и убедили меня отправиться сюда. Они собирались встретиться с друзьями за вином и обсудить филос.
– Пьеро хотел обсудить филос? Я в это не верю.
– Ну, он хотел выпить вина, – поправился Джованни. – И сказал, что я могу сидеть под деревом с тем же успехом, что и в библиотеке.
Челия оглядела усыпанные одуванчиками поля.
– А где сейчас Пьеро и Чьерко?
Джованни вздохнул:
– Наверное…
– Ну-ну?
– Наверное, я забыл как следует привязать наших лошадей.
– Всех.
– Гм… Да.
Челия рассмеялась:
– Похоже на ошибку.
– Все было бы не так ужасно, если бы Пьеро не напугал их, запев. Они убежали, и теперь… – Джованни пожал плечами и махнул рукой в сторону Ромильи, где холмы становились более лесистыми. – Теперь они ищут лошадей где-то там.
И Джованни.
– А ты идешь домой пешком.
– Не думаю, что они вернутся за мной сегодня. Даже если отыщут коней.
Лукаво вскинув бровь, Челия посмотрела на меня:
– Что скажешь, Давико?
Джованни выглядел таким несчастным, что я не мог не подыграть.
– Что ж, согласно филосу Ла Салвикса, мы должны ему помочь. Если речь о филосе.
– Эта книга выглядит тяжелой, – заметила Челия.
На лице Джованни вспыхнула надежда.
– Но… – И я многозначительно умолк.
– Но? – повторила Челия.
Джованни кисло посмотрел на меня:
– Только не начинай.
– Он потерял лошадей своих дружков, а не только собственную, – сказал я.
– Ай. Это верно. – Челия задумчиво погладила подбородок, словно бороду. – Твой отец частенько говорит, что трудный урок запоминается навсегда.
– Верно! – Я щелкнул пальцами. – И Аган Хан тоже утверждает нечто подобное! – Я понизил голос, подражая воину: – «Лишь вкусив плоды своих заблуждений, ты познаешь истину».
– Именно так! – воскликнула Челия.
– Если бы я знал, что вы ничуть не лучше Пьеро и Чьерко…
– Я тоже слышала Агана Хана. – И Челия перешла на бас. – «Ребенок не станет есть гнилой фрукт дважды».
– Ай! – Я шлепнул себя по бедру. – Верно, сестра! Это я забыл. Ребенок не станет есть гнилой фрукт дважды. Хороший урок, ты согласна?
– Полностью согласна.
– Ты всегда так мудра, сестренка.
– Най, это ты мудр, братец.
– Нам нужно больше заниматься филосом.
– Я прямо чувствую, как расширяется мой разум!
Джованни одарил нас мрачным взглядом:
– Думаю, мне пора.
К нам подъехали Аган Хан, Полонос и Релус.
– Что здесь происходит? – спросил Аган Хан.
– Наш друг лишился лошади, – ответила Челия.
– Вот как?
– Он ее не привязал.
– О. – Аган Хан огладил бороду. – Это ошибка.
– Путь до дома неблизкий, – сообщил я.
– Эта книга выглядит тяжелой, – добавил Полонос.
– Эти туфли выглядят мягкими, – заметил Релус.
– Мы думали о том, чтобы помочь ему, – сказала Челия.
Аган Хан сложил ладони на луке седла и, нахмурившись, посмотрел на Джованни.
– Я давно убедился, что солдат лучше всего усваивает урок с натертыми ногами.
Челия просияла:
– Отличная пословица! Нужно ее запомнить, братец.
Джованни выглядел таким несчастным, что я больше не мог продолжать этот фарс и расхохотался.
– Не будь таким печальным, дружище. Конечно, я отвезу тебя домой. Мы не бросим тебя здесь в одиночестве. Пенек выдержит нас двоих.
– Ты один едва на нем помещаешься, – возразила Челия. – Джованни поедет со мной. – Она хлопнула себя по бедрам. – Я посажу его спереди. Прямо сюда.
Джованни побагровел, чего она, без сомнения, и добивалась, а Полонос, Релус и Аган Хан расхохотались над его смущением.
– Не волнуйся, Джо, мы что-нибудь придумаем. – Челия спешилась. – А пока давайте перекусим.
Выдохшийся Джованни с облегчением плюхнулся в траву, а мы все спешились вслед за Челией.
Пока готовились к обеду, я заметил, как пальцы Джованни почти неосознанно тянутся к лежащей рядом на траве книге. Эта книга, без сомнения, отвлекла его от привязывания лошадей – и теперь снова манила к себе. Таков был Джованни. Светило солнце, пчелы весело гудели в одуванчиках – а он думал лишь о своей книге. Он всегда был таким – и всегда нравился мне. Маэстро в университете уважали его. Он был совсем не похож на Пьеро и Чьерко – нобили ансенс, которых больше интересовали битвы, воинское дело и стародавние времена, когда их предки махали мечами и устраивали кровавые бойни по всему полуострову. Джованни был спокойнее, хотя и бледнее большинства из нас, потому что редко выходил на улицу. Даже сейчас его нос и щеки покраснели на солнце. Ему требовался головной убор.
– И что же это за книга, принесшая тебе столько неприятностей? – спросила Челия.
– Авиниксиус. Его «Наблюдения». На старом амонском.
– Ненавижу читать на амонском. Это очень трудно.
– Я рано его выучил, поэтому мне проще.
– Ты выучил его в три года. Это противоестественно.
– И что наблюдал Авиниксиус? – спросил я.
– Пока не знаю, – вздохнул Джованни. – Я сел читать, потом Пьеро запел, а потом они с Чьерко взялись бороться, как обычно, а потом лошади разбежались и… – Он пожал плечами.
Мы разложили хлеб, тонко нарезанную монталло и сыры, Аган Хан достал бутылку вина, и все приступили к трапезе под абрикосовым деревом, чьи розовые цветы источали такую сладость, что казалось, в теплом воздухе вокруг нас струится сироп. Мы передавали бутылку друг другу, как принято у друзей, и на время все наше внимание заняла трапеза.
Потом, в качестве испытания, Аган Хан пристроил яблоки на пики Полоноса и Релуса, а мы с Челией по очереди упражнялись с его арбалетом, пытаясь сбить качающиеся плоды с их насестов. Джованни уселся под абрикосом и погрузился в труды Авиниксиуса, время от времени изрекая что-нибудь вроде:
– Вы знали, что он не должен был стать императором? Просто все его кузены умерли, поев испорченных моллюсков.
– Прямо-таки все? – Челия фыркнула. – Все разом? За одним столом? Ужасная трагедия.
– Он их не отравлял, – хмуро возразил Джованни.
– Конечно, не отравлял. – Челия прицелилась, выстрелила и мрачно изучила результат. – Вери э веро, Аган Хан дал мне яблоко меньше, чем брату.
Аган Хан усмехнулся:
– Они одинаковые, сиа. Вам не хватает терпения.
Яблоки дрожали на ветру, дразня нас. Я прицелился и тоже промазал, однако Ленивка помчалась за моей стрелой, умудрилась вытащить ее из земли и гордо принесла назад.