Пьеро сжимал кинжал. Тот по-прежнему был в его кулаке, покрытый кровью.
Лишь тогда я понял, что Пьеро ударил меня. Что он на меня напал. Мой друг пытался меня зарезать. Я принялся копаться в одежде, ожидая увидеть вываливающиеся наружу кишки, но порез был неглубоким. Много крови – однако живот почти не пострадал. Каззетта каким-то образом угадал намерение Пьеро и спас меня от более серьезной раны.
Кто-то рывком поднял меня. Аган Хан. Я увидел Мерио, который падал, сбитый людским потоком, – лицо окровавлено, в распахнутых глазах ужас. Затем толпа поглотила его. Меч Агана Хана метнулся вперед и рассек чье-то горло. Повсюду звенела сталь, наша стража схватилась с людьми, одетыми как слуги, с другими нападавшими… Некоторых я узнал…
– Ассассино![59] Ассассино!
– Измена!
– Очнитесь, Давико! – Каззетта тащил меня назад. – Защищайтесь!
Я попытался достать золотой кинжал, который только что подарил мне Сивицца. Мужчины и женщины кричали, метались и топтали друг друга. Сталь звенела о сталь, люди умирали, мрамор стал скользким от крови. Я попытался отыскать Мерио, но он исчез. Вокруг шло настоящее сражение. Казалось, убийцы повсюду, у них были мечи, и наши стражники погибали.
Полонос получил удар мечом в шею и рухнул, плюясь кровью, руками пытаясь зажать рану. Каззетта и Аган Хан, два столь непохожих человека, стояли плечом к плечу, защищая меня, но нас становилось все меньше. Пытавшийся пробиться к нам Релус тоже упал, окруженный врагами. Мы превратились в островок в битве, трое против полудюжины.
– Идите сюда и умрите! – крикнул Аган Хан.
Он сделал выпад и пронзил противника. Брызнула кровь, и мужчина рухнул, но на его место встали новые. Теперь врагов было не меньше десятка, однако после удара Агана Хана они опасались к нам приближаться.
– Нам нужен только маленький господин, – заявил один из нападавших, обходя нас кругом. – Вы оба можете уйти.
Я опустился на корточки и забрал меч из мертвой руки Полоноса, испытывая тошноту оттого, что ограбил воина, и ужас оттого, что он умер за меня.
– Нам нужен только мальчишка, – сказал кто-то еще. – Уходите.
Каззетта обмяк, будто сдаваясь.
– Мне нужна только твоя жизнь, – сказал он.
Кинжал мелькнул в воздухе и погрузился в глазницу говорившего. Еще один кинжал возник в руке Каззетты. Убийцы кинулись на нас.
Я отбил атаку, затем еще одну; клинки сталкивались и скрежетали. Мой противник был сильным и стремительным, но уроки Агана Хана не прошли даром. Убийца атаковал в третий раз. Я проскользнул под его руками и вонзил золотой кинжал Сивиццы ему в живот. Это было все равно что убивать свинью из тех, с которыми Аган Хан заставлял меня тренироваться, и мне стало дурно, но я пинком оттолкнул тело, как учили… Тут кто-то врезался в меня, и я поскользнулся на мраморе. Извиваясь на окровавленном камне, ждал, что сейчас в шею вонзится меч. Но внезапно рядом оказалась Челия.
– Вставай!
Она рывком подняла меня. Вдруг перед нами возник просвет – Каззетта убил человека, а еще одного оттолкнул в сторону.
– Бегите! – выкрикнул он.
Мы ринулись в просвет и помчались со всех ног, а Каззетта бежал за нами. Повсюду раздавались вопли. Мы выскочили в садовый куадра. Краем глаза я заметил схватки в других залах, услышал людей, бегущих со всех сторон, и с ужасом осознал, что понятия не имею, где наши союзники. Казалось, вокруг одни враги.
– Куда мы бежим? – спросила Челия, задыхаясь.
– Наверх! – ответил Каззетта. – В библиотеку!
Он на бегу кинул мне ключ.
– Что с моим отцом? – В хаосе я не видел ни его, ни Ашью. – Где отец?
– Собирает стражу вместе с Аганом Ханом! Не останавливайтесь!
До этого момента я не осознавал, что Агана Хана нет с нами. В своей отчаянной попытке спастись я бросил его. Меня охватил ужасный стыд, и я попытался остановиться, но Каззетта потащил меня вперед.
– Не останавливайтесь! Ваш отец этого бы не хотел! Бегите!
Лицо Каззетты, всегда столь невозмутимое, пылало эмоциями. Он раскраснелся, его глаза метались из стороны в сторону – и это напугало меня сильнее всего. Каззетта был встревожен.
Мы достигли библиотеки. Дрожащими руками я вставил ключ в замок, тяжелая дверь распахнулась, мы ввалились внутрь и захлопнули ее за собой.
После шума сражения библиотечная тишина оглушала. По ту сторону двери бились и умирали люди, но здесь царил покой. На полках молчаливо стояли ряды книг, хранилища древней мудрости. Гроссбухи отца. Толстые ковры. Изящно вытканные гобелены и потолочные фрески. Перья и чернила на отцовском столе, терпеливо ждущие его возвращения, и драконий глаз рядом с ними.
Что-то ударило в дверь. Мы подпрыгнули. Преследователи нанесли еще один удар. Дверь содрогнулось. Я услышал приглушенные крики, кто-то требовал топор.
– Вы узнали нападавших? – спросил Каззетта.
Пьеро.
– Один из них Пьеро. – Я сглотнул. – Первый.
– Еще один – слуга, – сказала Челия. – Я видела его с вином, раньше.
– В таком случае нам придется проверить все наши запасы на предмет яда.
Дверь вновь содрогнулась. Я огляделся в поисках пути к бегству. Если удастся протиснуться в окно, мы сможем выбраться на крышу, при условии, что враги не ждут внизу с арбалетами.
Что-то тяжелое проскребло по краю двери.
– Они пытаются выломать дверь, – сказала Челия.
Я подошел к окну и распахнул его. Оно располагалось слишком низко, и край крыши нависал над нами. Хороший способ переломать ноги, но не спастись.
Челия тоже посмотрела вниз.
– Если прыгнуть головой вперед, можем лишить их удовольствия собственноручно убить нас.
– Мы в ловушке.
– Не в ловушке, – возразил Каззетта. К моему изумлению, он стоял перед книжным стеллажом, водя пальцами по краям, нажимая, выискивая что-то. Нажал еще раз, и стеллаж отъехал в сторону, открыв зияющую темноту. – Идем, – сказал Каззетта. – У нас мало времени.
Челия поспешно вошла в темное помещение, которое он открыл. Эхом донесся ее голос:
– Тут лестница!
Каззетта взмахом руки велел мне следовать за ней, но я медлил. Топор вонзился в дверь, Каззетта мрачно уставился на меня, призывая торопиться, но что-то не позволяло мне сдвинуться с места.
Глаз дракона.
Он лежал на отцовском столе – и, казалось, светился.
Нападавшие навалились на дверь, и она затрещала. Удары топора стали ритмичными, лезвие всякий раз глубоко входило в дерево, которое содрогалось, трескалось, стонало.
– Давико!
Новые топоры застучали по двери. Одно лезвие насквозь просекло древесину блестящей кромкой.
– Идем, Давико! Сейчас же! Пока они не увидели!
Драконий глаз словно звал меня. Я не мог уйти из библиотеки без него. На самом деле, я понял, что он меня не выпустит. Внезапно решившись, я подошел к нему и обхватил. Он был тяжелым. Я никогда прежде не перемещал его. Потребовались обе руки, чтобы поднять древний артефакт и прижать к телу. Приходилось опасаться нервных тяжей, и нести глаз было неудобно, но я поднял его – а подняв, ощутил то же самое, что и много лет назад: дракон по-прежнему с нами. Он живет внутри.
Я чувствовал его жизнь. Его ярость. Его презрение к человечеству. Прижимая к себе драконий глаз, я чувствовал, как шевелится драконья душа. Как разворачивается. Пробуждается. Чешуйки царапали мою грудь…
Дверь содрогнулась под очередным ударом, и лезвие вновь проникло внутрь, расширяя щель.
– Давико! Идем!
Вместо топора появился глаз, вглядывавшийся внутрь. Каззетта подошел и вогнал в щель кинжал. Раздался вопль. Я недоуменно огляделся, удивленный тем, что до сих пор не стронулся с места. Казалось, дракон заворожил меня.
Снова застучали топоры. Каззетта вытер кинжал о рукав.
– Давайте, Давико!
С драконьим глазом в обнимку я шагнул к потайному ходу. Каззетта подтолкнул меня. Внутри пахло сыростью. Камнем. Старой пылью и падалью. Встревоженная Челия ждала на верхней площадке каменной лестницы, которая уходила вниз, в темноту. В широко раскрытых глазах моей сестры читался страх. Каззетта задвинул стеллаж.
Тьма поглотила нас.
Глава 26
– Двигайтесь осторожно, – прошептал Каззетта.
Скрипнуло дерево – он задвинул засов, запирая тайную дверь от преследователей.
– Ступени неровные, а спираль крутая. Считайте, их всего сто двенадцать.
Шаг за осторожным шагом мы спускались сквозь тьму, которая была чернее кромешного ада Скуро. Эта тьма душила; она была такой плотной, словно мы пробирались сквозь занавеси. Я вытянул вперед ногу, нашел истертый до гладкости край ступени, потянулся дальше. Где же следующая?
Нашел.
Как и сказал Каззетта, ступени были неровными. То широкие, то узкие, то вдавленные – клинья винтовой лестницы напоминали куски пирога, нарезанного пекарем, которого не волновали размеры продаваемых порций. Я услышал дыхание Челии. И осознал, что чувствую запах ее духов. Запах ее пота.
Запах ее страха.
Мы неуклюже спускались. Я держал драконий глаз, а потому не мог пользоваться руками, чтобы сохранять равновесие, и шел медленно. Я ощущал нетерпение Каззетты за моей спиной.
– Конти пермиссио[60] – пробормотал он.
Это была не просьба. Каззетта протиснулся мимо меня, и я услышал шелест юбок Челии, когда он протиснулся мимо нее.
– Нам бы не помешал факел, – сказала Челия.
– Факел – это дым, – ответил Каззетта. – А дым – это след.
Его голос уже затихал далеко внизу. Зашуршав юбками, Челия продолжила спуск. Я последовал за ней. Было утомительно нащупывать каждую ступень, не зная, далеко ли до нее, не зная, на что опустишь ногу.
Что-то под моей ногой хрустнуло и выскользнуло. Запахло падалью. Я прислонился к стене, тяжело дыша. Звуки Каззетты и Челии словно доносились издалека. Темнота давила на меня. Душила. Я сбился со счета. Казалось, эта лестница тянется бесконечно.