– Неужели все настолько ужасно?
– О, так и есть. – Мои глаза расширились. – Представь себе, как выглядит Картофельная голова[9] из глины. Получилось?
– Да, – закрыв глаза и откашлявшись, сказал он.
– Хорошо. А теперь представь, что глина растеклась, будто тает. А потом ее сморщили… словно кто-то положил руки на щеки и надавил на них.
Посмотрев на меня, Ник несколько раз моргнул.
– Не получается. Можешь показать?
Уронив подушку, я положила руки на щеки и, надавив на них, провела вперед, пока губы не сплющились. Глаза Ника расширились, и он захохотал, запрокинув голову назад. Я опустила руки.
– Это не смешно. Ни капли.
– Боже, – хохотал он.
– Потом глаза появляются там, где должны быть уши. – Я покачала головой. – Как такое вообще возможно? Честно говоря, мне даже не хочется этого знать. А тебе не захочется знать, что происходит с телом женщины, когда она рожает. – Я вздрогнула. – Мне нужно с кем-то об этом поговорить.
– Тебе нужно перестать смотреть эти видео. – Раздвинув мои ноги, Ник пододвинулся ближе, положил руки на мои бедра и потянул меня к себе, после чего я оказалась у него на коленях. – И, думаю, тебе надо отвлечься.
Я положила руки ему на грудь.
– Мне нужно прочистить мозги.
Его руки соскользнули с моих бедер на попу.
– А ты читала какие-нибудь исследования про гормоны беременных?
Я сморщила нос.
– Не читала.
– А знаешь, что я часто слышал? – Сжав руки, он притянул меня ближе, и мои ладони опустились на его плечи. – Что у беременных повышенное либидо.
Я выгнула бровь.
– Это правда. – Он склонился ко мне и коснулся губами чувствительного местечка под ухом.
Я слегка склонила голову, чтобы он мог беспрепятственно целовать мою шею.
– А знаешь, что еще правда?
– Что? – пробормотал он.
– У некоторых женщин начинает выделяться молоко, как только они слышат детский плач, – сказала я. – Даже если плачет чужой ребенок. Представь, я просто иду по магазину, а у меня из груди начинает литься молоко.
Ник положил лоб мне на плечо, и я почувствовала, что его тело дрожит.
Я покосилась на него.
– А самая долгая беременность в истории длилась год и десять дней. Год, Ник. Целый год беременности.
– Стеф, детка… – Он поднял голову, и я увидела, что он улыбался. – Как бы очаровательно ты сейчас ни выглядела, тебе нужно перестать читать и смотреть все это.
– Но как я узнаю обо всем, если не буду читать о беременности?
– У многих поколений до нас не было форумов мамочек или онлайн-консультаций врачей. – Он хлопнул меня по попе обеими руками. – И все получилось.
Я начала высказывать сомнения, что до изобретения Интернета статистика беременностей была лучше, но Ник заткнул меня поцелуем. Когда его губы прикоснулись ко мне, в голове не осталось мыслей о чем-то еще.
Поцелуй стал более страстным, я провела руками по его щекам, и щетина защекотала мне ладони. Я наклонила голову и прижалась ближе к нему. Необузданная похоть разлилась по моим венам, а трусики намокли.
– Ты был прав, – сказала я, целуя уголки его губ и ямочку на подбородке.
Ник чуть запрокинул голову, и я осыпала его лицо поцелуями.
– О чем ты? А то я прав во многом.
Я засмеялась и прикусила кожу под его подбородком, наслаждаясь стоном, который слетел с его губ.
– Про гормоны у беременных. Потому что я очень возбудилась. – Я прикусила кожу в том месте, где шея соединяется с плечом. – Хотя, я всегда возбуждаюсь, когда ты рядом.
– Это моя суперспособность. – Он провел руками по бокам вверх. – Заставлять девушек скидывать трусики.
Улыбнувшись, я отодвинулась, а он тут же поднял голову. Его тяжелый взгляд заскользил по моему телу.
– Тебе стоит быть осторожным с такой суперспособностью. – Я стащила толстовку через голову. – Используй ее с умом.
Его взгляд замер на моей груди, прикрытой кружевным лифчиком.
– Я очень разумно использую ее прямо сейчас.
Он поднял руку, подцепил пальцем лямку бюстгальтера и спустил ее по моей руке. И сделал то же самое со второй.
На этом он не остановился, а провел пальцем под кружевом каждой чашечки, затем скользнул между моими грудями и, обхватив материал, притянул меня к себе. Его губы повторили тот же путь.
У меня перехватило дыхание, и я завела руку за спину, потом расстегнула лифчик. Когда я сняла его, между губами Ника и моей кожей ничего не осталось. Он обвел языком розовую вершинку и обхватил ее ртом. Моя спина выгнулась, а с губ сорвался стон.
– Хорошо, – выдохнула я, проводя пальцами по его волосам. – Думаю, нужно выяснить… – стон прервал мои слова, когда его рука сжалась на второй груди, – насколько чувствительна грудь во время беременности.
Он сжал вершинку большим и указательным пальцами, и я вцепилась в его волосы.
– Очень сильно, – протянул он, прикусив мой сосок и обведя его языком, чтобы успокоить боль. – Я только что сэкономил твое драгоценное время.
Я поцеловала его в лоб.
– Сколько же от тебя пользы.
Он обхватил мои груди и приподнял их.
– Знаешь, мне кажется, они стали больше.
– Немного.
– А соски… – Его язык закружил вокруг одной из вершинок, затем вокруг второй. – Они потемнели. Знаешь, мне очень нравится беременность.
У меня перехватило дыхание. Влюбленность. Любовь. Я чувствовала совсем не это, но мое сердечко просто воспарило от этих слов. Отодвинувшись, я перекинула ноги на одну сторону и встала. Ник потянулся ко мне, но я покачала головой и, наклонившись, стянула штаны.
– О, – пробурчал он. – Без трусиков. Снова.
Я нахально ухмыльнулась, положила руки ему на ноги и раздвинула их. Опустившись между ними на колени, я смотрела, как он взялся за ремень и потянул, пока тот не выскользнул из петель.
– Стефани…
Мое имя прозвучало словно мольба, а ведь я еще не приступила к самому главному и от этого почувствовала себя богиней. Расстегнув пуговицу, я потянула за молнию. Ник приподнял бедра так высоко, как смог, а я схватила его джинсы и стащила вниз, обнажая ту часть его тела, до которой так хотела добраться.
И больше не стала тянуть время.
Наклонившись вперед, я обхватила его член рукой и ртом. Бедра Ника воспарили над диваном, а комнату наполнил сдавленный стон. Его рука сжала мою шею, когда я заглотила его член так глубоко, как только смогла. У него оказался слегка солоноватый, но поистине мужской вкус, и, когда я провела рукой по нему, у меня непроизвольно сжались бедра. Никогда прежде я так не возбуждалась от оральных ласк, но была уверена, что если продолжу, то мы уже не доберемся до главного.
Проведя языком в последний раз по всей длине и поцеловав головку, я снова уселась к нему на колени. Потом обхватила рукой его член и опустилась на него. Чем глубже он проникал в меня, тем сильнее Ник сжимал мои бедра. Может, все дело было в позе, а возможно, в беременности. Я не знала. Но я настолько возбудилась, что мои нервные окончания простреливали все тело от восхитительных рывков и отступлений.
Обхватив руками его лицо, я прижалась к нему и начала медленно раскачиваться вперед-назад. Его шерстяной свитер дразнил мои соски, а кожа на бедрах терлась о грубую ткань джинсов.
Было что-то невероятно сексуальное в том, что я оказалась полностью раздета, а он по большей части одет.
Думаю, Ник считал так же, судя по тому, что он нашептывал мне на ухо, пока я объезжала его.
Все это длилось несколько мгновений, но я уже чувствовала, как внизу живота нарастает напряжение. Наклонившись, я положила руки ему на предплечья, а лбом прижалась к его лбу, и наше дыхание смешалось между нами.
– Ты убиваешь меня, – сказал он и, ослабив объятия, скользнул руками к моей попе. – Ты убиваешь меня. Я бы не смог придумать лучшего способа.
Одной рукой сжав его предплечье, а второй – шею, я ускорилась. Пружина сжималась внутри все сильнее и сильнее.
– О боже, – выдохнула я.
Мне на лицо упала прядь волос, и я запрокинула голову.
Его губы обожгли кожу на моем горле.
– Я никогда не устану от этого.
Никогда. Никогда – это невероятно долго. Никогда – это вечность. Вечность без любви. Мое сердце сбилось с ритма от этой шокирующей мысли, и я замерла. Грудь вздымалась и опадала от неглубоких вдохов.
Оказались бы мы здесь, на этом диване и в этой же позе, если бы я не забеременела?
– Что случилось? – спросил Ник и обхватил рукой мой подбородок. – Стефани!
– Все в порядке.
Моргнув, я отбросила эти мысли и снова начала раскачиваться, чтобы достигнуть сладкого освобождения, которое теперь оказалось вне досягаемости.
Ник притянул меня к себе и страстно поцеловал, а его рука двинулась по моему позвоночнику вниз. Одним длинным пальцем он отыскал и надавил на кольцо мышц, отчего мое тело пронзило удовольствие, и я дернулась. Он проник внутрь, и тут же на меня нахлынул оргазм. Кровь застучала в висках, а с губ сорвался крик.
Неожиданно Ник поднялся, и, прежде чем я успела опустить ноги, мои руки оказались на подлокотнике дивана, а колени уперлись в мягкие подушки. Ник оказался позади и тут же начал вонзаться в меня мощными и сильными рывками. Положив руку чуть ниже моей груди, он притянул меня к себе, а его бедра вжались в мою попу. Тут же по комнате разлетелся хриплый вскрик, а затем мое имя.
Через какое-то время я поняла, что оказалась зажата между Ником и спинкой дивана. Лицо прижималось к его свитеру, а нога очутилась между его ногами.
– Боже, – хрипло выдохнул Ник.
Я промычала в ответ, и он как-то сумел обхватить рукой мой затылок.
– Ты жива? – спросил он.
– М-м-м.
– Ты в порядке?
– Угу.
Повисла тишина.
– И ты собираешься двигаться?
– Не-а.
– Отлично. – Ник положил руку мне на поясницу. – Я тоже.
На моем лице появилась улыбка, и я порадовалась, что он не видел, насколько натянутой она вышла. Потому что даже в таком расслабленном состоянии я не могла не задуматься над тем ужасающим вопросом снова.