— Уложи вещи, — наконец выговорила Зинаида. — Если Бог смилуется надо мной, то, начиная с завтрашнего утра, я никогда больше не переступлю порог этого дома!
— Разве ты не могла остановить те вещи, которые они делают тут с тобой? — гневно спросила Эли. — Разве не можно было пойти к его величеству и просить милости? Или сбежать до Англии и остаться с твоей вдовой теткой?
— Ни к кому я не могу бежать, — тоскливо молвила Зинаида, — тем более в Англию. Если бы мне и удалось сесть на корабль, то Анна наверняка нашла бы способ восстановить против меня государя, и тогда мне не позволили бы вернуться на родину. Свадьба уже назначена, Эли, и как только под брачным договором появятся подписи моих опекунов и старого князя, я стану его невестой.
Когда красивый росчерк Анны скрепит это соглашение, никто, даже князь Алексей, не сумеет что-либо изменить. Разорвать договор сможет либо царь Михаил, либо сам князь Владимир. Государь — по любой причине, а престарелый жених — лишь в том случае, если докажет, что невеста его недостойна. Однако последнее маловероятно, учитывая, как быстро после их первого знакомства Владимир решил просить ее руки. А уж Алексей наверняка расстарался, расписывая будущему жениху достоинства невесты.
Мысли Зинаиды вяло шевелились в поисках хоть какого-нибудь выхода. С полдюжины вариантов пришло ей в голову, но решиться на прямое оскорбление Владимира или откровенно признаться ему, что сама мысль стать его супругой ей противна, она бы не посмела. Даже ради собственной свободы она не станет так жестоко унижать старика. Ведь подобный поступок запросто сведет его в могилу, а Зинаида не хотела отягощать этим свою совесть. Нет, если он и откажется приносить клятву супружеской верности перед алтарем, то лишь по ее вине.
Закрыв глаза, Зинаида прижалась щекой к стеганому покрывалу и погрузилась в столь привычные в последнее время размышления о своем английском поклоннике в видавшем виды шлеме. И хотя в ушах ее до сих пор звучали злые слова Анны, Зинаида сомневалась в их правдивости. Правда, судя по небрежному отношению Райкрофта к собственной наготе, для него было не впервой появляться перед женщиной в таком виде. Но с другой стороны, если мужчина так замечательно сложен, то чего ему стесняться? Да и впрямь, будь Тайрон Райкрофт чуть покрасивее лицом, он снискал бы неизменное восхищение всех дам, включая и саму Зинаиду.
Конечно, глупо попусту терзать себя воспоминаниями об этом иноземце. Но, став супругой старого боярина, Зинаида надеялась хотя бы с их помощью восполнить то, чего она будет лишена в этом браке. В конце концов, у некоторых несчастных жен нет даже этого. В то же время Зинаида переживала: неужели величавый красавец до такой степени завладел ее мыслями, что теперь она думать не может ни о чем ином, как о земной, плотской красоте, и никогда не смирится с той судьбой, которая ей уготована?
Она украдкой вздохнула, пытаясь привыкнуть к мысли о грядущем замужестве. Откровенно говоря, Владимир не так отвратителен, как другие старцы с трясущимися руками и головами. Однако, учитывая, что ее родной отец был намного младше князя, Зинаида опасалась, что это будет похоже на то, словно она идет под венец со своим дедушкой.
Стараясь взять себя в руки, Зинаида утерла слезы, встала с постели и помогла Эли собрать вещи. Ее утешала мысль, что вскоре она покинет этот дом. И хотя брак с Владимиром отнюдь ее не радовал, все же это было лучше, чем опека Анны и Алексея.
Потом Зинаида прошла к Ивану, чтобы вернуть ему его книги. К счастью, больше ей не придется оспаривать догматические воззрения этого ограниченного самоучки.
— Надеюсь, теперь вы счастливы, боярышня? — Увидев его враждебный взгляд, Зинаида устало вздохнула:
— Насколько это возможно.
— Да как же не возможно, если теперь в вашем распоряжении все эти богатства? — ядовито хихикнул он.
— От богатства так мало зависит, — уныло промолвила она. — Даже самый богатый в мире человек может оставаться несчастным. Сокровища — плохая замена любящим друзьям и родным.
Иван даже фыркнул, услышав такую глупость:
— Ну, не знаю. Моя семья для меня ничего не значила. Я презирал свою мать. А отец? Мне сказали, что он был убит незадолго моего рождения, а меня, как незаконнорожденного, записали по фамилии матери. Наверное, я относился бы к нему с большим почтением, если бы он оставил на мою долю хоть какие-то средства, чтобы я был сыт и одет, покуда не научусь сам о себе заботиться.
— Мне искренне жаль, Иван, — пробормотала Зинаида с неподдельным сочувствием, начиная понимать, отчего этот человек так зол на весь свет. — Должно быть, у вас было очень трудное детство.
— Трудное, — признал Иван и горделиво улыбнулся. — Но я все преодолел и всего добился сам. И сейчас я здесь лишь благодаря самому себе.
— А вам не бывает порой одиноко?
— Одиноко? Почему? — переспросил он.
— Ну, как же? Без близких, без друзей. Вот, к примеру, такие люди, как Анна, дорожат вами и всем тем, что вы делаете или могли бы сделать…
— Я сам свой высший суд, — перебил Воронской.
Зинаида поняла, что продолжать этот разговор бессмысленно. Должно быть, Иван давно решил, что друзья и любящие родственники вовсе не нужны для счастья. Зинаиде же казалось, что подобное одиночество недостойно человека.
Потом наступило время готовиться к первому визиту в большой дом князя Владимира. Зинаида потратила на это целый час, не обращая внимания на то, что своим опозданием рискует разозлить Анну. Когда она показалась в нижней зале, княгиня уже была в бешенстве.
— Ну и сколько нам тебя ждать?! — вспылила она. — Я уверена, гадкая девчонка, что ты нарочно так долго возилась!
Зинаида лишь плечами повела при виде яростного блеска в глазах княгини и мрачной мины на лице Ивана. Однако наглый взор Алексея, вмиг прилипший к округлостям ее фигуры, вывел Зинаиду из себя. Подавляя сильное желание отвесить пощечину, Зинаида невозмутимо обратилась к Анне:
— Вы же сами хотели, чтобы я предстала перед Владимиром в наилучшем виде, не так ли?
Княгиня уже давно поняла, что Зинаиде идет практически любое платье. Ее ладную фигуру, ее светлую кожу и эти глаза, которые сегодня казались скорее зелеными, чем карими, выгодно подчеркивал роскошный наряд. Пожалуй, даже самое простенькое платье превратилась бы на ней в чудесное одеяние, но сегодняшнее было прекрасно и само по себе. Тончайшее золотое шитье покрывало воротник, края рукавов и подол. Головной убор был украшен умелыми руками, несомненно, талантливой мастерицы. Анна вспыхнула от зависти. Ей захотелось непременно услышать критическую оценку мужчин. К ее удовольствию, оба они также не прочь были взять реванш.
— Не думаю, что ради этого стоило так задерживаться. А ты что скажешь, Алексей?
Князь снисходительно ухмыльнулся, прекрасно понимая, чего ждет от него жена. И хотя красота Зинаиды была поистине редкостной, он чувствовал необходимость унизить ее и тем самым поставить на место. Он уже твердо решил сначала отдать ее Владимиру в жены, после чего, как только представится удобный случай, получить удовлетворение самому. Теперь же имело смысл подыграть прихотям супруги, не важно, насколько смешной и неприкрытой выглядела ее зависть. Тем крепче станет намерение Анны уехать к отцу, а тогда уж она ничем не сможет ему помешать.
— Наверное, нам следует дать ей еще немного времени, — молвил Алексей, — чтобы привести себя в порядок.
— О нет, мы и так уже замешкались, — решительно возразил Иван. — Прошу вас, давайте поедем.
Алексей слегка поклонился жене:
— Как прикажете, дорогая.
Анна решительно прошелестела шелковым сарафаном мимо Зинаиды и подала руку Ивану. Неразлучная парочка прошествовала на крыльцо, а Алексей, как всегда, пристроился за Зинаидой. Пока священник помогал княгине усесться в экипаж, супруг ее незаметно прижался к Зинаиде сзади. Он не обратил внимания на ее гневный взгляд, зато сильный удар маленького каблучка по мягкому сапогу вынудил Алексея отойти на почтительное расстояние.
Владимир сам вышел встретить гостей и жадно прижался губами к тонким пальчикам Зинаиды, помогая ей сойти со ступеньки экипажа. Щедро нахваливая ее красу, он проводил нареченную в приемную залу, где уже стояли, выстроившись в ряд, все его сыновья, наряженные в самые богатые кафтаны. Ивану вместе с опекунами Зинаиды пришлось последовать за будущими молодоженами. За столом старец почтительно усадил Зинаиду в мягкое кресло подле себя, предоставив остальным гостям располагаться, кому, где нравится.
Иван чуть не клокотал от злости. Ведь до того, как эта капризная девчонка его унизила, он успел побывать в этом доме почетным гостем. Сегодня же все попытки священника обратить на себя княжеское внимание в лучшем случае удостаивались рассеянного, почти незаинтересованного взгляда. И наоборот, старик, казалось, был влюблен в каждое слово, слетавшее с мило улыбающихся уст его суженой.
Зинаида же решила воспользоваться хоть малыми преимуществами своей невеселой участи и, намеренно игнорируя раздраженные взгляды Ивана и угрюмую мину Анны, продолжала болтать и смеяться со своими будущими родичами. Потом опекуны удалились с князем Владимиром, чтобы обсудить предстоящую свадьбу и приданое, оставленное боярином Александром для дочери, а также подписать брачный договор. На время их отсутствия сыновья Владимира развлекали девушку веселыми историями о своих многочисленных родственниках. Когда же опекуны и князь вернулись, Ивану пришлось проглотить еще одну горькую пилюлю. Раздражение его дошло до высшей точки. Старый жених подарил Зинаиде драгоценное ожерелье с большими бриллиантами и изумрудами, пару серег и обручальное кольцо, настолько дорогое, что оно поразило воображение всех троих спутников девушки, смотревших на подарки со странной смесью злобы и благоговения.
— Моя дражайшая Зинаида, пожалуйста, позвольте мне сложить к вашим ногам эти недостойные подношения в знак моего восхищения вами! — воскликнул Владимир, приветливо улыбаясь. — Поскольку теперь вы моя невеста, я стану одевать вас в золотую парчу и драгоценные самоцветы. Вы ни в чем не будете знать отказа.