– Я объясню, что так вышло по ошибке. И заплачу тебе – заплачу в два раза больше.
– Да не нужны мне твои чертовы деньги!
– Я думал, что не могу остаться на твоей яхте именно из-за денег. – В голосе Жозефа звучал вызов.
Аарон резко схватил Жозефа за горло и прижал к переборке, едва не задев его головой крючок для полотенца.
– Мы оба знаем, почему я хотел, чтобы ты убрался нахрен с яхты. Тебе еще повезло, что я не выбил из тебя все дерьмо!
Денни решительно положил руку на плечо Аарона.
– Мы что-нибудь придумаем, – спокойно сказал он.
Аарон наклонился к Жозефу и прошептал:
– Не забывай, я тебя знаю. Я знаю, кто ты такой.
Глава 16. Теперь
Лана вдруг понимает, что со вчерашнего вечера не ела. Она возвращается в Морской спасательный центр – там стоит торговый автомат, – разглядывает ряды чипсов, шоколадок и орешков и видит в стекле свое отражение с темными кругами под глазами. Невозможно поверить, что Денни больше нет.
Позади раздается стук каблуков. Этот звук напоминает, как девчонками они с Китти красовались – выпрямляли волосы, красили губы и горделиво вышагивали под руку в облачке духов Китти.
Яркой вспышкой появляется еще одно воспоминание: подруги прячутся в артистической после занятия в театральном кружке. Погас свет, закрыли дверь, и они остались одни среди вешалок с пыльными нарядами и старого реквизита. Лана прикусила губу, чтобы сдержать смех, пока шаги учительницы не затихнут.
В темноте она чувствовала, как трясутся плечи у Китти и потрескивают, соприкасаясь, их наэлектризованные школьные свитера. Когда учительница звонила мужу, чтобы попросить его прийти домой пораньше на романтический вечер, она и подумать не могла, что из-за коробки с реквизитом ее подслушивают две пары ушей.
Едва отдышавшись, Лана ощупью нашла выключатель, зажглась лампа дневного света. Поморгав, Лана увидела, что Китти натянула первый попавшийся костюм – голову лошади с огромными желтыми зубами – и села на высокий табурет, скрестив ноги и делая вид, что курит сигару.
– В общем, заходит в бар лошадь, – начала Китти, прекрасно изображая нью-йоркский акцент, – а бармен спрашивает: «Эй, чего закусила удила?»
Лана снова рассмеялась.
После того как они перемерили кучу нарядов и покружились в них, изображая священников, моряков, ангелов и трубочистов, Лана плюхнулась на кровать с голубыми простынями, с помощью которых в постановке шекспировской «Бури» в прошлой четверти они изображали море.
– Нам вообще стоит возвращаться на уроки? – спросила Лана, глядя в потолок. Янтарные волосы веером рассыпались вокруг.
– Да ну! – Китти легла рядом. – Давай останемся здесь и представим, что мы в каком-нибудь прекрасном солнечном месте.
– В Греции?
– Дальше.
– В Австралии?
– Да! В Австралии! Море такое теплое и прозрачное, и мальчики с обнаженными торсами подносят нам освежающие напитки.
– Мне нравится, – улыбнулась Лана.
– Вот закончим школу, – сказала Китти, перекатившись на бок, – и уедем отсюда.
Лана тоже повернулась к подруге. Чувствуя теплое дыхание друг друга, они едва не касались носами.
– Мы не останемся здесь навсегда, Лана. Не хочу, чтобы мы стояли у кассы или работали в каком-нибудь клубе. Я хочу большего. Хочу, чтобы ты стала выдающейся художницей, – сказала Китти и хвастливо добавила: – А я – известной актрисой. Чтобы наша жизнь была полна приключений.
– Так и будет, – пообещала ей Лана, но даже тогда не верила в это. Люди с их улицы не становились знаменитыми художниками и актерами, они устраивались в магазины, пабы и кафе – и то, если повезет.
Отрывистый стук каблуков приближается и замирает прямо позади Ланы.
Она оборачивается. Перед ней элегантная молодая женщина в длинном летнем пальто бежевого цвета, которое на некоторых смотрелось бы тускло, а ей придавало утонченности и стиля. Темные волосы завязаны в пучок, бледная кожа на фоне чуть тронутых помадой губ выглядит еще более гладкой.
Хотя Лана никогда не встречалась с этой женщиной, вид у нее знакомый.
– Простите, вы не подскажете, здесь расположена поисково-спасательная служба?
У Ланы почему-то начинают гореть щеки, когда она слышит этот европейский акцент.
– Да… Морской спасательный центр. – Лана замолкает, разглядывает женщину. – Вы насчет «Лазурной»?
– Да. «Лазурная», которая утонуть. Я жду узнать кое о ком. Мой брат. Кажется, он был на яхте, что попала в неприятности.
Поморгав, Лана вдруг понимает, что это за акцент: французский. По спине пробегают мурашки.
– Ваш брат?
Лана знает, что она сейчас услышит. Пытается сглотнуть, сделать вдох, как-то подготовиться.
Молодая француженка кивает.
– Его зовут Жозеф.
На коже выступает пот. Из-под ног будто уходит земля, голова идет кругом. У Жозефа есть сестра, и она стоит прямо перед Ланой.
Быть того не может. Жозеф сказал, что у него нет родных – Лана прекрасно помнит тот разговор. Она ошеломленно смотрит на сестру Жозефа.
Та, смутившись, быстрым движением поправляет свой пучок.
– У вас тоже на борту кто-то близкий?
Лана изумленно открывает рот. Понимая, как странно она, должно быть, выглядит, наконец отвечает:
– Да, подруга. – Кажется, что эти слова забирают у нее все силы.
Сестра Жозефа наклоняет голову, будто ожидает услышать подробности, но Лана не в силах говорить. Француженка не сводит с нее глаз.
– Что случилось с яхтой? Мне сказали, она затонуть?
Лана едва заметно кивает.
– Врезалась в контейнер. Тот проделал дыру в боку яхты.
– Людей спасли?
– Нет. Пока нет.
Сестра Жозефа кивает и глубже засовывает руки в карманы пальто.
Сердце Ланы судорожно колотится. Не может быть. Этого не может быть. Хочется спросить: «Почему Жозеф сказал, что у него нет семьи? Что ты делаешь в Новой Зеландии? Как узнала о «Лазурной»?»
– Значит… вы в Новой Зеландии, чтобы встретиться с братом?
На губах француженки мелькает грустная улыбка.
– Да, только у нас с ним… не знаю, как сказать… все сложно. – Лана ждет, и сестра Жозефа продолжает: – Несколько месяцев назад брат писать мне про «Лазурную». Он уехал из дома, из Парижа, потому что у него были… трудности. Ему нужно было… как это?.. освободиться от самого себя, наверное. В своем письме он так красиво описывает яхта, понимаете? – Ее взгляд становится немного добрее. – Как она несется по волнам и что на борту есть люди, с которыми он обязательно подружится. Жозеф писать, что доберется на яхте до Новой Зеландии. Хотел, чтобы я встретить его здесь. – Француженка вынимает руки из карманов и сжимает их. – Вот я и приехала из самого Парижа. Звоню утром в порт спросить, когда должно прибыть судно, а вместо этого… мне говорят о крушении. Я надеюсь… надеюсь, он в порядке.
«Надеюсь, он в порядке…»
Где-то в глубине зарождается паника, ползет вверх, к горлу, и сдавливает его. Хочется отвернуться, бежать, оборвать эту беседу, не думать о том, что случилось с Жозефом.
– Надо надеяться, что всех вернут в целости и безопасности, правда?
Лана бледнеет. Она уже знает, что Жозефа спасатели не найдут.
Он далеко не в безопасности.
Глава 17. Тогда
Тайное возвращение Жозефа можно было сравнить с огромным камнем, брошенным в спокойные воды: всех захлестнули внезапные волны.
Аарон сидел у штурвала, сжав челюсти, и пытался выжать из парусов все возможное. На попытки заговорить с ним он не реагировал.
Когда на палубу поднялся Жозеф, Аарон бросил на него такой гневный взгляд, что остальные замолкли, пока он не ушел обратно. К вечеру настрой Аарона, обгоревшего на солнце и обессиленного, только ухудшился. Он даже не прикоснулся к пасте, которую приготовила Лана, – просто покачал головой, когда она предложила ему поесть.
Лана собрала тарелки, соскоблила остатки и выкинула за борт, а затем замочила посуду в небольшом количестве чистой воды. Генрих стоял рядом с ней на камбузе с полотенцем в руке.
– Тут становится ужасно душно, – заметила Лана.
Воздух буквально загустел от зноя. Ветер едва дул, так что они не прошли и половины запланированного Аароном пути.
Лана подала Генриху вымытую тарелку. Тот, нахмурившись, глядел в иллюминатор.
– Все в порядке? – спросила она.
– Даже посреди океана от них не сбежишь. – Его голос звучал сдержанно.
– От чего?
– От денег.
Генрих неспешно протер тарелку полотенцем.
– К концу месяца у меня не останется ни цента.
– И тогда? – поинтересовалась Лана.
– Наверное, придется вернуться в Германию. – Он пожал плечами.
– Чем ты там займешься?
– Я всю жизнь бегал по теннисному корту. Больше ни хрена не умею.
– А если стать тренером?
Генрих зажмурился, как будто одна мысль об этом причиняла ему боль. «Несостоявшийся теннисист становится тренером – как это избито!» Он покачал головой.
– Тренировать детей, у которых впереди блестящая карьера, когда моя уже закончилась… Я этого не выдержу. Я полный придурок, да?
– Может, подработаешь немного в баре, когда мы будем на Палау? Хватит еще на несколько недель на яхте.
– Аарон не намерен задерживаться в одном месте дольше, чем на неделю. Иначе я бы так и поступил. Я готов на что угодно, лишь бы остаться на «Лазурной».
Так впервые проявилось слабое место в броне Генриха: он нуждался в яхте, как и все остальные.
Взглянув сквозь иллюминатор, Лана заметила свет на поверхности воды.
– Ты это видел?
Генрих выглянул из-за ее плеча.
– Тебе не показалось?
Лана ждала, когда свет появится вновь. Вдруг и правда почудилось? Они далеко от суши, так что это может быть только другое судно – яхта или контейнеровоз. Через какое-то время опять мелькнул свет.
– Вот! Белый луч на поверхности!
– Это судно! – воскликнул Генрих. – Как думаешь, до него далеко?
Они наблюдали за перемещающимся лучом света и пытались представить, куда плывет судно и кто на борту. Скорее всего, это иностранный танкер с грузом. Вероятно, корабль удалялся, так как Лана видела только белые кормовые огни, но сама мысль о том, что в море есть другие люди, почему-то успокаивала.