– Нет, нельзя.
– Почему? – спросил Рафи, перебирая пальцами кнопочки на фотоаппарате. – Я мог бы помочь, – это удивило Милтона, но затем Рафи добавил: – Вы двое наверняка даже сами не знаете, что делаете. Верно, Гейб?
Тот не ответил, но Милтон слышал, как он где-то поблизости во всё горло распевает песенку без слов.
– Я тебе уже говорил, что я… я работаю на Федерацию Флоры и Фауны, – сказал Милтон. – И мы с Инжир уже сделали несколько значительных открытий. Мы практически нашли сокровище.
Рафи нахмурился, становясь похожим на сварливую утку. А затем, прежде чем Милтон успел что-либо предпринять (со скоростью реакции у него было не всё тип-топ), Рафи выхватил путеводитель у него из рук.
– Послушай, ты… ты негодяй! – воскликнул Милтон. Он сделал глубокий вдох, а затем попробовал выхватить у него путеводитель. – Верни его сейчас же!
– Дай взглянуть на секундочку, – сказал Рафи, держа странички-листья так, чтобы Милтон не мог до них дотянуться. – «Крайне острошнобельная землеройка». Не может быть, – он продолжил читать вслух, пока Милтон не оставлял попыток вернуть себе путеводитель. – «Крайне острошнобельная землеройка и Подземный слон не слишком друг друга любят и известны своими «нос-аутами», когда каждый из них пытается победить другого, используя в качестве оружия исключительно свои шнобели». Это что, шутка?
– Нет, не шутка, – ответил Милтон.
– Это не может быть взаправду, – сказал Рафи, качая головой. – Гейб, иди сюда, только послушай!
Никто не ответил.
– Гейб? – позвал Рафи громче. Он свернул (смял!) путеводитель, сунул его в карман и сделал несколько шагов по направлению к лозам.
Никто так и не ответил.
А затем раздался крик.
Глава 30Обвал
Честно говоря, Милтону хотелось бежать прочь от этого крика. Он на сто процентов не хотел делать то, что сделал (и позже даже вроде как восхитился собой из-за этого), а именно сорвался с места и побежал за Рафи.
Мальчики неслись сквозь джунгли мимо пальм, папоротников и мангровых деревьев, растущих у реки. Перед ними была стена из лозы. Она нежно качалась на ветру, но Гейба нигде не было видно.
Затем раздался ещё один крик, и Милтон увидел, что земля прямо перед лозой обвалилась.
На дне ямы был Гейб.
Рафи перекинул фотоаппарат на спину и поспешно опустился на колени на краю ямы (гораздо ближе к краю, чем, как полагал Милтон, было безопасно).
– Гейб! – позвал он. – Ты там? Ты в порядке?
– Привет-привет, – послышался голос Гейба, высокий, дрожащий и приглушённо отдающийся эхом. – Думаю, да. Я ударился головой.
Милтон подобрался на полметра поближе, чтобы заглянуть в яму. Она была глубокой, пожалуй, метра три или около того, поднялось много пыли, но он видел, что Гейб сидит внизу на песке, скрестив ноги, а из пореза у него на лбу течёт кровь.
Милтон не любил кровь. Никогда не любил. При виде даже небольшого количества крови (как от пореза бумагой) его начинало тошнить. Чем больше крови было, тем сильнее его тошнило. Он отшатнулся от ямы.
– Я должен вытащить его оттуда, – сказал Рафи, вскакивая на ноги. Он отчаянно схватил пальмовую ветвь, лежавшую неподалёку, однако тут же отбросил её (недостаточно крепкая). Он подхватил упавшую ветку красного дерева, а затем откинул и её тоже (недостаточно длинная).
Милтон попытался придумать, как быть полезным – сделать что-то, но при этом не смотреть на отвратительный порез на голове Гейба, – пока Рафи мечется из стороны в сторону. Из ямы не доносилось ни звука.
Затем раздался тихий, едва слышный писк.
– Послушай, у тебя там всё хорошо, Гейб? – позвал Милтон.
– Монстр, – послышался тихий-претихий шёпот. – Старый добрый ужасный монстр.
Рафи бросил на Милтона встревоженный взгляд, и они оба снова заглянули в яму.
Теперь Гейб сидел, съёжившись, в дальней части ямы. Сейчас, когда пыль рассеялась, Милтон увидел, что яма уходила дальше под землю, так что на самом деле ею завершался тоннель. В этом тоннеле, на расстоянии всего одной комнаты от Гейба, находилось очень большое существо.
Те части тела существа, что не были покрыты грязью, имели розоватый оттенок и блестели, как слизь. Похоже, у него не было глаз, не было ног, не было вообще никаких отличительных черт, помимо большого рыла. Рыло походило на слоновий хобот, за исключением того, что оно было таким же блестящим и розовым, как остальные части тела, а вместо ноздрей на конце были ряды серых квадратных зубов, смахивающих на камни.
И эти зубы тёрлись, ударялись и скрипели друг о друга.
Существо трясло своим гигантским носищем очень угрожающе, с точки зрения Милтона (он мог только предполагать, что Гейбу тоже так казалось). Это, должно быть…
– Подземный слон, – сказал Милтон.
– Какой слон? – воскликнул Рафи. – Кто это? И что он делает?
Сперва единственным, что вспомнил Милтон из раздела о Подземном слоне, было то, что он питается землей. Это значило, что он не был хищником. Он не должен напасть на Гейба.
Затем Милтон вспомнил раздел о Крайне острошнобельной землеройке, над которой Рафи смеялся у реки.
– Слон может решить, что Гейб – Крайне острошнобельная землеройка, – медленно проговорил Милтон. – Они оба копают норы и оба враждебны к тем, кто посягает на их территорию. Он считает, что ему бросают вызов. Это «нос-аут»!
Рафи глянул на него, разинув рот, и Милтон понял, что он тоже вспомнил то, что прочёл вслух. Особенно часть, в которой говорилось, что каждый из них пытается победить другого.
– Нам нужно вытащить Гейба сейчас же, – сказал Милтон. – Эта штука собирается откусить ему нос своим носом!
Рафи опять бросился к забракованной пальмовой ветви. Милтон (на краткий миг) снова рассмотрел возможность побега. Но он не мог это сделать. Он не мог прокричать: «Счастливо!» и умчаться прочь, каким бы напуганным он ни был (и какое бы отвращение ни испытывал), – не сейчас, когда Гейб в опасности. Если у него и был шанс показать – доказать, – что он действительно Морской Ястреб П. Грин, то это был тот самый случай. И к тому же Милтон осознал, что Морской Ястреб и сам как-то побывал в похожей ситуации.
Морской Ястреб пробирался через джунгли, как вдруг земля под ним обвалилась, и он оказался в норе очень злого и необычайно огромного медоеда[13]. Это была не суперсложная миссия. Милтон просто заставил Морского Ястреба нагнуться, повернуться и издать свой коронный зов хищной птицы, снять при этом верёвку с разгрузочного пояса, зацепить её за камень на краю ямы, а затем выкарабкаться наверх, к безопасности.
У Гейба не было верёвки. У Милтона тоже не было верёвки. Но у него была…
– Лоза! – воскликнул он.
Милтон бросился к красному дереву и начал разматывать самую длинную на вид лозу так быстро, как только мог. Рафи тут же всё понял и пришёл ему на помощь. Когда они освободили довольно длинную плеть, то спустили её в яму.
Конец лозы приземлился рядом с Гейбом. Гейб схватился за него…
Но его резкие движения заставили Подземного слона перейти в наступление! Он стал двигаться в сторону Гейба, подползая всё ближе и ближе, быстрее и быстрее размахивая носом.
– Не двигайся, Гейб, – велел Рафи.
Милтон уже привёл в исполнение одну гениальную идею, но этого оказалось недостаточно. Его уверенность Морского Ястреба начала сходить на нет. А у Гейба был такой маленький, крошечный шнобелёк. У него не было никаких шансов!
– Вот бы Инжир была здесь, – простонал он. – Не знаю, получится ли у меня справиться с этим без неё.
Лоза Тайноявия в его руках дрогнула. А затем дернулась вверх, подняв Гейба примерно на метр. Подземный слон в яме застыл.
– Что случилось?! – воскликнул Рафи. – Что ты сделал?
– Ничего, – ответил Милтон, удивлённо качая головой.
– Ну тогда сделай ничего снова, доктор Птичьи Мозги! – прокричал Рафи.
Птичьи Мозги. Какое дурацкое прозвище! Оно даже не было остроумным или чересчур грубым, но тем не менее услышать его было всё равно что получить ещё один подзатыльник от гигантской невидимой руки.
И этот подзатыльник заставил его кое-что вспомнить.
«В последнее время большинство зовёт меня Птичьи Мозги», – сказал он лозе в тот день, когда нашёл путеводитель. В тот день, когда её плети свернулись наверх, словно гигантские клубки зелёной пряжи. Милтону не были ясны все тонкости того, что это значило, но он доверился своему (чувствительному) нутру и проревел:
– Я не люблю, когда меня зовут Птичьи Мозги! Это не моё имя!
Лоза поднялась ещё на метр.
На этот раз, когда Гейб стал подниматься, Подземный слон снова пришёл в движение, поняв, что соперник ускользает от него. Он пополз вперёд, трубя, ворча и скрежеща зубами. Гейб находился уже всего в метре от края ямы, но Подземный слон был таким большим, что всё ещё мог достать его своим хоботом. Всего один удар, и Гейб, который еле держался, упадёт прямо на его склизкую спину.
– Хорошо-хорошо, прости меня! – воскликнул Рафи. – Я не хотел. Я просто очень испугался. Тяни!
Милтон и Рафи всё тянули и тянули, а лоза всё расплеталась и расплеталась, как будто все они – и мальчики, и растения – действовали вместе, пока наконец не вытянули Гейба из ямы.
– Привет-привет, – сказал тот, весь в пыли и с улыбкой на лице. – Не, вы видели этого монстра? Ой-ёй!
Рафи не стал терять времени даром. Он схватил брата в охапку, вскочил на ноги и зашагал в сторону пляжа.
Но затем он остановился и развернулся.
– Спасибо, Морской Ястреб, – произнёс он, после чего поспешил прочь.
– Всегда пожалуйста, – ответил Милтон удаляющимся фигурам мальчиков. А затем повалился наземь (на безопасном расстоянии от обвала).
Прошло некоторое время, прежде чем он нашёл в себе силы перевернуться и снова подползти к яме. Подземного слона в ней больше не было. Если бы это был Остров Дебрей, сейчас было бы самое время поближе рассмотреть великолепное (великолепно отвратительное) существо и сделать запись в полевом дневнике. Поэтому он ждал, смотрел и даже бросил в яму несколько тефтелей, которые взял с собой в качестве перекуса, но слоночервь не появлялся. И тогда Милтон зашагал обратно к пляжу.