Среда обитания: образует густые заросли по периметру острова.
Численность популяции: миллионы и миллионы лоз.
Характер: пожалуй, слегка чересчур подозрительна, но всегда готова выслушать тех, кто хочет быть услышан.
Пожалуй, не такое уж и знакомое. Ни дядя Эван, ни Инжир не упоминали ничего о защите и правде. И как вообще можно познакомиться с островом? С гудящей под шляпой головой и бьющимся под жилетом сердцем Милтон перевернул страницу.
На следующем листе он обнаружил рисунок большеглазого длиннокрылого насекомого с ещё одним знакомым ему названием: Безумно Симфоничная Цикада. Именно этих насекомых дядя Эван упоминал в своём письме. Именно их, по словам Рафи, его родителям с трудом удаётся изучить, потому что место их обитания – лоза.
Теперь Милтон стал быстро перелистывать страницы. Он увидел рисунок существа, похожего на мышь, только со спиралевидным рыльцем, какого-то водяного монстра с щупальцами и огромных цветов в виде зонтиков. Там были такие заголовки, как Тугоухий соловей, Да-Нет-Возможное дерево и Стоног Тяни-Толкай.
А ещё было написано о слоне, который живёт под землёй, дереве, которое стреляет отравленными стрелами, и о птице со звёздами в хвостовых перьях.
– Это же невиданные существа дяди Эвана! – шёпотом прокричал Милтон в тишине домика, вскакивая с раскладного дивана.
Сжав путеводитель в руке, он бросился к занавескам из бусинок, готовясь запрыгнуть на постель дяди Эвана и прокричать: «Смотри! Я нашёл твоих представителей флоры и фауны!»
Это был бы поистине великий момент. Дядя Эван, скорее всего, прослезился бы от счастья.
Но затем Милтон краем глаза заметил на кухне Морского Ястреба.
Он развернулся, чтобы взглянуть на фигуру в шляпе с павлиньим пером и в одежде путешественника, и обнаружил, что стоит лицом к лицу с…
Самим собой.
Это было его собственное размытое отражение в холодильнике.
– Я Морской Ястреб, – вслух произнёс Милтон. – Исключительный натуралист и исследователь.
Что сделал бы Морской Ястреб, если бы нашёл путеводитель, который приведёт его к тайному сокровищу, в загадочной коробке, спрятанной за странными живыми зарослями лозы?
Ответ был всё тем же, что и тогда, когда он нашёл тропинку: Морской Ястреб отправился бы вперёд и только вперёд.
Глядя теперь на себя, Милтон решил, что если он в самом деле хочет стать Морским Ястребом П. Грином, то ему придётся поступить именно так.
Ему придётся следовать подсказкам (какими бы они ни были). Ему придётся найти сокровище (чем бы оно ни было). Ему придётся спасти остров (от неизвестно какой опасности). Сейчас он не мог играть в Остров Дебрей, но он мог прожить его в реальности.
Тогда он мог бы на самом деле поразить дядю Эвана, и Инжир с радостью провела бы исследование природы вместе с ним, а Рафи пригласил бы его на корабль на дереве.
А может, даже родители приехали бы на остров, чтобы воочию увидеть, насколько он гениален. Может, даже Дев узнал бы об этом. Может, даже вся школа узнала бы об этом. Или даже весь мир. Больше никто не стал бы называть его Птичьими Мозгами.
Прежде чем отправиться спать, Милтон вынул свой полевой дневник и сделал в нём первую запись. Затем он завёл будильник на своих водонепроницаемых наручных часах, снял очки и затушил фитиль на масляной лампе, чтобы погасить огонь.
Да, ему всё же не сразу удалось уснуть. Но не потому, что он думал о Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадких вещах или даже об Острове Дебрей.
Милтон лежал без сна в тишине и безмолвии ночи и думал о том, что записал в свой полевой дневник:
Это может оказаться Самым Серьёзно Невероятно Неожиданно Удивительно Выдающимся Летом Всех Времён!
Глава 19Крупнейшее экологическое открытие столетия
На следующий день Милтон проснулся в 5:30. Он не хотел опоздать на встречу с Инжир. Было не похоже, что она будет стоять и ждать его.
Дядя Эван всё ещё спал, храпя так громко, что занавеска из бусин вибрировала, пока Милтон натягивал свой наряд путешественника. Он сунул свой полевой дневник и путеводитель доктора Парадис в один из карманов на молнии, после чего проверил серебристый холодильник на наличие завтрака.
Только вчерашние спагетти.
Завтрак он решил пропустить.
Когда Милтон добрался до причала в 6:02, Инжир там ещё не было. Не появилась она и в 6:17, 6:33 и 6:49. Наконец, увидев, как она спускается к пляжу, он глянул на свои часы. На них было 6:58.
А когда Инжир ступила на видавшие виды доски причала, его часы показывали ровно 7:00.
– Хочешь банан? – спросила она, протягивая его ему.
– Спрашиваешь! – воскликнул Милтон. – Я уже начал думать, что спагетти с тефтелями – национальное блюдо Одинокого острова.
Инжир глянула на него, приподняв бровь.
– Спагетти с тефтелями? Почему ты так решил?
Милтон не ответил, так как рот у него был набит бананом.
– Ладно, давай выдвигаться, – сказала Инжир. – Мне нужно многое тебе показать. Обычно на отдалённых островах едва ли можно обнаружить какие-либо растения и животных, но на Одиноком острове богатый животный мир. По крайней мере, в тех его частях, которые не захватила лоза Тайноявия.
– Ты и половины всего не знаешь, – сказал Милтон, прижав ладонь к карману, в котором лежал путеводитель.
Инжир повела его к южному причалу. Когда по камням прополз тот же краб, которого Милтон видел вчера, Инжир сказала ему, как он называется на латыни (Johngarthia lagostoma[7]), и на Милтона это произвело сильное впечатление. Однако когда он спросил: «Как думаешь, смог бы стоногий головоног съесть такого на обед?» – она ответила: «Понятия не имею, о чём ты».
Затем она отвела его, чтобы показать гнёзда некоторых видов птиц. Например, обыкновенной глупой крачки и белого тайфунника, но, казалось, была сбита с толку, когда он спросил: «Ты когда-нибудь слышала крик птицы, которую можно было бы описать, ну, не знаю, как тугоухую?»
На главном пляже она показала ему следы в том месте, где детёныши зелёной черепахи этим утром спускались в океан, но даже не потрудилась ответить, когда Милтон вслух полюбопытствовал: «Интересно, какие следы могут оставлять невидимые кошачьи?»
К концу этого физически очень активного утра Милтон устал сильнее, чем когда-либо. И когда Инжир предложила сделать перерыв, он уселся прямо посреди дорожки, ведущей к пляжу. Инжир прошла в тень дождевого дерева (латинское название: Samanea saman) и достала книгу из сумки, прицепленной к её разгрузочному поясу.
– Должен сказать, все эти исследовательские штуки – тяжёлый труд, – сказал Милтон, подползая к ней. – Конечно, я отлично провожу время, – он прислонился к дереву и прикрыл глаза. – Единственное, что могло бы сделать день ещё великолепнее, – это розетка и перерыв с Морским Ястребом.
Инжир глянула на него поверх книги.
– Перерыв с кем?
Нет, только не опять!
– С самим собой! – прокричал Милтон.
Инжир снова спрятала голову за книгой.
– Серьёзно, Морской Ястреб, зачем ты так орёшь? – спросила она. – И почему ты продолжаешь говорить о себе: Морской Ястреб то, Морской Ястреб это? И почему ты так одержим электричеством?
– Я не ору! – проорал Милтон. – И я им не одержим. Все любят электричество. Оно нужно для пылесосов, и для микроволновок, и… и для видеоигр.
Теперь Инжир сузила глаза.
– Видеоигры? То есть ты всё это время надеялся, что я отведу тебя к тайной электрической розетке, чтобы ты мог перестать общаться со мной?
– Что? Нет! Я бы ни за что не придумал такой подлый план! – вскричал Милтон.
– Знаешь, я ведь не говорила, что ищу друзей, – сказала Инжир, снова заталкивая книгу в сумочку и поднимаясь на ноги. – Я прекрасно справлялась сама.
– Нет, я знаю! Это я хотел подружиться с тобой. И всё ещё хочу. Стой… не уходи! – Милтон нахлобучил шляпу на голову. Мысли ускользали от него и сбивались в кучу, когда он пытался найти выход, найти способ не дать рестарту закончиться так быстро.
Был лишь один-единственный вариант.
– Ой, Инжир, я только что вспомнил, – сказал он, вскакивая на ноги. – Я нашёл кое-что, что должно тебе понравиться. Хочешь посмотреть?
Он не стал дожидаться её ответа, открыл карман и вынул оттуда путеводитель доктора Парадис. Его листы стали морщиться и развеваться на ветру, когда он протянул их Инжир с улыбкой на лице, говорящей «прошу, будь моим другом».
Инжир неуверенно взяла тетрадочку.
И прочла первую страницу.
Когда она снова подняла на него взгляд, то застыла с открытым ртом, а её совиные глаза стали ещё больше, чем обычно. Она определённо забыла о его одержимости электричеством и привычке говорить о себе в третьем лице.
– Морской Ястреб, – сказала она, – это может оказаться крупнейшим экологическим открытием столетия.
Глава 20Морской Ястреб и Инжир: Исключительные Натуралисты и Исследователи
Держа путеводитель в руке, Инжир отвела Милтона к себе домой. Её мама была на исследовательской станции, поэтому домик был в их распоряжении.
Даже несмотря на то, что снаружи он был точной копией домика дяди Эвана (за исключением солнечной двери), его интерьер оказался совершенно другим. Дом Моррисов был уютным и ярким. На полу лежали мягкие ковры, полки были заставлены книгами и безделушками, на окнах висела музыка ветра из морского стекла, а на стенах – две яркие картины с изображёнными на них завитками.
– Их нарисовал мой папа, – сказала Инжир, увидев, что Милтон, прищурившись, разглядывает их.
– А он хорош, – ответил Милтон, хоть и не особо разбирался в искусстве. Во время Стадии Любителя Природы он несколько раз пытался проиллюстрировать свой полевой дневник. Но что бы он ни рисовал, получались амёбы на ножках. – Очень хорош.
– Он был очень хорош, – тихо произнесла Инжир.