ращаться в школу?
— Я могу отдохнуть еще несколько дней, — заверила ее Дженна, не осмеливаясь взглянуть на Алена. — Я получила отпуск на неопределенный срок — мне повезло, наша директорша — человек отзывчивый, хотя, и со странностями.
— Значит, вы остаетесь? Я согласна! Ну, Ален, теперь ты доволен?
Маргарита обернулась к Алену, и тот принужденно улыбнулся.
— Naturellement[26]. Теперь у тебя есть компаньонка. Я могу уезжать со спокойной совестью.
— Тогда убирайтесь отсюда оба! Прочь с моей кухни! — Маргарита радостно замахала руками, прогоняя их, но Дженна испытывала что угодно, только не радость. Она уже раскаивалась, что из чувства жалости решилась на такой шаг. В Англии ее ждала безопасность. Однако она выполнила свой долг, и теперь ее совесть чиста. Дженна прошла через гостиную и вышла на залитый солнцем двор. Она не желала отвечать на вопросы Алена, не нуждалась ни в благодарностях, ни в подозрительных расспросах и больше всего не хотела оказываться поблизости от его властных, чувственных губ.
Она не успела отойти далеко, когда к ней присоединился Ален и, не сказав ни слова, подстроился к ее шагу. Остро ощущая его близость, Дженна подошла к ограде, обращенной на поле, которое она видела из окна своей комнаты, и остановилась здесь, глядя вдаль. Теперь собственный поступок, решение остаться на ферме, приводил Дженну в панический ужас. Это означало, что ей снова придется встречаться с Аленом, а Дженна не знала, сумеет ли она при этом сохранить дистанцию.
— Как только вы пожелаете уехать, я приеду и заберу вас, — тихо произнес Ален. — Я понимаю, что на самом деле вам не хочется оставаться здесь.
— Сегодня утром ваша мать с трудом сдерживала слезы. Ей необходимо пребывать там, где жил он, — по крайней мере, какое-то время. — Дженне казалось, что она должна объяснить Алену причины своего поступка, дать ему понять, что она остается только ради Маргариты и его объятия тут ни при чем.
— Знаю, — мрачно кивнул Ален. — Но все равно я отвечаю за нее и не могу оставить ее здесь одну.
— Понятно, — кивнула Дженна, не сводя глаз с поля, пытаясь представить на нем маки и удерживаясь от мыслей об Алене. Со вчерашней ночи она впервые осталась с ним наедине. При этой мысли Дженна испытала неудержимый трепет. — На этом поле цветут маки? — с трудом выговорила она.
— Да, каждый год. Вы представили их?
— Он их рисовал?
— Да, дважды, насколько я помню. Одна из картин находится в его кабинете — ее так и не успели вставить в раму. — Ален повернулся и взглянул на тонкий профиль Дженны. — Вы намеренно сменили тему. Может, вы опасаетесь, что я стану благодарить вас за великодушный поступок?
— Никакой он не великодушный, — солгала Дженна. — Мне нравится ваша мать, и я понимаю, как отчаянно ей хочется остаться здесь.
— Возможно, не так отчаянно, как вам хочется уехать, — перебил Ален.
— Нет, теперь я не испытываю отчаяния. В конце концов, я увидела картины…
— И сбежали из студии.
— Сейчас я могу войти в нее, — решительно произнесла Дженна. — На этой неделе я обязательно схожу туда.
Это заявление вызвало неожиданную реакцию.
— Только со мной! — Ален схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. — Без меня вы туда не пойдете.
— Если вы опасаетесь, что я что-нибудь там испорчу — намеренно или случайно…
— Этого я не опасаюсь. Дело совсем в другом.
— Тогда со мной пойдет ваша мать. — Дженна не понимала причин его волнения и смотрела на Алена удивленно распахнутыми глазами. Это предложение его тоже не удовлетворило.
— Нет! К этому она еще не готова. Оставим это, Дженна. Сейчас у меня нет времени проводить вас туда, но в следующий раз, когда я приеду…
— Послушайте, меня туда совсем не тянет. Забудем об этом. Если вы так спешите уехать, зачем попусту тратите время на меня?
— Вовсе не попусту, Дженна. — У него заметно поднялось настроение, угрюмость исчезла, словно ее и не было. — Кроме того, теперь мне не придется останавливаться по дороге в Париж — пообедать я смогу и попозже. Без пассажирок я домчусь гораздо быстрее.
— Будьте осторожны, — серьезно посоветовала Дженна. — По дороге сюда мне казалось, что вы едете слишком быстро.
— А, значит, вам не все равно, если я попаду в аварию? — Он снова принялся насмехаться, и серьезность Дженны сменилась раздражением.
— Я беспокоюсь только о вашей матери, — напомнила она. — Она уже достаточно натерпелась. Да еще Клодина… — злорадно добавила она. — Разумеется, я беспокоюсь и за нее…
Ален взял ее за подбородок и приподнял ее голову, глядя в сердитые глаза Дженны.
— Прошлой ночью вы про нее даже не вспомнили, petite, — усмехнулся он, — и совсем позабыли про своего дружка-юриста.
Дженна попыталась отвернуться, но Ален сжал пальцы, не отпуская ее.
— Вы циник! Вы… — выпалила она, выдавая за проявления гнева неровное дыхание и густой румянец на лице.
— Я не причинил вам никакого урона. Наоборот, помог добраться до постели, не претендуя на место рядом.
— Как вы смеете! Только потому, что вы так дорожите своей…
— Я дорожу прежде всего своей матерью, — поправил он с насмешливой улыбкой. Отпуская Дженну, он провел длинными пальцами по ее щеке. — Вы были такой нежной, теплой и покорной, но в доме находилась моя мать. Возможно, в следующий раз ее здесь не будет.
— Вы добиваетесь, чтобы я уехала отсюда? — яростно прошипела Дженна. Сейчас ее щеки буквально пылали, и Ален оценивающе посмотрел на нее.
— Pas question! Вчера ночью я говорил, что хочу вас. Любая нормальная девушка все поняла бы, но в вашей догадливости я не уверен. Вам незнакома страсть. Сегодня утром вы в полной безопасности. — Внезапно Ален прекратил насмешки. — Только воздержитесь от одиноких прогулок в мое отсутствие.
— С Бернаром мне будет куда безопаснее, чем с вами, если вы это имеете в виду! — фыркнула Дженна, круто повернулась и бросилась к дому.
Ален нагнал ее в два шага, насмешливое выражение исчезло с его лица. Он злился.
— Только без глупостей, — прорычал он. — Если бы я знал, что вы снова собираетесь приняться за старое, я настоял бы, чтобы вы вернулись в Париж. Я напомню об этом матери и попрошу ее приглядеть за вами.
— Перестаньте командовать! — взвилась Дженна. — Я остаюсь здесь по собственной воле из сочувствия к вашей матери. А в остальном буду поступать так, как захочу.
Она высвободилась и ушла, чему на сей раз Ален не препятствовал. Когда он вернулся в дом, Дженна читала привезенную с собой книгу и даже не подняла головы. Ален старательно игнорировал ее, пока не подошло время отъезда. Дженна со странной смесью чувств наблюдала, как автомобиль разворачивается у дома. Она пыталась убедить себя, что рада отъезду Алена, но чувствовала, что это неправда. К тому же она опять попала в зависимость от него: на ферме ей придется торчать до тех пор, пока Ален не соизволит приехать и забрать ее. Волей-неволей она будет вынуждена вспоминать о нем каждый день.
В компании Маргариты она погрузилась в приятную череду дней. Незаметно потеплело — настолько, что теперь все дни можно было проводить на открытом воздухе, и, хотя купаться в бассейне было еще слишком рано, Дженна сумела загореть до золотистого оттенка. Она прибавила несколько необходимых фунтов веса — благодаря тишине и покою дома, ненавязчивому присутствию Маргариты и совершенно нежданному чувству умиротворения.
Дженна завоевала себе доступ на кухню и начала постигать секреты французской кулинарии. Так проходили дни, и в приятных заботах Дженна почти не замечала, как один из них сменяется другим. Только одно беспокоило ее: каждый день она ждала возвращения Алена. Она изо всех сил старалась не думать о нем, но он упорно не желал уходить из ее мыслей.
Нехотя она призналась самой себе, что чуть ли не мечтает о встрече с ним. Ее беспокойство не ускользнуло от внимания Маргариты.
— Сегодня четверг, — заметила она однажды утром. — Мы пробыли здесь вдвоем с воскресенья. Пожалуй, пора нам развлечься, не то вы здесь умрете со скуки.
— Нет, мне не скучно, — быстро возразила Дженна. — Я даже о школе забыла, — с виноватой улыбкой добавила она. — Во всяком случае, настроение у меня совсем не рабочее.
— В самом деле? Это я сбила вас с пути истинного. — Мать Алена выглядела виноватой, и Дженна поспешила успокоить ее:
— Никто меня с пути не сбивал. Мне просто нравится здесь. Разве вы не заметили, как я поправилась?
— Вы действительно очень посвежели и выглядите совершенно здоровой, — согласилась Маргарита. — И все-таки, сколько вы сможете пробыть здесь, не лишаясь работы?
— Ну, еще одну неделю точно могу. — Дженна не опасалась потерять работу, но раньше или позже все равно придется вернуться, потому лучше было заранее запланировать время отъезда, чтобы не разочаровывать Маргариту.
— Тогда надо с пользой провести оставшееся время, — решительно заявила Маргарита. — Я собираюсь в ближайший городок за покупками, вы там еще не были. Мы отправимся сразу же после завтрака.
— Пешком? — удивилась Дженна. Ближайший городок находился довольно далеко, Ален ездил туда на машине.
— Mais поп![27] У меня есть машина. Насколько мне известно, она пока исправна.
Машина, о которой шла речь, оказалась маленьким "рено". Дженна заинтересованно заглянула в открытую дверь гаража. По-видимому, его приспособили под склад ненужных и громоздких вещей. У стены стоял велосипед.
— Это велосипед Алена, — объяснила Маргарита, заметив любопытство Дженны. — Правда, Ален уже несколько лет не садился на него, теперь он прежнее лихачество бросил, но было время, когда он по целым выходным не слезал с велосипеда. Любителю с таким велосипедом не управиться, — предупредила она, заметив, как загорелись глаза у Дженны, — это настоящая гоночная машина.
Дженна знала, что Маргарита права, но решила пробраться в гараж и опробовать велосипед сразу же, как только выберет время. Кое-какой опыт у нее был: девочкой она ездила на велосипеде в школу. В ее голове промелькнула мысль, что в то самое время Ален жил здесь, выезжал покататься на своей великолепной машине, возвращался домой, беседовал с матерью и отцом Дженны. Эта картина ясно возникла в ее голове, но не вызвала обычной горечи, поскольку в ней центральное место занимал Ален, разгонявший тоску. Он оказался прав — прежние стены рушились, и Дженне следовало позаботиться, чтобы на их месте не выросли новые, которых она не сможет одолеть. При этой мысли щеки Дженны порозовели, и Маргарита с любопытством взглянула на нее, неправильно истолковав ее смущение.