– Думаю, это невозможно. Да и не нужно, – ответил он, не спеша целуя мягкие губы девушки.
Сквозь стеклянные двери балкона в темную комнату проникал свет уличных фонарей. Анна стояла лицом к окну и, подняв руки, помогла колдуну, находящемуся сзади, снять с нее свитер. Шон проводил пальцами по спине ведьмы и одним движением устранил вставшую на пути его руки кружевную преграду. Девушка слегка наклонила голову набок и закрыла глаза, чтобы лучше чувствовать нежные прикосновения его губ к своим плечам и шее. Затем колдун развернул Анну к себе и расстегнул ее джинсы.
Оказавшись полностью раздетой, ведьма по воздуху перенеслась на кровать и, обхватив колени одной рукой, стала ждать, когда мужчина к ней присоединится.
Пока Шон проделывал этот небольшой путь, его одежда успела раствориться. Колдун продолжил медленно целовать обнаженную девушку, делая мучительные паузы, чтобы ее желание постепенно нагревало Эфир в клетках ее тела. Анна больно сжимала его руки. Ее взгляд сверкал ледяными искрами. Но шотландец лишь улыбался, наслаждаясь нетерпением ведьмы.
– Что ты предпочитаешь? – спросил Шон, вновь касаясь губами ее груди. – Традиционные способы предохранения или магические?
– Обычно и то и другое, – ответила Анна, чувствуя разливающуюся по телу легкую дрожь. – Но в нашем с тобой случае, думаю, заклинания будет достаточно.
– Согласен.
Колдун мягко притянул девушку к себе и закинул ее ногу на свое бедро. Постепенно нарастающий темп движения подчинил ритм биения сердца ведьмы, которое на пике напряжения замерло на миг, позволив ей ощутить трепет мельчайших частиц Эфира, наполненного в этот момент ее восторгом.
Анна больше не беспокоилась за свою прическу, которая благодаря сильному заклинанию не изменилась. И хотя Шона, конечно же, не удивило бы появление длинных волос, ведьма боялась, что ему не по душе ее королевский облик. Колдун с мягкой улыбкой посмотрел в глаза девушке и нежно погладил ее по щеке. Затем он, взмахнув рукой, накрыл их одеялом. Анна прижалась к мужчине и услышала, как медленно и равномерно бьется его сердце. Этот звук подействовал на нее успокаивающе, и с каждым глухим ударом ведьме становилось все труднее открывать глаза. Устав сопротивляться, девушка безмятежно уснула в объятиях Шона.
Яркие солнечные лучи, прорываясь сквозь плотные кроны растущих вдоль дороги деревьев, падали на асфальт. Анна ехала в открытом автомобиле и, наслаждаясь теплым весенним ветром и чередованием света и тени, то и дело смотрела на Шона, который сидел за рулем машины. Ведьме нравилась его спокойная, уверенная манера вождения, его мягкий взгляд, когда он поворачивал голову в ее сторону.
Вот уже три с половиной месяца, которые прошли с момента их знакомства на балу, Анна благодаря Шону пребывала в состоянии комфортного душевного равновесия. Рядом с ним она чувствовала себя обычной девушкой и была рада, что ей не нужно притворяться кем-то другим или скрывать что-то о себе. Они виделись почти каждую неделю, и Анна без сожаления оставляла своих гостей в Эосберге на попечение Франца и отправлялась к побережью Северного моря.
Жан-Пьер, с которым ведьма в последнее время встречалась редко, считал, что ее отношения с Мак-Генри являются для Анны губительными, потому что она, по его мнению, напротив, перестала быть собой, усыпила свой Эфир, и ее взгляд лишился азартного блеска, что абсолютно не свойственно той девушке, которую француз всегда знал. Ведьма не придавала значения словам друга, решив, что в нем говорит его обычная ревность, тем более, что она не чувствовала в себе никаких изменений и наслаждалась обретенным эмоциональным покоем.
Анна с удовольствием проводила время с Шоном, который рассказывал ей о Шотландии и истории своего рода. Ей, не имеющей близких родственников, было интересно узнать о взаимоотношениях внутри семейства, представители которого большей частью являлись ведьмами и колдунами. Шон рассказал Анне, что его мать умерла, дав ему жизнь, и он до конца школы жил с отцом, а потом, проявив интерес к журналистике, уехал в Лондон.
Его отец, Фергас Мак-Генри, был колдуном-придворным, полковником Британской армии. После смерти жены он вышел в отставку, вернулся домой и занялся воспитанием сына. И вот сейчас Анна и Шон ехали в Данбар, где располагалось родовое поместье Мак-Генри, которое принадлежало отцу Шона.
Фергас вел достаточно замкнутый образ жизни и, в отличие от сына, не поддерживал отношения с родственниками жены – Киарой и ее семьей. Он предпочитал общество людей, не владеющих магией, утверждая, что присутствие в одном месте более двух ведьм и колдунов вызывает у него приступ удушья. Все это рассказывал Шон Анне по дороге в Данбар.
– Но, я надеюсь, наш визит не будет для него неприятной неожиданностью? – спросила девушка.
– Нет, не волнуйся, – успокоил ее колдун. – Несмотря на всю нелюбовь отца к ведьмам, ему все же интересно познакомиться с тобой. Хотя предупреждаю, он будет тщательно скрывать это и, вообще, открыто демонстрировать неприязнь, – Шон развел руками, – такой уж человек.
– Это что-то вроде проверки?
– Ну, можно и так сказать. Но тебе нечего бояться. Я знаю, что ты ему понравишься.
Анна кивнула в ответ, но на самом деле вовсе не была в этом уверена. Раньше она не сомневалась, что сможет произвести на кого угодно нужное ей впечатление, а сейчас предстоящее знакомство с отцом Шона почему-то заставляло ее нервничать.
Когда они подъехали к воротам поместья, колдун посмотрел на девушку и, слегка смутившись, сказал:
– Должен тебе признаться, – Шон сделал паузу, – отец не знает, что ты – королева.
– О! – улыбнулась Анна, сразу забыв о переживаниях. – Приятно наконец обнаружить наличие у тебя слабостей. И чего ты боялся, решив умолчать об этом?
– Ничего. Просто я не хотел, чтобы он судил о тебе предвзято.
– Ясно, – не поверила ведьма.
– Ну, хорошо, – сдался Шон. – Возможно, того, что отец поведет себя непредсказуемо. Он и так не в восторге, что моя девушка – ведьма. А королеву он считает худшей из всех.
– Значит, ты хочешь, чтобы я ему тоже ничего не говорила? – спросила Анна, когда они вышли из машины.
– Вовсе нет, – поспешил ответить колдун. – Ты можешь поступать так, как захочешь. В конце концов, ты не обязана покрывать мое малодушие.
Девушка ободряюще улыбнулась ему и поцеловала в губы. Они подошли к старинному трехэтажному особняку несколько запущенного вида. Шон проследил за взглядом ведьмы, осматривающей дом.
– Да, я знаю, выглядит не очень гостеприимно. Отец не любит случайных посетителей.
– А что он вообще любит?
– Это даже для меня загадка, – с улыбкой сказал мужчина.
В этот момент парадная дверь открылась, и им навстречу вышел дворецкий Дэвис. Он поприветствовал Шона и Анну и на вопрос Мак-Генри об отце сказал, что полковник уехал в город. Проводив гостей в их комнаты, расположенные в западном крыле дома, Дэвис сообщил о распоряжении полковника подать им обед в малой столовой.
После обеда колдун показал девушке поместье. Анне было интересно увидеть родные места Шона, где прошло его детство. Несмотря на то, что Фергас Мак-Генри, по словам сына, был жестким и резким человеком, по тому, с какой теплотой Шон рассказывал о проведенном здесь времени, девушка поняла, что он любит своего отца.
Ближе к вечеру ведьма вновь почувствовала легкое волнение, связанное с предстоящим ужином в обществе хозяина дома. Стоя перед зеркалом, Анна никак не могла определиться с подходящим нарядом. Она была одета в закрытое длинное лиловое платье без рукавов и боковым, доходящим до середины бедра разрезом, в уместности которого девушка сомневалась. Шон, с интересом наблюдавший, как ведьма щелчком пальцев меняет одно платье на другое, в итоге поддержал лиловое платье, и, желая успокоить Анну, сказал, что ее красота и безупречный вкус только оживят это суровое жилище, как и его хозяина.
Когда они спустились в обеденный зал, там уже находился полковник Мак-Генри. Это был мужчина невысокого роста с цепким, живым взглядом. Несмотря на свои семьдесят шесть лет, он выглядел подтянутым и энергичным. Ведьма не сомневалась, что он успел за одну секунду составить свое мнение о ней. Что ж, подумала Анна, перестав волноваться, вечер обещает быть интересным. После того как Шон представил девушку отцу, был подан ужин, и Фергас сказал:
– Я не знаю, говорил ли вам Шон о моем отношении к ведьмам и колдунам. Я их не люблю. И, конечно, не поощряю связь сына с ведьмой.
– Мне об этом известно, – вежливо ответила Анна.
– Советую даже не надеяться, что вам удастся изменить мое мнение, – продолжил хозяин дома, с любопытством наблюдая за реакцией девушки на свое заявление.
– Не представляю, как я могу это сделать, – равнодушно пожала плечами ведьма. – Тем более что у вас есть объективные причины не доверять мне как разрушителю.
– Напрасно вы считаете себя более опасной, чем представители других направлений. Я знаю, многие полагают, что разрушители – самая жестокая и безнравственная группа, но не я. Только не думайте, что я на их стороне. Дело в том, что я всех ведьм и колдунов считаю одинаково жестокими и безнравственными. А что до опасности, – Фергас посмотрел на сына, – если ведьме удается разбить сердце мужчине, значит, он это заслужил.
– Я согласен, – сказал Шон, бросив взгляд на Анну.
– Разве обвинять ведьм в жестокости и безнравственности не то же самое, что ругать ребенка за инфантильность? – спросила девушка.
– Вот-вот! – воскликнул полковник. – Беда наших собратьев в том, что они считают себя созданными для зла и снимают с себя всякую ответственность за свои поступки. Очень удобная позиция. У обычных людей есть религии, дающие им представление о морали, совесть, в конце концов. А мы без сожаления делаем свое черное дело, мол, такова наша сущность, – он сделал глоток воды и уже более спокойно продолжил: – Конечно, зло легче и приятнее добра. Но поверьте мне, старику, Эфир можно наполнить не только страхом и страданиями людей, – колдун усмехнулся. – Вы, наверное, думаете, вот он разглагольствует о добре, а сам ничего хорошего в своей жизни не создал. Да, это так.