– Нет, полковник, – покачала головой ведьма, – у меня перед глазами подтверждение обратного.
– Что вы имеете в виду?
– Ваш сын – прекрасный человек. Я уверена, что во многом это ваша заслуга, – Анна с удовольствием заметила, что Фергасу были приятны ее слова, хотя он и пытался скрыть это, напустив на себя строгий вид.
– Чем вы занимаетесь, Анна, – спросил хозяин дома, после того как подали десерт, – во время, свободное от своего основного дела – разбивания сердец?
– Это – не основное дело, а скорее, увлечение. А вообще, мне принадлежит отель в Швейцарии.
– А также один из десяти крупнейших пакетов акций «Би-Эм Холдингс», – заметил Фергас.
Ведьма взглянула на Шона и по тому, с каким удивлением тот смотрел на отца, поняла, что старший Мак-Генри узнал об этом не от сына.
– Вы прекрасно осведомлены, полковник, – спокойно произнесла девушка. – Почему вы тогда спросили?
– Люблю послушать, как капиталисты говорят о своих достижениях, – ответил колдун с легким презрением в голосе.
– Хуже ведьм отец считает только эксплуататоров, – с улыбкой пояснил Шон.
– Да, на мой взгляд, деньги, как и магия, должны служить благу. И занимая высокий пост в такой огромной компании, нельзя не думать о тех, кто внизу.
– В совете директоров, – сказала Анна, – есть парочка идеалистов, которые разделяют вашу точку зрения.
– Но не вы?
Ведьма пожала плечами.
– Моя работа в концерне – это увеличение его прибыли, ну и, следовательно, собственного капитала.
– За счет менее защищенного населения? – полуутвердительно спросил Фергас.
– Большей частью за счет поглощения других, вполне себе обеспеченных крупных промышленников.
– Делаете работу придворных? – продолжал расспрашивать полковник.
Анна видела, что он всячески пытается найти ее уязвимое место. Это было забавно, ей нравился этот хитрый колдун, который, Анна не сомневалась, сам не верил и в половину того, что говорил. Все-таки она решила, что позволит ему взять верх, но дождется более подходящего момента.
– Я не ставлю такую цель, – произнесла ведьма.
– А какова тогда ваша цель? – Фергас устремил на девушку пронзительный взгляд.
– Боюсь, полковник, вам не понравится мой ответ…
– Позвольте мне самому судить, – строго перебил Анну колдун. – Итак, зачем вам нужны деньги?
– Для блага. Моего собственного, – честно призналась ведьма. – Чтобы чувствовать себя свободной.
Фергас усмехнулся, но, похоже, был удовлетворен ее ответом. Ужин закончился, и хозяин дома предложил выпить кофе в гостиной.
Когда они перешли в соседнюю комнату, полковник расположился в кресле с высокой спинкой, а его сын и ведьма устроились на диване напротив камина. На кофейном столике перед ними появились три чашки. Фергас достал трубку и принялся ее раскуривать, спросив у Анны из вежливости:
– Не возражаете?
– Возражаю, – спокойным голосом произнесла девушка. – Я прошу вас не курить.
Колдун пару секунд с интересом изучал ее твердый взгляд и, слегка усмехнувшись, все-таки убрал трубку.
– Свобода… – задумчиво проговорил Фергас, добавляя в кофе ирландский виски. – Боюсь, скоро нам останется лишь вспоминать, что значит чувствовать себя свободными и быть хозяевами своей жизни.
– О чем ты, отец? – спросил Шон.
– Я имею в виду худшее из несчастий, которое постигло наше сообщество. Это появление монарха.
Анна едва заметно улыбнулась. Честно говоря, она ждала, когда полковник заведет разговор об этом, и, конечно, она не собиралась открывать ему истину сразу, предпочитая наблюдать, как поведут себя Фергас и его сын, обсуждая эту тему.
– Пятьдесят лет назад, – продолжал полковник, – я был втянут одержимыми жаждой власти колдунами в противостояние против паладинов. Тогда многие пострадали. Среди лидеров восстания был колдун, который превращался в чудовище, гидру огромных размеров. Вряд ли вы сможете представить себе что-то подобное. Это не то же самое, что читать о древних монстрах в книге. Магическое превосходство паладинов в том сражении было не таким уж очевидным. С большим трудом им удалось подавить восстание. Мне повезло, и рыцари сочли мое участие в заговоре незначительным. Благодаря этому всему я понял, что нет ничего более разрушительного, чем стремление подчинить себе все живое. И в то время еще никто не знал, что монархия возродится. Сейчас же королева – единственный носитель могущественного Эфира, представляет собой мишень для всех желающих завладеть ее силой, которые, как многие полагают, исчезли, а на самом деле просто выжидают, развивая свои магические способности.
Анна молчала. Сомнения, которые не давали ей покоя на балу в Даннотаре, вновь захлестнули ее. Одно дело, когда ведьма в своих мыслях представляла себе угрожающую ей опасность, но гораздо хуже – слышать об этом от другого человека, опытного колдуна-придворного. Тут девушка почувствовала, как Шон незаметно взял ее руку в свою ладонь. Анна посмотрела в его глаза, сияющие мягким, спокойным блеском, и ее сомнения отступили.
– Думаю, ты сгущаешь краски, – сказал Шон, обращаясь к отцу.
– Ничуть, – заявил Фергас. – Вот увидите, скоро нас всех заставят выбирать чью-либо сторону. Войны нам не избежать.
– На балу королева не производила впечатления воинственно настроенной повелительницы, – заметил Шон.
– Она молода и, вероятно, еще не помышляет об этом. И в такой ситуации она легко может стать игрушкой в руках менее сильных, но более опытных колдунов или ведьм, – сказал полковник.
Его сын вновь посмотрел на Анну. Затем он перевел взгляд на отца и уверенно проговорил:
– Вот знаешь, меньше всего похоже на то, что королева позволит кому бы то ни было управлять собой.
– Интересно, как ты это понял? Впрочем, догадываюсь, – усмехнулся старший Мак-Генри. – Говорят, она очень красива, и мужчины в ее присутствии не в состоянии мыслить здраво. Анна, вас не возмущает, что Шон так легко поддался ее чарам?
– Шон как раз был одним из немногих, на кого не подействовал внешний облик королевы, – ответила ведьма и, взглянув на сидящего рядом мужчину, тихо добавила: – Именно это мне и понравилось.
– Скажите, Анна, – продолжал расспрашивать Фергас, – вы тоже считаете, что я преувеличиваю, говоря о войне?
– Я надеюсь на это.
– Верите в справедливость правителя?
Девушка покачала головой.
– Справедливость – это то, что каждый понимает по-своему. Я уверена, что бы королева ни предприняла, всегда найдутся те, кто будет не согласен с ее решением.
– Я вижу, вы ее защищаете?
– Просто я могу понять ее как разрушитель. Нам, в сущности, несвойственна жажда той власти, о которой вы говорили. Мы не стремимся завоевать весь мир, – с улыбкой ответила ведьма и, блеснув глазами, полусерьезно добавила: – Лично мне достаточно мужчин, круг которых ограничен рамками помещения, где я нахожусь.
Фергас усмехнулся, показывая, что он понял ее намек, но не собирается принимать его на свой счет. Тем не менее, колдун несколько секунд оценивающе смотрел на Анну.
– Вряд ли королева, обладая огромной силой, будет довольствоваться этим, – скептически заметил он после паузы. – Королевский Эфир коварен. Его сложно подчинить себе. Под его воздействием эта девушка станет воплощением зла, истинной ведьмой в том смысле, в каком это слово понимают люди.
– Я уверен, этого не будет, – сказал Шон.
Полковник нетерпеливо махнул рукой, не желая комментировать заявление сына.
– Я уже слышала мнение об опасности королевского Эфира для его носителя, – сказала Анна. – Но я согласна с Шоном. Я предпочитаю думать, что все эти разговоры – всего лишь страхи перед неизвестным будущим.
– Вы оба еще молоды и можете позволить себе надеяться на лучшее, – вздохнул Фергас. – А что до Эфира, так это и есть наше проклятие, болезнь, которая передается по наследству.
– Неужели вы всерьез так считаете? – улыбнулась девушка.
– Да, и эта болезнь сильнее разрушает человека, если оба его родителя заражены ею. Я убежден, что лучшие союзы те, в которых только один партнер несет в себе опасный вирус под названием Эфир. В этом случае есть шанс нейтрализовать его губительное воздействие.
– Отец, – тихо произнес Шон.
Анна подумала, что Фергас не обратит внимания на спокойный укор сына и продолжит свою речь. Но колдун несколько смутился и, как показалось ведьме, виновато отвел глаза. Затем он посмотрел на нее и, улыбнувшись, сказал:
– Простите старика, дитя мое. Я уже так давно не общался с красивыми девушками, что, должно быть, весь вечер говорил ерунду.
– Надеюсь, мой отец тебя не слишком возмутил? – спросил Шон, когда они, пожелав хозяину дома спокойной ночи, вернулись в свою комнату.
– Напротив, – ответила ведьма, положив руки ему на плечи. – Его слова заставили меня задуматься.
Колдун обнял девушку за талию и, расстегнув молнию на ее платье, проговорил:
– Не надо этого делать. Только не сейчас.
Анна послушно улыбнулась Шону и с радостью доверила свое тело его нежным, уверенным рукам и губам, которые приводили ее в состояние опьяняющего умиротворения.
Ведьма лежала в постели с открытыми глазами и уже долгое время наблюдала, как готовящийся к рассвету день постепенно проникает в комнату, делая очертания предметов более четкими. Спать не хотелось, и девушка, осторожно убрав с себя руку Шона, встала с кровати и подошла к открытому окну.
Взмахом руки облачившись в джинсы и футболку, Анна спрыгнула с подоконника и, став невидимой, устремилась навстречу солнцу. На большой скорости, с которой ведьма летела над морем, прохладный утренний воздух превратился в ледяной поток, терзавший своими острыми, как бритва, струями кожу девушки.
Анна могла бы создать вокруг себя оболочку, защищающую от холодного ветра и осадков, как она обычно делала вовремя полета, но сейчас ей хотелось в полной мере испытать воздействие бодрящего до боли ветра, чтобы развеять захватившее ее в плен чувство покоя и ощутить себя вновь живой.