– Они были атеистами?
– Можно и так сказать, – неопределенно пожала плечами ведьма.
– Ну, и как ты обычно проводишь Рождественский вечер? – продолжал расспрашивать молодой человек.
– Иногда развлекаю немногочисленных гостей в замке, или встречаюсь с единомышленниками из числа друзей, или просто ничего не делаю, словом – это для меня такой же вечер, как и прочие. А ты как отмечаешь Рождество?
– Ну, вообще-то я тоже не религиозен, – сказал Ники. – Но это – семейный праздник, и если я в это время в Германии, то по традиции провожу его в доме родителей вместе с другими членами семьи. Знаешь, просто такой повод всех увидеть.
– Понимаю, – произнесла девушка.
– Анна, я хотел бы, чтобы ты тоже поехала со мной, – музыкант внимательно посмотрел на нее.
– Ники, ты хочешь познакомить меня со своей семьей?
– Тебе не стоит это так воспринимать. Это просто мое желание быть с тобой на Рождество.
– Хорошо, – легко согласилась ведьма, – почему бы и нет?
Ники
В семь часов вечера Анна и Ники подъезжали к дому его родителей, преодолев за сорок минут шестьдесят километров – расстояние от Дюссельдорфа до Шверте, родного города молодого человека.
Въехав в ворота, автомобиль музыканта поднялся по дорожке, ведущей к дому, и остановился на площадке, где уже находились две машины. Заглушив двигатель, Ники посмотрел на девушку. Ему было интересно, испытывает ли Анна волнение перед встречей с его многочисленными родственниками.
Она была спокойна, и Ники мог только догадываться, что скрывается за ее обычной приветливостью. Впрочем, если бы Анна сама призналась, что волнуется, Ники, скорее всего, было бы сложно поверить ей, потому что ее слова очень редко подкреплялись эмоциями. Когда они вышли из машины, Анна с интересом обвела взглядом дом.
Это было относительно новое сооружение, спроектированное отцом Ники Паулем Роннетом, архитектором по профессии. Трехэтажный дом имел необычную изогнутую крышу, сочетал в отделке природный камень и стекло и радовал глаз отсутствием острых углов.
Подойдя к дому, они увидели, как открылась входная дверь, и к ним навстречу вышла Маргит Роннет, мама Ники. Она сердечно их поприветствовала, обняла сына, тот представил ей свою девушку, а затем все трое вошли в дом.
Пока они раздевались в холле, из гостиной доносились голоса других гостей. Сняв пальто, Анна осталась в свободном трикотажном платье серо-голубого цвета. Свои зимние ботинки она поменяла на изящные черные туфли без каблука. Вместе с верхней одеждой и обувью они оставили в холле сумки и прошли в гостиную.
Это была самая большая комната в доме с огромным полукруглым диваном, двумя креслами и низким кофейным столиком. С одной стороны окна находилось цифровое пианино, а с другой, возвышаясь до потолка, стояла красивая пушистая елка, которую в этот момент наряжали представители семейства Нойман – тридцатидевятилетняя сестра Ники Кора, ее муж Мартин и их младший сын, шестилетний Куно.
Кроме них в гостиной были также хозяин дома Пауль Роннет и его второй зять Эмиль Кауэр. Мужчины оживленно обсуждали последние успехи футбольного клуба «Фортуна» из Дюссельдорфа, болельщиками которого они являлись. Все присутствующие были рады появлению Ники и его девушки.
Когда музыкант познакомил Анну со своими родственниками, Кора тут же выразила симпатию новой гостье и предложила общаться на «ты», очевидно, решив, что Анне необходима помощь, чтобы освоиться в незнакомой компании.
Однако, как заметил Ники, девушка не испытывала неловкости или смущения и вела себя, как обычно, то есть так, как в замке со своими гостями: вежливо, приветливо и проявляя искренний интерес к присутствующим. Она выразила восхищение необычной архитектурой дома и красиво наряженной елкой.
Ники обратил внимание на впечатление, произведенное Анной на мужчин, находящихся в гостиной. Они все были очарованы новой гостьей. Время от времени Ники замечал их оценивающе-восхищенные взгляды, направленные в ее сторону. Молодой человек привык, что Анна, неважно какой на ней был наряд, вечернее или повседневное платье, всегда являлась центром мужского внимания. Ники понимал, что она получает от этого удовольствие, также как и он, когда выступает на сцене.
Тем не менее, Анна ни своими действиями, ни словами не поощряла и не приближала никого в отдельности. И поэтому Ники нравилось, что ее мягкий, сверкающий теплыми искрами взгляд и нежная улыбка в такие моменты предназначаются только ему.
Через некоторое время к компании в гостиной присоединились Маргит Роннет и ее старшая дочь – сорокатрехлетняя Леони Кауэр. Та с вежливой холодностью поздоровалась с Анной, стараясь скрыть свое недоверие к гостье. Музыкант знал, что Леони по-прежнему поддерживает дружеские отношения с Региной и вместе с ней считает Анну виновницей расставания Ники с его бывшей девушкой. Это было то, что беспокоило молодого человека, когда он решил познакомить Анну со своей семьей. Он боялся, что Леони так или иначе настроит его родных против Анны.
К счастью, опасения Ники не подтвердились. Его родители тепло приняли девушку, демонстрируя свою искреннюю доброжелательность. Ужин был запланирован на девять часов, и до этого Ники решил показать Анне дом.
Поднявшись на второй этаж и услышав за одной из дверей громкую речь, они вошли в комнату. На диване перед огромным экраном сидели и играли в компьютерную игру два подростка – шестнадцатилетний Одо Кауэр и Йонас Нойман, который был младше своего кузена на два года. Отложив игру, они выразили бурную радость видеть Ники. Представив Анне своих племянников и поинтересовавшись их делами, музыкант повел девушку на третий этаж, где располагалась отведенная им комната. Молодой человек рассказал Анне, что, с тех пор как его семья семнадцать лет назад переселилась в их новый дом, он занимал единственную комнату на третьем этаже. Когда Ники переехал в Дюссельдорф, его родители почти ничего здесь не поменяли. Музыкант с улыбкой заметил, что теперь Анна без труда может узнать, каким он был в восемнадцать лет. Девушка тут же обратила внимание на висевший на стене постер его первой любимой группы.
– Кумиры? – спросила Анна.
Ники развел руками.
– Ну, да. Я хотел быть, как они.
– Думаю, теперь все наоборот, твои кумиры хотят быть, как ты, – улыбнулась девушка.
Молодой человек пожал плечами.
– А разве у тебя в детстве не висели на стене фотографии любимых музыкантов?
– Ты же видел, в замке на стенах висят только портреты моих предков. И я точно не хотела быть, как они.
– Скажи, когда началось твое увлечение тяжелой музыкой? – спросил Ники.
– Лет в двенадцать-тринадцать. И это, конечно, был «Эффект домино», – ответила Анна, назвав самую популярную в Швейцарии группу, играющую в стиле хард-рок.
– Да, они классные, – согласился молодой человек.
– Восемь лет они были моей любимой группой, но потом мне потребовалось что-то более энергичное, – с улыбкой рассказывала девушка. – А вообще «Эффект домино» нравится мне и сейчас, и я слежу за их творчеством, – сделав паузу, Анна сказала: – Знаешь, для меня была потрясением смерть Мишеля По.
– Я понимаю. Тогда, два года назад, это всех взволновало. Я был знаком с ним и с другими музыкантами группы. Несколько раз мы выступали на одних и тех же фестивалях.
– Меня сначала удивляло, как они вообще смогли продолжать записывать альбомы и давать концерты. Я думала, фэны не примут нового вокалиста. Но оказалось, что он справляется вполне достойно.
– Какая твоя любимая песня «Эффекта домино»? – спросил Ники.
– «Видение», – не задумываясь, ответила Анна. – А твоя?
– Я, наверное, не так хорошо знаком с их творчеством, как ты. Но из того, что приходит в голову, я бы выбрал «Танец с огнем». Есть в ней что-то драматичное.
– Пожалуй, ты прав, – согласилась девушка. Она подошла к стеллажу, расположенному у одной стены, и взяла в руки фотографию в рамке. – О! Знакомые лица, – улыбнулась Анна.
На фото были Ники, Рольф Бернхард и Штефан Граде.
– Сколько вам здесь лет?
– По пятнадцать.
– Забавное фото, если учесть то, как вы выглядите сейчас, – сказала девушка. – Наверно, здорово заниматься любимым делом вместе с лучшими друзьями?
– Да, – кивнул Ники. – В этом мне очень повезло.
За ужином, отдавая должное традиционному рождественскому гусю, приготовленному хозяйкой дома, родственники Ники обменивались новостями и расспрашивали Анну о том, чем она занимается. Особенный интерес к ее работе проявлял Эмиль Кауэр. Когда Анна узнала, что он был дизайнером автомобильной компании «Фау-Вэ-А-Гэ», она призналась, что предпочитает ездить на немецких машинах именно из-за их внешнего вида, и выразила сожаление, что дизайнеры британских автомобильных марок, в том числе и «Би-Эм Холдингс», в своей работе делают ставку на статус и бренд, а не на изящество.
Леони, которая была недовольна повышенным вниманием мужа к новой гостье, спросила Анну, не должна ли она, работая в автомобильной компании, поддерживать ее и ездить на машине соответствующей марки. Девушка ответила ей, что в Лондоне она так и делает. Заметив некоторое напряжение, возникшее между Леони и Анной, Кора решила сменить тему и поинтересовалась, что представляет собой отель в замке Эосберг. После того как Анна коротко о нем рассказала, Маргит Роннет спросила девушку:
– Скажите, а ваши родители тоже живут в замке?
– Нет, они умерли одиннадцать лет назад, – ни одна нота в голосе Анны не изменилась. Она произнесла это так, как будто это не имело к ней никакого отношения.
– О, простите, дорогая! Мне очень жаль, – сочувствующе воскликнула хозяйка дома и, сердито посмотрев на сына, добавила: – Ники следовало предупредить нас.
– Все в порядке, госпожа Роннет, – поспешила ответить Анна.
Ужин подходил к концу, и Одо поинтересовался у Ники, будет ли тот что-нибудь играть. Музыкант пообещал исполнить пару рождественских песен. Одо как поклонник «Мистерии» попросил также сыграть что-нибудь из их репертуара. Ники заметил, что это вряд ли придется по душе всем.