Одиннадцать лет назад его семья снимала квартиру в одном из западных районов Рима. Отец Дарио Сандро Джулиани не имел никакого отношения к магии и даже не догадывался о ее существовании. Он был художником и бóльшую часть времени проводил в своей студии в пригороде.
Впрочем, его работа приносила доход лишь изредка, когда ему удавалось выставлять свои картины в галереях современного искусства. Сандро, тяготея к портретной живописи, принципиально не писал на заказ, а предпочитал сам выбирать темы для творчества.
Его жена Тереза владела небольшим, но достаточно прибыльным цветочным салоном. Она была знахарем, как и Дарио, однако в отличие от него не умела летать и вообще относилась к своим магическим способностям, по мнению сына, несерьезно.
За годы жизни с Сандро Тереза привыкла обходиться без колдовства и использовала его только в работе. На вопрос Дарио, почему она не рассказала мужу о том, что она ведьма, Тереза ответила, что она счастлива с Сандро и без всякой магии и боится испугать его своими способностями.
Магия – это было не единственное, что Дарио не понимал в матери. Поначалу ему было странно и неприятно видеть, как Тереза закрывает глаза на связи мужа с другими женщинами. Сандро часто увлекался. Его творческая натура требовала вдохновения – так Тереза объясняла его измены и старалась не принимать их близко к сердцу, тем более что отношения мужа с другими заканчивались быстро, как только ему удавалось запечатлеть свою очередную страсть на холсте.
Все же Дарио любил своего отца и со временем перестал воспринимать всерьез его краткосрочные романы. Несмотря на свои слабости, Сандро считал семью главной ценностью в своей жизни. Он был привязан к Терезе, уважал ее и очень любил сына. Дарио с тоской вспоминал, как дважды в неделю, по вторникам и пятницам, после школы он садился в автобус и ехал загород в студию отца, чтобы вместе с ним посмотреть какой-нибудь фильм, пообедать в кафе или просто побродить по тихим улицам и послушать увлекательные рассказы Сандро об известных художниках.
Однако тем летом все изменилось. Дарио сотни раз прокручивал в голове события, свидетелем которых он стал, и спрашивал себя, мог ли он, шестнадцатилетний колдун, к тому времени уже обладающий немалой силой, попытаться предотвратить несчастье, произошедшее с его отцом и повлиявшее на их жизнь. Если бы он сразу догадался, что та ведьма была разрушителем! Но увы, в те годы, находясь в атмосфере любви, заботы и доверия, он думал о колдовских балах, ненасытном Эфире, жестоких разрушителях и опасной некромантии как о чем-то далеком, не имеющем к нему никакого отношения. И разве можно было представить, что юное, прекрасное создание окажется безжалостной, коварной лицемеркой?
Учебный год подходил к концу, и Дарио наслаждался последними двумя неделями в обществе отца и без особого удовольствия думал о каникулах, потому что ему придется уехать из Рима и провести лето в старой усадьбе в компании своего деда Энцо Джулиани, живущего в скучной деревне.
Во вторник Дарио, как обычно после школы сел в автобус и во время поездки думал об обещании Сандро взять сына с собой на вечеринку художников и их поклонников, которую устраивали друзья отца. Выйдя на остановке, колдун пересек дорогу и открыл ключом дверь маленького одноэтажного дома, в котором находилась студия Сандро. Она представляла собой небольшую квартиру с кухней и двумя смежными комнатами, в одной из которых была гостиная, а другая служила хозяину творческим кабинетом. Когда Дарио вошел в дом, там было тихо. Он позвал отца, и тот, выглянув из своей студии, пообещал сыну скоро освободиться.
Молодой человек часто заставал Сандро за работой, и поэтому, достав из своего рюкзака книгу, принялся терпеливо ждать, пока отец закончит. Через пять минут, вытирая руки полотенцем, из комнаты вышел старший Джулиани. Он поинтересовался у сына, будет ли тот что-нибудь пить, и, попросив пока не заходить в студию, скрылся на кухне. Дарио сразу догадался, что отец был не один, а, должно быть, с очередной моделью для новой картины.
Молодой человек бесшумно подошел к проему, ведущему в студию, и осторожно заглянул в щель между портьерами, закрывавшими вход в комнату. Слева у окна было оборудовано рабочее место художника – тумбочка со всем необходимым и мольберт, напротив, на фоне стены, декорированной широким шелковым платком с цветочным рисунком, находилась кушетка, накрытая темно-зеленой бархатной тканью. Справа от кушетки, на противоположной от входа стене висело небольшое зеркало, возле которого стояла девушка и занималась тем, что вынимала из своей прически цветы и листья.
Не считая полупрозрачного шифона, небрежно обернутого вокруг ее бедер, на ней не было одежды. Вынув последний цветок, девушка расправила пальцами свои волосы длиной чуть ниже плеч. Дарио медленно скользил взглядом по ее медным локонам, изящным изгибам спины и стройным ногам. В зеркале он мог видеть только ее лицо и с нетерпением ждал момента, когда она повернется.
Как будто прочитав его мысли, девушка развернулась на пол-оборота и, отыскав среди вещей, лежавших на кушетке, заколку, вновь принялась расчесывать пальцами волосы и собирать их в конский хвост.
Взгляд колдуна был прикован к ее обнаженной груди, к тому, как свободно и комфортно девушка чувствует себя без одежды. Тем временем, закончив прическу, она снова повернулась к зеркалу и, оставшись довольной результатом, улыбнулась своему отражению очаровательной улыбкой. И вдруг ее глаза вспыхнули ледяным огнем. Она поймала через зеркало его взгляд и усмехнулась.
Дарио тут же отодвинулся от портьеры и, тяжело дыша, попытался прийти в себя. Колдун понял, девушка с первой секунды знала, что он смотрит на нее, наслаждалась этим и ждала случая смутить его.
В этот момент из кухни вышел Сандро с подносом и тремя стаканами холодного чая. Чтобы скрыть свое смущение, Дарио поспешно схватил один стакан и сделал вид, что его мучает сильная жажда. Через минуту в гостиной появилась девушка. В короткой светло-серой юбке, белой футболке и с собранными в конский хвост волосами она выглядела не старше молодого человека.
– Ты, должно быть, Дарио, – приветливо улыбнувшись, произнесла девушка с легким акцентом.
– Это Энн Донхилл, – представил Сандро. – Энн – англичанка. Ты помнишь, я говорил тебе, что задумал цикл работ, посвященный античной мифологии. Так вот Энн позирует мне в образе богини Флоры. Как считаешь, подходящий образ? – с улыбкой спросил сына старший Джулиани. Сандро и его модель в ожидании ответа посмотрели на молодого человека. Чтобы избавиться от их пристального внимания, колдун быстро кивнул. Тогда Энн весело произнесла:
– По-моему, у Дарио взгляд настоящего художника.
Он так и не понял, был ли в ее словах намек на сцену в студии, так как внешне англичанка производила впечатление открытой и доброй девушки. Тем временем Сандро взял стакан с чаем и предложил его модели.
– Прости, я не пью сладкие напитки, – извиняющимся тоном отказалась Энн. – Можно просто воды?
– Конечно, сейчас принесу, – ответил Сандро и вышел на кухню.
В этот миг взгляд девушки изменился. Ее глаза сверкнули металлическим блеском, и она, понизив голос, спросила:
– Понравилось то, что ты увидел?
Дарио, уже давно научившись управлять своим телом, все же с трудом смог скрыть румянец, который обычно заливал его щеки и уши. Тем не менее, Энн удалось почувствовать его смущение. Лукаво улыбнувшись, она чувственно произнесла:
– Желаю тебе получить удовольствие, когда ты сам будешь заканчивать сегодня свою фантазию.
В этот раз у Дарио не получилось справиться с собой, и краска стыда предательски покрыла его лицо. Тут из кухни вышел отец со стаканом воды. В одно мгновение Энн снова превратилась в милую и доброжелательную девушку. Она сделала глоток воды, и, поцеловав художника в щеку, попрощалась с ним до пятницы.
Когда Дарио ехал с отцом на вечеринку, он спрашивал Сандро об этой англичанке. Старший Джулиани охотно рассказал, что она живет в Лондоне и изучает в Оксфорде романские языки. Энн приехала в Италию, чтобы попрактиковать итальянский. Сандро познакомился с ней на выставке, и по тому, с каким увлечением тот говорил о девушке, Дарио понял, что отец без ума от нее.
С этого дня молодой человек заметил изменение, произошедшее с Сандро. Прежде связи художника с другими женщинами никак не отражались на его отношении к близким. Дома отец всегда был весел, внимателен и искренне интересовался делами своих родных. Но после знакомства с англичанкой Сандро стал рассеянным, начал реже бывать дома, все больше уходил в себя и в пятницу попросил Дарио не приезжать к нему в студию, сославшись на занятость.
В тот момент мысль, что отец, должно быть, хочет провести вечер пятницы с Энн, очень разозлила колдуна. Он ненавидел ее за то, что она завладела вниманием Сандро. Он ненавидел отца за то, что тот предпочел ему девушку. Позже, анализируя свои чувства, Дарио признался себе, что истинной причиной его злости было желание снова увидеть англичанку, в осуществлении которого Сандро в тот день ему отказал.
Когда в следующий вторник ситуация повторилась, молодой человек не послушал отца и, решив воспользоваться своими магическими способностями, незаметно проник в его студию. Дарио был очень осторожен. Оставаясь невидимым, он пересек гостиную и завис в воздухе у входа в кабинет художника. Ему повезло, что портьеры были раздвинуты, поэтому колдун видел все, что происходило в студии. Энн, как и в прошлый раз с цветами и листьями в волосах и без одежды, сидела на кушетке и ерошила волосы на голове у Сандро, который, стоя перед англичанкой на коленях, гладил и целовал ее ноги. Когда художник приблизился к ткани, лежавшей на бедрах девушки, и хотел убрать ее в сторону, Энн остановила его руку и, сверкнув глазами, резко сказала:
– Нет!
– Но, милая, почему? – взмолился Сандро. – Ты знаешь, как я тебя люблю. Я брошу все, как только ты согласишься уехать со мной.