Опорков, у которого, к сожалению, я мало была занята, был очень талантливым режиссером. Р. А. Сироте я благодарна за тщательную работу по спектаклям. Я была занята в трех спектаклях в ее постановке, в их числе «Бесприданница» — роль Огудаловой, которую я очень любила. Ну и конечно, не могу не сказать о режиссерах Климе и Коняеве — «Сон об осени» и «Изображая жертву». Они разные, но мне очень интересно было с ними работать и по-иному воспринимать партнеров, ситуацию.
Я счастливая актриса, но как многого я не сыграла — подумаешь, и тебя охватывает грусть. Но я не унываю и надеюсь, что еще что-нибудь сыграю, порадую зрителя, которого я очень люблю и с мнением которого считаюсь. Считаю, что профессия актера, наверное, единственная из всех, в которой человек хочет быть всегда востребованным. Перерыв — смерти подобен, это дисквалификация, потеря уверенности на сцене, в результате потеря профессии, неважно, сколько за плечами лет и ролей. Самое главное — для кого мы работаем, для кого выходим на сцену. Как приятно, когда по прошествии многих лет зрители вспоминают тот или иной спектакль. Ведь это жизнь актера, каждой роли отдано столько сил, души, сердца. Ну, это просто мысли, может быть, кто-то меня и не поймет и не согласится с моими размышлениями.
Актриса Зоя Соколова
Моя коллега и дорогая подруга Зоя. Мы проработали в одном театре, Ленкоме, около 40 лет. Сидели в одной гримерной, играли в одних спектаклях. Сколько городов объездили с театром, сколько концертов, встреч со зрителями! Дружим мы по сей день. Зоя на данный момент не работает в театре, но ее целеустремленность, работоспособность, жизненная активность вызывают восхищение и уважение. Несмотря на очень серьезную травму глаз, она очень много работает с коллективом Дома Шелгунова, ею поставлено множество программ по Пушкину, Куприну, Чехову, Зощенко. Все это говорит о творческой натуре Зои.
История одной судьбы
2010 год, Одесса. Международный театральный фестиваль. Наш театр принял участие спектаклем «Игра воображения», который мы играли в Украинском театре. И конечно, на следующий день я с замиранием сердца пошла на Гаванную. Почему? Сейчас расскажу.
Ленинград, доходный дом на Таврической улице, 9. Этот дом принадлежал когда-то Евгению Гамдорфу, за ним замужем вторым браком была моя бабушка Екатерина Николаевна, урожденная Кессених. После смерти мужа дом унаследовал его сын, но ему тогда было 9-10 лет, бабушка усыновила его, и дом перешел к ней. Квартира № 5 принадлежала бабушке, но по прошествии времени ее сделали коммунальной, как и весь дом, и моему отцу достались три комнаты, две небольшие и одна огромная проходная. В остальных проживали жильцы, в числе которых поселилась семья Рындиных. Муж, жена и двое детей — Юра и Аля. Мои воспоминания относятся к 1934–1935 годам. Наши семьи подружились, Юра был ровесником и другом моего брата Володи (оба погибли на фронте), а Аля, о судьбе которой пойдет речь, заканчивала хореографическое училище.
Училась она с Вечесловой, Красношеевой, Кирилловой, у Агриппины Яковлевны Вагановой. И как только я приходила к ним, она меня вертела, крутила, проверяла мою музыкальность и говорила моей маме: «Тату надо отдать в балетное училище». Вот откуда мое первое прикосновение к этому прекрасному и адскому труду — искусству.
И вот наступил 1935 год, ушел из жизни Алин отец — Борис Михайлович. Ксения Андреевна осталась одна с двумя детьми, и на семью обрушилась беда — высылка из Ленинграда. Их высылают в Саратов, Аля поступает в Саратовский театр балериной. Мои родители постоянно переписывались с семьей Рындиных. Конечно, этот период мне запомнился плохо, ведь я была еще очень маленькая. По совету Али мама меня отвела в хореографическое училище, и меня приняли. Моим первым педагогом по балету была, ни больше ни меньше, мама Т. Вечесловой, с которой Аля заканчивала училище, Евгения Петровна Снеткова-Вечеслова.
Далее, насколько мне известно, семья Рындиных переехала в Баку, а затем в Одессу, где Аля протанцевала всю свою балетную жизнь, получила звание и была ведущей балериной Одесского театра оперы и балета.
Закончилась война, пролетели годы. Ксения Андреевна, оставшись с Алей вдвоем, — Юра, как я упоминала, погиб в войну, — писала моей маме очень часто, сопровождая письма Алиными фотографиями, которые я храню до сих пор. Время неумолимо, ушла из жизни моя мама, но с семьей Рындиных я связи никогда не теряла. Мы по-прежнему переписывались, и хотя моя балетная карьера не состоялась, я в письмах делилась, что и как делаю, чем занимаюсь, где и в каком фильме снимаюсь и почему балет поменяла на драму. Прошло много лет, Аля танцевала, я снималась. И вот однажды, когда я снималась в фильме «Олеко Дундич» в Херсоне, у меня выдались свободные дни и я решила поехать в Одессу к Рындиным. Радость встречи не описать. После фильма «Олеко» почти сразу меня приглашают на Одесскую студию, где я снимаюсь почти полгода в картине «Мечты сбываются» и, конечно, живу на Гаванной ул., д. 3, кв. 6, у Рындиных. Это был 1958 год.
В 1960 году снимаюсь в Ялте и на теплоходе в свободные дни посещаю Одессу, и, конечно, к Рындиным. Письма всегда писала К.А., но когда ее не стало, Аля писала очень редко. Она очень переживала уход мамы. Сцена позади, осталось балетное училище, где она преподавала, и одиночество. Всю свою жизнь она отдала балету, несмотря на проблемы со здоровьем (однажды ее уронил партнер, отбито было легкое), она мужественно выходила на сцену, и ее хрупкая фигурка летала по сцене. Характер у нее был очень мягкий, и давать отпор своим завистникам она не умела, да и не то было воспитание, и многие этим пользовались.
И как же мне было не пойти на Гаванную! Все вспомнила, все нашла. Войдя в подворотню, пыталась зайти в парадную, но не смогла, кнопки, кнопки, кнопки… и ни на одну ответа нет. И тут во двор входит женщина, я рискнула и обратилась к ней с вопросом: давно ли она тут живет, — ответ был: «Всю жизнь». И на вопрос о Рындиных ответила мне все, что знала. После смерти К. А. Аля поменяла квартиру на маленькую однокомнатную, втиснула туда почти всю мебель, включая роскошный рояль, который я хорошо помню. Умерла она 6 лет назад. Ухаживала за ней женщина, с которой она познакомилась в очереди и которой завещала квартиру и все вещи. Насколько я узнала, эта женщина была не очень добросовестна по отношению к Але, кормила какими-то объедками и однажды, придя домой, увидела ее лежащей на полу. Нужно было вызвать скорую и помочь — она этого не сделала.
Но вся эта история имела удивительное продолжение! На следующий день нас пригласили на спектакль грузинского театра им. Грибоедова «Гетто». До начала я случайно разговорилась с сидящей рядом дамой, и выяснилось, что та бывала на спектаклях с участием Рындиной. Договорились, что она позвонит Валентину Семеновичу Максименко, который пишет о театре и об артистах, и свяжет меня с ним. Так и случилось. На следующий день мы встретились и проговорили три часа. В результате B.C. подарил мне свою книгу «Два века Одесского Городского театра», где есть довольно большой материал о А. Б. Рындиной. B.C. спросил, есть ли у меня какой-либо материал об Але, чтобы прислать его в краеведческий музей, где есть уголок, посвященный замечательной балерине А. Б. Рындиной. Конечно, материал у меня был, и я его отослала в одесский музей.
Регина Лялейките
Окончив театральный институт, Регина пришла в наш Театр имени Ленинского комсомола, и одной из ее первых больших ролей была роль Фоки в спектакле «Бабочки». Я наблюдала, как интересно она работала над ролью, как сердилась, когда что-то не получалось. Мы подружились и много лет вместе выходили на сцену в разных спектаклях. Мне импонировали ее отношение к профессии, ее целеустремленность, честность и доброжелательность. Все эти качества очень ценны и редки в театре.
С тобой нас связывает дружба,
Хоть разница в годах и есть.
Анализировать не нужно,
Как не нужны елей и лесть.
Наша профессия коварна,
В ней места искренности нет.
Съедят тебя, коль ты бездарна,
Талантлива ─ не оберешься бед.
Как здесь найти златую середину,
Душой не покривить, друзей не потерять,
И можно только уважать Регину,
Не стала унижаться, льстить и врать.
Честна с друзьями, в меру экспансивна,
Своему делу предана сполна,
И если видит, что несправедливо,
То скажет обязательно она.
А как работает самозабвенно,
Как сердится, сердито хмурит бровь,
Когда роль не выходит так отменно,
Чтобы отдать ей всю свою любовь.
В твоей актерской жизни будет всяко,
То взлет наверх, то камнем сразу вниз,
И пусть всегда с тобою будут рядом
Любовь и радость — твой девиз.
Пройдут года, и мы с тобою вспомним
Полеты бабочек и рельсов стук,
Красавицу Татьяну тронем,
Афганцем завершим пока наш круг.
Но, может быть, судьба пошлет нам скоро
Кусочек радости и новую звезду.
За дело мы с тобой возьмемся споро,
Все будет хорошо, я верю, и я жду.
Это невероятно
Однажды после спектакля «Сон об осени» я выхожу из театра, и на служебном посту мне передают очень красивую корзинку с цветами. На вопрос «от кого?» дежурная ответила, что приходил довольно солидный человек и просил это передать мне. Придя домой, я разобрала корзинку, где было шампанское, коньяк, икра, фрукты и записка. Вот что было в ней:
«Тата… Я помнил, помню и буду помнить твой хлебный подвиг в начале лета 1944 года в Нижней Курье, когда ты свою хлебную пайку обменяла на большую пачку табака для „обормота“ Александра. С глубоким чувством и благодарностью вспоминаю твою ма