— Прямого приказа я не отдавал, это в любом случае не было моей инициативой. Но я об этой операции знал и был полностью согласен. Я завизировал это решение.
— Вы находите себе оправдание?
— Это было необходимо.
— Для чего? Разве вас не избрали бы президентом без всего этого? Разве нельзя было, чтобы запудрить мозги людям, придумать что-нибудь более щадящее?
— Во-первых, тогда мне было важно не столько избрание, сколько поддержка подавляющего большинства народа. Только в этом случае я бы имел возможность всех «построить» под себя и начать резкое форсирование либеральных реформ — ведь меня же выдвинули именно с этой целью… И еще сам посуди: именно в России решалась судьба мира. Если бы не я, то к власти прорвались бы коммунисты и начали бы целенаправленный подрыв глобальной системы. Им бы просто ничего другого не оставалось — неважно, что они говорили тогда. Поэтому моим партнерам было жизненно необходимо получить стопроцентные гарантии надежности нашей системы. А это можно было сделать, лишь повязав большой кровью. Если бы не эти взрывы, то потерь было бы гораздо больше.
— Беззащитных людей мы, придя к власти, не трогали — только тех, кто осуществлял молекулярный внутренний террор против людей, не способных за себя постоять.
— А мы защищали как раз этих — наиболее активных в социально-экономическом отношении. И я уже сказал, почему.
— Неужели капиталисты уже не могли обходиться без подобных преступлений? Взять хотя бы 11 сентября в Америке. Что, интересы дальнейшего увеличения власти над «быдлом» требовали именно подобных деяний? Это ли не признак скорого конца?
— Система усложнялась и развивалась, количество конфликтов увеличивалось — поэтому для усиления контроля подобные вещи были необходимы.
— Помнится, мы, придя к власти, ввели универсальный критерий общественной опасности конкретного человека. Мы задавали такой вопрос: считает ли он оправданным ради предотвращения неминуемого прихода коммунистов к власти не только убить несколько сот человек — причем абсолютно невиновных; но и свалить вину на опереточных «врагов» — чтобы потом на войне с ними заработать рейтинг для победы на выборах и дальнейшей радикализации либеральных реформ? Тех, кто отвечал положительно, мы немедленно приговаривали к пожизненному заключению. Разумеется, сразу правдиво отвечали лишь единицы, и мы применили технологию Игоря Смирнова когда компьютер анализирует реакцию мозга на образы, входящие в подсознание… Кстати, раз уж этой технологией пользовались психопаты и алкоголики — таково было коммерческое применение, — то неужели этим не пользовались в высших эшелонах власти?
— Вопрос, конечно, риторический. Мы ее очень широко использовали. Мы так проверяли на лояльность и диагностировали морально-психологические параметры высших чиновников и сотрудников спецслужб — разумеется, не всех, а начиная с определенного ранга и тех, кто служил в особо секретных подразделениях. И, конечно, меня самого выбрали из множества претендентов именно благодаря этой технологии — для подбора кандидата на самый высший пост были важны даже не заслуги, а оптимальные личные качества.
— Мне это было ясно с самого начала — а кто-то, тем не менее, питал иллюзии и считал закулисных кукловодов наивными детьми и полнейшими идиотами. Вы отнюдь не были разведчиком, который поставил перед собой цель проникнуть в логово либералов и разрушить этот строй изнутри — иначе вас бы сразу же отсеяли при этом диагностировании.
— Совершенно справедливо. Горбачев и Ельцин обескровили Россию, а я должен был сделать «контрольный выстрел» этой ненужной стране, добить ее окончательно.
— Почему вы изменили Родине?
— Я не считаю Россию своей родиной. Моя родина — Европа. Я считаю себя европейцем, а не русским.
— Вы не русский? Теперь понятно, почему вы добрались до столь высокого поста в «мировой закулисе». А кто же вы по происхождению — еврей, что ли?
— Нет. Я европеец, причем не принадлежу ни к одной нации.
— Это как?!
— Я не желаю отвечать на этот вопрос более подробно.
— Ваше право… В принципе, я это тоже подозревал. Вернее, не совсем я. Еще до Революции один мой знакомый — верующий православный человек — на мой вопрос о том, почему он считает вас посланцем дьявола, рассказал мне о так называемых европейских черных родах. В принципе, для меня это не было новостью — я читал книги православного публициста Юрия Воробьевского. Эти общности зародились на территории Европы еще до того, как там начали формироваться государства. Скорее всего, тут не обошлось без влияния иудеев — это естественно для подобных процессов. С виду ничем не примечательные, поклонявшиеся дьяволу члены таких тайных родов испокон веков передавали из поколения в поколение секретные знания об управлении общественными процессами, о воздействии на психику людей, о манипуляциях с биологическими и химическими веществами. Разумеется, они вступали в брак только со своими; причем персоналии были строго определены заранее — в соответствии с «планами развития». Они были активнейшими строителями тайных обществ типа масонских. Конечно, вы можете сказать, что подобные люди управляли прогрессом, выполняли социальные функции, но ведь на определенном этапе все люди обретают способность управлять обществом — а значит, эти дьяволопоклонники становятся лишними и даже опасными — не говоря уже о моральной стороне дела… Если конкретно — то можно выделить черный род Виллигутов, обитавший на территории Германии — уж не вас ли это касается?.. Разумеется, эти рода проникали и в Россию. Представители обосновавшихся в России несколько веков назад подобных родов, с виду русские и даже советские, они тем не менее свято чтили родовые традиции… И вот этот православный человек подошел к книжному шкафу, достал четвертый том Большой Советской энциклопедии, раскрыл его и показал мне портрет супружеской четы, написанный голландским художником ван Эйком в 1434 году. Он сказал, что вероятность подобного сходства — это касается одного человека — примерно одна тысячная. Но ведь там двое — и он утверждал, что ваша жена, когда была беременной, была еще более похожа на свой «прототип». Конечно, я тогда счел это совпадением — пусть и с вероятностью в одну миллионную. Но через несколько дней по телевизору показали сюжет об открытии российских биологов. Они обнаружили свойство живых организмов осуществлять естественное клонирование — при определенных условиях потомки становятся точными копиями предков. Правда, это касается рыб… Но если допустить, что на протяжении многих веков эти рода осуществляли исследования в данной области, то они вполне могли бы чисто эмпирическим путем открыть нечто подобное и у людей. Правда, мы так и не смогли это проверить. Когда коммунисты начали чистить общество с помощью вышеуказанной технологии диагностирования, то все подозреваемые убивали себя до ареста — и так было не только у нас, но и по всему миру. Конечно же, все вещественные доказательства тоже уничтожались заблаговременно…
Гранд-Приор мрачно смотрел на Генерального секретаря.
— Знаешь… — сказал он. — Тебя всегда отличало одно чрезвычайно редкое качество. Ты обладаешь поистине невероятным бесстрашием. Меня оно просто завораживало. Честно признаюсь — я не думал, что такое вообще возможно. Еще неизвестно, кто проявил большее мужество — ты или Матросов с Космодемьянской. Все остальные боялись сделать даже одну сотую от того, что в свое время сделал ты.
— Настоящий коммунист смерти не боится, для него главное — успешно выполнить свой долг. Помимо любви к трудовому народу, настоящий коммунист должен обладать бесстрашием, твердостью сердца и умением принимать жесткие решения… Да, я боялся только одного — что после моей смерти от меня останется только «тире между двумя датами».
— После твоей смерти… Ты хоть представляешь, чем рисковал? Нам бы ничего не стоило такое с тобой сделать, что ты тысячу раз пожалел бы о содеянном.
— Не пожалел бы — даю слово. Несмотря ни на что, не пожалел бы. Я знал, на что шел. Мне все равно терять было нечего. Я вас всех ненавижу! Ненавижу! Без моей любимой Родины — Союза Советских Социалистических Республик — мне бы жизни все равно не было.
— Ты поднял руку на такие силы… Мы могли бы тебя растоптать, как былинку — мы же всех давили, кто вставал на нашем пути. Я устранял всех, кто угрожал нашей власти, я убивал всех, кто оскорблял меня лично. Я не терпел этого — я стремился к полному подчинению людей моей воле. Я убрал генерала-изменника Рохлина, готовившего заговор против нас. Боровик-младший, такой же предатель еврейского народа, как и Рохлин, не понял, что я поставлен защищать именно их интересы, и в эфире назвал меня ничтожеством! Я его сразу же убил за это, я приказал подстроить ему авиакатастрофу! И тебе с самого начала дышала в затылок ужасная смерть — ты даже не представляешь себе, насколько ужасная. Все были просто в ярости от твоей деятельности…
— Как говорится, «всех не перевешаешь»… Я был не один — со мной были все честные люди как в нашей стране, так и во всем мире. А ваше могущество было беспредельным лишь при определенных социально-экономических условиях. Вы всего лишь персонифицировали в себе определенные объективно обусловленные процессы в обществе. Рано или поздно должен был произойти переход на более высокий уровень. И тогда вы со всем вашим могуществом просто не справились бы с процессами иного рода. Вы бы не сумели удержать общество на эксплуататорском фундаменте. Вы бы не смогли далее удерживать статус «элиты», возвышающейся над «быдлом». Мы вас, паразитов, изжили бы в любом случае.
— А если бы мы тебя все-таки устранили?
— «Если бы»?.. История не знает сослагательного наклонения. То, что случилось, было заложено всегда.
— А было бы интересно провести моделирование.
— Моделирование провести, конечно, можно. Если мне удалось сделать то, что я сделал, то это говорит всего лишь о том, что я персонифицировал в себе объективные тенденции и стремления многих людей, реально существовавшие и свойственные данному этапу общественного развития — и вы это прекрасно поняли. Убить меня означало загнать противоречия вглубь и ожидать еще одного такого же, как я. Если уж однажды появился такой «реваншист», как я, значит, все это уже назрело. Конечно, вы могли бы попасть в плен эмоциям и «отвести душу» — расправиться со мной лишь за «о