…
А пока война, все более значительные силы будут идти на нее. Только окончательная победа над «ордами» сформирует для победителей иерархию и механизм перехода растущего числа «бета» в бессмертных жрецов «альфа»…
Послание вызвало приступ бешеной сверхрадости в центрах наслаждения. И закипело пиршество с раздачей стимуляторных порошков наслаждений, с посещением виртуальных залов самореализации «подсознательного»…Завтра война и завтра победа, а сегодня все сообщество «бета» праздновало ожидание своего перехода в категорию «бессмертных»…»
На мальчика слова воспитателя и особенно этот страшный рассказ произвели огромное впечатление. Все это заставило его мучительно размышлять о том, что было бы со страной и с ним лично, Денисом Лебедевым, если бы не Вторая Социалистическая Революция. Когда Денис вечером лег спать и уснул, то его богатое и живое воображение нарисовало ему необычайно яркую картину, в которой было все — не только страшная боль и потеря дорогих людей, но и беспримерный героизм, и блистательная великая победа…
…Вот уже год, как «великий пожизненный Президент» Владимир Владимирович Путин подписал «исторический» договор, и «Российская Федерация» «высочайшим повелением» стала частью «Мировой Федерации». Новый Мировой Порядок праздновал очередную победу. На многострадальную русскую землю пришли американские солдаты и американские помещики. Родители Дениса геройски погибли в безнадежной борьбе с захватчиками, и он, как и десятки тысяч беспризорных детей, скитался по бездушным городским каменным джунглям…
Но богатым «господам» нужен был свежий человеческий материал — для операций с биологическими тканями, для медицинских экспериментов, для изощренных наслаждений, и поэтому вскоре начались облавы. В одну из них и угодил Денис.
Несмотря на его отчаянное сопротивление, «представители власти» приволокли мальчика в особую комнату и поставили перед каким-то аппаратом. Они взяли манипулятор, приложили его к ладони правой руки и лбу Дениса и оба раза нажали на кнопку…
А вечером, когда маленьких пленников сажали в машину, Денис вывернулся и изо всех сил двинул жирному мордовороту-полицейскому ногой в пах, после чего рванулся прочь. Взвыв от боли и выпучив глаза, «страж порядка» схватился обеими руками за свое «достоинство» и медленно сел на землю. Прежде чем полицейские выхватили парализующие пистолеты, Денис уже скрылся в ближайшей подворотне. Ему легко удалось от них оторваться — ведь он отлично знал каждый угол, каждый двор… Однако в городе оставаться все равно было опасно — понятно, что впереди были еще более массовые облавы. Поэтому, не разбирая дороги, бежал Денис все дальше и дальше…
На окраине Москвы он увидел высокий бетонный забор с колючей проволокой, огораживающий довольно большую территорию. Здесь «ускоренными темпами» велось строительство нового огромного заведения для «досуга» богатых западных секс-туристов, проще говоря — борделя. В одном месте плиты забора были неплотно пригнаны друг к другу, и Денис из любопытства заглянул в узкую щель.
Гигантская стройка была освещена сотнями ярких прожекторов. Невдалеке возвышался памятник Владимиру Владимировичу Путину — такой же, как и сотни других по всей Москве. Рабочий день уже закончился, и тысячи строителей, выстроенные в шеренги, чего-то ожидали. На лицах облаченных в спецодежду рабочих было отчетливо видно выражение нетерпения и возбуждения, а в глазах — лихорадочный блеск… Наконец, мальчик увидел подъезжающие автомашины, к которым были прикреплены какие-то странные агрегаты. Одна из машин остановилась прямо перед рабочими, которые стояли ближе всего к Денису.
Динамик, установленный на автомобиле, начал выкликать рабочих по номерам — эти самые номера, расположенные под штрих-кодом, были напечатаны на их робах. Рабочие по одному выходили из строя и бегом устремлялись к автомобилю. Добежав до машины, они прикладывали ладонь правой руки к какой-то пластинке и после загорания зеленой лампочки подставляли предплечье — возле локтевого сгиба — к какой-то тонкой трубке. Подержав там руку несколько секунд, они — уже неторопливо, с умиротворенным выражением на лице — направлялись к своей шеренге и вставали обратно в строй…
Вот из строя вышел пожилой человек с изможденным лицом. Он не бежал, как все — передвигался он тяжело, с трудом. Он с выражением какой-то трепетной надежды приложил ладонь к считывающему устройству, но на этот раз загорелась уже не зеленая, а красная лампочка. Рабочий приложил ладонь снова, но результат был тот же… Ничего не изменилось ни в четвертый, ни в пятый раз. Наконец, динамик громко произнес уже другой номер. Но несчастный не желал уходить. Он лихорадочно подставлял то ладонь к пластинке, то предплечье к трубке. На его лице было невыразимое отчаяние. Наконец, он упал на колени и начал кричать:
— Пожалуйста, ради всего святого! Я отработаю! Я отработаю! Только не лишайте меня препарата! Умоляю вас! Пожалуйста! Я отработаю!
До машины добежал следующий рабочий — более молодой и физически крепкий. Он пинком отшвырнул старика и приложил ладонь к пластинке. После загорания зеленого индикатора он подставил предплечье к трубке. Но тут пожилой рабочий, собрав все свои силы, набросился на молодого, вцепился ему в руку и попытался оторвать ее от трубки, чтобы подставить свою. На лице молодого немедленно появилось выражение дикой, бешеной, безумной ярости. Он повалил старика на землю и начал жестоко, с невиданным остервенением, избивать его ногами. Но пожилой, хотя был весь в крови, казалось, ничего не чувствовал и только тянулся к заветной трубке…
Подбежали охранники, облаченные в защитные бронированные костюмы и полностью скрывающие лица шлемы. Они оторвали молодого от старика, взяли последнего и поволокли по направлению к стоящей неподалеку клетке.
Процедура продолжалась. Из строя выходили рабочие, получали свою ежедневную «дозу» и становились обратно. Но примерно пятнадцать процентов из них от машины сегодня не получили ничего. Их забирали охранники и помещали в клетку.
Наконец, все было закончено. Но рабочие не расходились. Включились дополнительные прожектора, залившие ярким светом клетку и находящихся в ней людей — они отчаянно кричали, хватались за прутья, протягивали руки по направлению к уезжавшим машинам. Когда скрылась последняя, на лицах этих рабочих появилось выражение поистине безумного страха. Они с ужасом чего-то ожидали и, по-видимому, проклинали столь стремительно несущееся время…
Шли минуты… Наконец, то один, то другой рабочий начинали издавать невероятно громкие вопли, полные невыразимой муки. Они падали на землю и корчились в ужасных судорогах — их конечности буквально выворачивало в суставах…
Денис много повидал, особенно за последний год, но он никогда не видел и не слышал, чтобы люди так мучились, так кричали от боли… Однако самым страшным было не это — на лицах остальных рабочих, смотревших на эту ужасную картину, было отчетливо видно выражение удовлетворения и превосходства. Сочувствия не было ни у кого. Сегодня лично у них все в порядке — а это самое главное!
Денис не выдержал и бросился прочь от этого страшного места… Наконец, он покинул пределы Москвы и углубился в темную лесную чащу…
В свете полной луны всю ночь шел и шел он на восток, не останавливаясь ни на минуту… Наконец, на горизонте заалела заря, и Денис, найдя укромное место, лег спать.
Проснулся он от человеческих голосов. Но это не были агенты режима. Его окружали примерно двадцать человек всех возрастов — мужчины, женщины, дети… На них была камуфляжная форма, а в руках мужчины держали оружие.
— Ты кто такой? Откуда? Сколько тебе лет? — спросил у него человек, которому на вид было примерно пятьдесят лет. Он единственный не был в военной форме — на нем была ряса священника с большим металлическим крестом на груди.
— Денис Лебедев. Из Москвы. Одиннадцать.
— Меня зовут отец Серафим. А это — отряд «странников». Мы — скитальцы, гонимые властью антихриста. Но с нами Бог… Ты православный?
— Да. Правда, в церковь не хожу, но крещеный.
— И не надо ходить. Экуменисты поклонились антихристу… Как ты тут оказался?
— Я беспризорник, мои родители погибли год назад… Вчера была облава, и меня забрали. Полицейские поставили мне какую-то печать на лоб и ладонь… Мне удалось сбежать от них…
Отец Серафим поближе подошел к мальчику. При помощи увеличительного стекла на его лбу и руке были обнаружены едва заметные красноватые пятна. Прошло бы еще немного времени, и они бы исчезли совсем.
— Они тебе насильно это сделали? — спросил отец Серафим.
— Конечно. Я сопротивлялся, как мог, но меня держали за руки и за ноги четыре человека…
— Это печать Зверя. Ее можно прочитать со спутника. Поэтому тебе нельзя пойти с нами, если только ты не согласишься ее удалить…
— Я согласен!
— Подожди, — сказал священник. — У нас нет никакого обезболивающего, а тебе нужно будет обработать примерно восемь квадратных сантиметров кожи. Клеймо глубоко проникает в нее. Будет больно, очень больно…
— Ничего, потерплю. Не ходить же мне всю жизнь с клеймом, — сказал Денис…
…Когда рука и лоб зажили, мальчик включился в общую работу — ловил рыбу, собирал грибы, орехи и ягоды, учился ставить капканы на зверя и стрелять. Ему сшили одежду из камуфляжной ткани и дали новые кроссовки все это они недавно забрали в одном поселковом складе. Отец Серафим, бывший офицер-спецназовец, учил его рукопашному бою и метанию холодного оружия.
Отряд был всегда в движении. Зимой питание было скудным, и им приходилось отнимать продукты и вещи при нападении на одиноко стоящие малолюдные поселения. Правда, сейчас было лето, и недостатка не ощущалось… Они не ставили своей целью убивать врагов или совершать диверсии. Они были странниками, а не партизанами. Единственное, чего они хотели, — чтобы их оставили в покое. Они не хотели подчиняться власти изуверов. Их оружие было только для защиты от карателей. Таких, как они, на необъятных просторах оккупированной России насчитывалось много. Отряды, как пр