– Мину-точ-ку.
Нетвердой походкой прошел к стойке, потребовал телефон и набрал номер. Поговорив, вернулся.
– Через полчаса будет. Куда денется.
И молодецки хряпнул порцию джина без всяких там тоников. Лихо, как, бывало, выпивал с однокурсниками в студенческой общаге. Только возраст, он штука объективная, про которую иногда можно забыть, но изменить еще ни у кого не получалось. Поэтому сидел профессор еще вполне ровно, но язык у него начал заплетаться чем дальше, тем больше. Так что к приезду любимого племянника он начал откровенно клевать носом.
Но вошедшего в кафе родственника успел рассмотреть.
– Миша, мы здесь! Присаживайся! – Он еще успел призывно махнуть рукой, даже пробурчать что-то похожее на «вы, кажется, знакомы» и благополучно уснул со счастливой улыбкой.
Миша Горелик, когда-то выбравший себе псевдоним «Комаров», одетый в строгий деловой костюм, абсолютно неуместный здесь, в атмосфере университетской вольницы, аккуратно, даже, пожалуй, брезгливо подошел к столику. Неодобрительно посмотрел на мирно посапывающего дядюшку, потом перевел взгляд на его собутыльника…
Нет, челюсть у него не упала, он не пошатнулся и даже не вздрогнул. Просто сел на свободный стул и потянулся к бутылке с джином. Не успел – Щербатов переставил ее на дальний угол столика.
– Нам с профессором сегодня нужен трезвый водитель. А тебе – трезвая голова. Здравствуй, Миша.
Тогда Горелик взял бутылку пива, выпил прямо из горлышка.
– Немного за рулем – допускается. Здравствуйте, Василий Петрович. Вы здесь в командировке или в турпоездке?
– Точно – не в командировке, но давай я подробности потом расскажу. Вначале надо бы мистера Апиниса домой отвезти.
Попытку Щербатова оплатить счет Горелик решительно отверг, заявив, что это дело семейное и со своим родственником он сам договорится.
Вдвоем они аккуратно вывели профессора из кафе, причем ни официанты, ни посетители не обратили на них ни малейшего внимания. Видимо, здесь, в Принстоне, такие сцены были делом обычным.
У Горелика оказался огромный черный мерседес, на заднем сидении которого и расположились пассажиры. Следует уточнить, один сидел только при поддержке второго и постоянно норовил улечься.
Ехать оказалось недалеко – минут десять, но проверочный кружок по просьбе опера был сделан – вроде все чисто. Автомобиль остановился у аккуратного двухэтажного домика, ни в одном окне которого не горел свет.
– Он что, один живет? – спросил Щербатов, помогая Горелику вывести профессора на улицу.
– Жена умерла в прошлом году, сын сейчас в Европе, читает лекции в Англии и, как я понял, возвращаться не собирается. Ну-ка, осторожно…
Горелик наклонился у крыльца и из-под коврика достал ключ, открыл дверь. К этому моменту пьяный немного пришел в себя и даже потребовал освободить его от опеки. Пришлось уступить.
Он довольно твердо прошел в одну из комнат и пожелал всем спокойной ночи.
– Куда теперь, Василий Петрович? В отель?
– Вначале надо поговорить, остальное потом.
– Уверены? – Горелик наклонил голову и насмешливо прищурился. – Может быть, потом, когда э-э выспитесь?
Опер усмехнулся.
– Можно и потом. Если есть желание в будущем поработать на ФБР. Ну как, отложим?
– Пойдемте на кухню, Василий Петрович, я чай приготовлю.
Разговор закончился далеко за полночь. О многом. Об изменениях в мире и личной жизни. Горелик рассказал, что год назад женился на славной девушке из приличной семьи, которая теперь достает его категорическими требованиями еженедельного посещения синагоги. А он туда отродясь не ходил, и что там делать – понятия не имеет. Но на что не пойдешь, если любишь и если тесть – большая шишка в страховой компании «Metropolitan Life», без которой бизнес самого Горелика значит не слишком много.
Какой бизнес? Да, по сути, все тот же. Переселившийся не без помощи Щербатова в поля вечной охоты Ара-Морячок оставил связи. Саму схему по отмыванию грязных денег, им выстроенную, американцы разнесли в пыль. Но связи остались, и идея осталась.
Нет-нет, сам Горелик с гангстерами не общается. Только с серьезными, почти уважаемыми людьми, желающими вложить деньги в легальный бизнес. За скромный процент, позволяющий, однако, жить на широкую ногу.
Отношения с законом? Прекрасные! Это Морячок вертелся с мексиканцами да колумбийцами, а сейчас появилась Россия, в которой хрен разберешь, какие деньги «чистые», а какие «грязные». Лафа, одним словом.
Закупка лекарств с истекающим сроком давности? Господи, есть справедливость на свете!
Услышав вопрос, агент просиял, расцвел, как ребенок в день рождения.
– Алексей Петрович, вы точно не в командировке? Точно? Ах, как в «Кавказской пленнице», сочетаете личную шерсть с государственной! Так слушайте. Эту публику отправить на нары не только полезно для общества, но и приятно мне лично.
Как выяснилось, разрабатывать эту тему в США начали еще выходцы из СССР. Дело пошло неплохо, бабки с нее полились серьезные, так что потратить их все на Лас-Вегас уже не получалось и пришлось куда-то вкладывать. Но куда и как?
Вот здесь-то и пригодились таланты и связи мистера Горелика, который предложил вкладывать деньги в ценные бумаги. Так, чтобы у клиентов всегда был легальный доход, который с чистой совестью можно предъявить придирчивой американской Фемиде.
Но и про себя любимого Миша не забывал, а как иначе? Чай, капитализм за окном.
А восемь месяцев назад накрылась тема медным тазом, аккурат после того, как приехала в Штаты правительственная делегация из России. Вот тогда основные поставщики, как по команде, от прежних партнеров отвернулись и переключились на других, но тоже русских.
А к «старым русским» приехали некие молодые люди и очень вежливо объяснили, что о бизнесе с лекарствами надо забыть, чтобы потом не пришлось всю жизнь только на них и работать. И к мистеру Горелику приходили, представились юристами из фирмы «Metronom». Зарегистрирована контора на Багамах, но в Нью-Йорке имеет свой офис. На Манхэттене, ни хухры-мухры. «Между прочим, – он азартно потер ладони, – парни не скрывают, что русские. Я их логотип на вывеске видел – матрешка с градусником. Во фантазия у ребят!»
Вот. Судя по внешности переговорщиков, юротдел в этой фирме Майк Тайсон возглавляет, не иначе. Но убедительные, этого не отнять. Настолько, что все сразу всё поняли.
А, точно, один не понял. Гоша Макинтош, слышали? Нет? Зря, когда-то в Самаре был весьма серьезным перцем. Да и здесь не слился, пока с этими юристами не познакомился. Где он сейчас? Кто ж знает? Может в Гудзонском заливе, может в каком лесочке прикопан. А может, схоронился где-нибудь в Африке, сидит под пальмой, жрет банан и дрожит от страха.
– Что характерно, – Горелик шлепнул себя по лбу, – эти мальчики ни визиток, ни тем более документов не показывали. Кулаки – показывали, убедительные, надо признать, лично мне их вполне хватило. Но я ж не сразу согласился… нет, спорить не стал, я ж не самоубийца. Просто предложил варианты сделки, типа готов делиться доходами. Так этот поц дважды с моего телефона звонил, консультировался.
Миша встал, подошел к холодильнику, достал и положил на стол эклеры.
– Угощайтесь, Василий Петрович. Нравятся? Ну и на здоровье. Так о чем я? А, продолжаю. Значит, разрешения на компромисс товарищ так и не получил, но номер, по которому он звонил, остался в памяти телефона, я его себе переписал потом. Могу хоть завтра привезти.
– Не годится. – Щербатов нетрезво мотнул головой. – Следующую встречу мне неделю готовить, а времени вовсе нет. Еще есть что рассказать?
– Немного, но имеется. Я, пока не понял с кем связался, справочки-то навел. Значит, деньги этот «Metronom» гоняет через московский «КРЭМЗ-банк» – так себе банчок, но им хватает. Кто за ним стоит, того не знаю, а вот по местному финансовому рынку банк консультирует «Confident Investments» – фирма не новая, на Уолл Стрит известная, своей репутацией дорожащая. Если им доказать, что деньги банка, хотя бы часть, преступные, они все их сделки сами властям раскроют, полностью, как на исповеди. Поверьте, именно здесь, Василий Петрович, у ребят самое слабое место. Вас куда подвести?
Хороший вопрос. Время позднее, если ехать с агентом до Кранбери, так там наверняка фэбээровская наружка пасется, срисуют «Комарова» – к гадалке не ходи.
– А отвези-ка меня, Миша, в какой-нибудь бар поприличнее, где одинокий мужчина может зависнуть до утра.
Агент с сомнением посмотрел на опера:
– Это смотря на то, сколько денег мужчина готов прогулять,
– Много, дружище, аж двести долларов.
От этой суммы Горелик чуть чаем не поперхнулся.
– Да господь с вами, таких цен даже в Гарлеме нет. Впрочем, есть одно заведение… там вечная толпа. Главное – ничего крепче кока-колы не заказывать и смотреть только на сцену. А всех подруг, что будут набиваться, отшивать решительно, иначе оберут до нитки. Да, там рядом как раз телефонная будка, так я ровно через час в нее позвоню, продиктую данные с визитки.
И, оценив тревожный взгляд опера, закончил:
– Не беспокойтесь, звонить буду тоже с таксофона, и не с того, что рядом с моим домом.
Уже остановив машину на пустынном перекрестке и объяснив, как пройти к тому стриптиз-бару, Горелик неожиданно спросил:
– Василий Петрович, вы с докторантурой чего надумали?
– Смеешься? Сегодня же исчезну в туманной дымке. О тебе, между прочим, заботясь.
– А может придумаете чего? Дядя столько о вас рассказывал, он так на вас рассчитывает. Очень ему нужно, чтобы именно вы стали его аспирантом. Пожалуйста.
Глава 17
Превращение бразильского филолога в русского мента состоялось уже в Нью-Йорке.
После посещения банка, где все еще бразилец, смутив лощеного клерка дальнобойным перегаром, получил-таки новую карту «Visa», был звонок Лисицыну из автомата, «теплая» встреча в городе, и две машины местной наружки, наблюдающие это вовсе не эпохальное событие. Две – это только те, что Щербатов увидел, а уж сколько их работало отныне по беглецу, об этом даже думать не хотелось.