– Эй, джентльмены, а Джудит? А ее дочь?
– А что Джудит? – удивленно спросил шеф. – Она небедная дама, наймет охрану. Поверь, эти парни знают свое дело. Да и мы бездельничать не собираемся. Вот только мальчишку разговорим, который письмо подбросил. То самое, которое ты Гордону передал. А то молчит как вьетнамец. Ты лучше скажи, сможешь в Москве к делу Кассиди подключиться?
– Должен. Теперь я этом деле лицо заинтересованное. Ну что, пойду. Послезавтра самолет в Цюрих.
– А виза есть? – ехидно прищурясь поинтересовался Кончак.
– Гордон, – ответил Щербатов, протягивая руку для прощания, – не разочаровывай меня. Ни в жизнь не поверю, что вы не отсекли, как я турпутевку в Швейцарию оформлял.
Американцы стоически выдержали подколку, не среагировав ни улыбкой, ни взглядом, что только укрепило подозрения мента. Пожав плечами, он открыл дверь… и уперся носом в грудь. Крепкую. Пышную. Женскую. Поднял глаза… мама дорогая! Сверху на Щербатова смотрела женщина, улыбаясь белоснежной негритянской улыбкой.
– Дороти, рад тебя видеть. Как детишки поживают?
Здоровенная, но прекрасных женских пропорций Дороти, сотрудница местного спецназа и по совместительству жена шефа, обняла его, легко покружила по комнате и бережно, как ребенка, поставила на пол.
– Бэзил с приездом как дела как семья не разучился стрелять? Садись, рассказывай. – И водрузила на стол бутылку джина. – Дорогой, ты ведь не возражаешь? Рабочий день кончился.
Шефу пришлось вздохнуть и отправиться в свой кабинет. А стаканы и закуску пусть эти трое сами находят, где смогут.
У себя шеф сел за солидный, отделанный ореховым деревом стол и начал разбирать накопившиеся бумаги. Чертыхаясь и изредка бросая взгляд на монитор, показывавший, как выпивает и закусывает лихая компания. Ревность? Не смешите, ее не было и в помине. А вот зависть, да, она присутствовала. Когда-то и он мог позволить себе также… нет, все же так – не мог. Чтобы в кабинете?! Он в очередной раз помянул нечистого в заковыристой гарлемской комбинации. Ведь знал же, чувствовал, что приезд русского добром не кончится. Если пронюхает начальство…
Звонок. Вот помяни черта… Точно, оно самое. Нет?
– Приветствую, друг мой, это Шенли.
А этому чего надо?
– Слушай, не подскажешь, где Кончак? Час не могу ему дозвониться.
И не дозвонишься, – подумал шеф. – Он не совсем дурак, телефон отключить догадался.
– Он в городе, задание выполняет.
Ну да, мне бы так поработать.
– Может ты в курсе? Он вчера задержал некоего Марка Бирмана, русского.
– Есть такой.
– Может поговорим? Он мне нужен. Готов компенсировать.
Компенсировать… если б такое сказал кто другой, уже запустилась бы антикоррупционная машина. Но в данном случае речь точно не о взятке. Тогда о чем?
– Приезжай.
– О,кей, через полчаса буду.
Ровно через полчаса в кабинет вошел длинный и усатый полицейский, вытирая пот на блестящей лысине, в которой почти как в зеркале отражалась неоновая реклама с соседнего здания. Пройдоха, пересидевший на своей должности двух мэров и трех комиссаров.
– Привет. Ну и жара сегодня. – Шенли без приглашения плюхнулся на стул. – А знаешь кого я встретил на проходной?
Осталось только вздохнуть, ожидая худшего.
– Кончака. Веселое у него, видать, задание было. А с ним, ты не поверишь…
– Знаю, – угрюмо перебил собеседника шеф. – Говори скорей, чего хотел.
– Точно. Скорей скажу, быстренько договоримся, и рвану к ребятам в бар неподалеку. Они обещали без меня не продолжать.
Шеф с тоской оглядел заваленный бумагами стол, посмотрел на часы. Да пошло оно все!
Он наскоро закидал документы в сейф, выключил компьютер.
– Неподалеку, говоришь? Пошли, по дороге разберемся.
Глава 23
Щербатов
Щербатов очень боялся перевязки. В прошлый раз толстая, даже откровенно жирная медсестра с гнусной улыбкой прирожденного садиста, дорвавшегося наконец до любимого дела, медленно и со вкусом отдирала присохшие бинты, удовлетворенно похрюкивая и с наслаждением поглядывая на страдающего пациента. Впрочем, может такому впечатлению способствовала та самая боль, неизбежная в этой обязательной процедуре, а на самом деле дама была мила и искренне сочувствовала пациенту. Просто работа у нее такая. Как у палача.
Однако в этот раз он попал в нежные руки миловидной азиатки, на бейджике которой значилось YASUKA TAKAI, что сразу подняло настроение. А перевязка свелась к тому, что девушка состригла кончики нити, которой были сшиты края раны. Может быть были и еще какие манипуляции, но Щербатов их даже не заметил.
На прощание ему мило улыбнулись и пожелали впредь беречь свою тушку и без крайней нужды не совать ее в сомнительные переделки.
* * *
Самолет улетал ночью. А день он провел в прогулке по Кранбери вместе с Клодом и Линдой. И двух шкафоорбазных, что ненавязчиво, но неотступно следовали за ними на расстоянии пары шагов.
На тенистых улицах встречались кранберийцы, немногочисленные в это жаркое время рабочего дня.
– Здравствуйте. Рад вас видеть. Да, долго не приезжал, что поделать – дела. У меня все отлично, а у вас? Что вы говорите! Что вы, мне очень нравится ваш город. – И всем надо улыбаться. Искренне, как принято у добропорядочных американцев. Аж лицо заболело. Казалось, что за недолгое время Щербатов умудрился перезнакомиться с половиной Кранбери. Вот эта пожилая пара проживает на их улице… он даже не заметил, что мысленно назвал улицу, где живет Джудит, «их». Вон та дама, степенно выгуливающая маленькую худющую собачонку неизвестной породы, – жена известного адвоката, который на прошлой неделе отмазал от смертного приговора какого-то крутого мафиози и по этой причине устроил на дому лихую гульку, а всем, кто приходил успокаивать, предлагал попробовать коньяк чуть ли не вековой выдержки.
А вон тот патлатый мужчина лет сорока в драных джинсах и клетчатой рубашке навыпуск – владелец серьезного магазина на другом конце города. Магазин торгует всякими шпионскими прибамбасами, один из которых здорово выручил Василия два года назад.
Народу немного, все-таки разгар рабочего дня. Но те, кто встречается, так или иначе знакомы. Это если не считать пассажиров серого Форда, что прижался к бордюру в дальнем конце улицы. Парни лично ему не знакомые, но их место работы настолько очевидно, что кажется выбито прямо на номерных знаках. Господин Кончак отрабатывает версию подготовки покушения на Джудит или просто хочет убедиться, что русский коп наконец освободит Америку от своего присутствия? Этого уже не узнать. Ночью вылет.
– Ты много фотографируешь, – сказала Линда, когда они сидели на скамейке в парке и смотрели, как маленький Клод бодро ползал по аккуратно постриженной траве. – Готовишь шпионскую операцию? В фильмах все русские или готовят шпионские операции, или участвуют в них. Обязательно коварно и безуспешно.
Щербатов добродушно усмехнулся.
– Нет, шпионскую операцию я буду готовить уже дома. Вечерами сидеть на кухне непременно с бутылкой водки, рассматривать фотографии и думать, какое еще коварство можно учудить в вашем милом городишке.
– Тебе нравится в Кранбери?
– Да, очень. Здесь всегда тихо и мирно.
– Когда в тебя стреляли, здесь не было тихо и мирно.
– Может, потому, что сюда приехал я? Один мой друг говорит, что с моим приездом в Америке всегда начинается кавардак.
Линда, не поворачивая головы, положила ладонь на руку Щербатова.
– Он глупый, твой друг. Ты приезжаешь, когда здесь начинается кавардак, чтобы закончить его.
– Как Супермен?
Она все-таки перевела взгляд на него.
– Супермен ни разу не лежал в больнице, его ни разу не зашивали. Ему даже больно никогда не было. А тебе?
– Было. Но разве об этом надо говорить с девочками?
– Спасибо, что не сказал «с маленькими». Когда ты приезжаешь, мне кажется, что я взрослею. Когда приедешь снова?
– Чтобы ты опять повзрослела, а потом и быстро постарела? – он попробовал отшутиться.
– Нет, чтобы просто нас увидеть, – она осталась серьезной.
– Не знаю. Я работаю. У меня очень много работы.
– Даже не хочешь увидеть сына? – Щербатов, наконец посмотрел на нее. Потом вновь перевел взгляд на Клода. – Мама не говорит, но все знают, что он твой сын. Это правда?
Он кивнул.
– Не надо говорить об этом с мамой, ей это может быть неприятно.
– Что это за работа такая, что не дает отцу увидеть сына? Тогда мы приедем к тебе!
Щербатов представил плохо освещенные улицы Москвы, стада проституток, пасущиеся около каждой приличной гостиницы, охраняющих их бритых братков, новых хозяев жизни в малиновых пиджаках, разъезжающих в крутых тачках и готовых устроить перестрелку всегда, везде и по любому поводу. Вспомнил оперативные сводки, больше похожие на сводки с фронта, с длинным перечнем убитых, изнасилованных и ограбленных. Обнищавший, озлобленный народ в магазинах, заваленных недоступными ему продуктами.
– Нет, сейчас Россия – не та страна, куда должны приезжать девочки. Пусть даже такие храбрые, как ты. И мне надо очень много работать, чтобы это изменить.
– Тогда стоит ли? Что ты можешь, один?
– Почему один? Нас много…
– Ой, смотри, смотри, фотографируй быстрей! Ну же, ну!
И Щербатов вскочил, поднял фотоаппарат и жал, жал на кнопку, пока не кончилась пленка. Его сын встал и сделал первый в своей жизни шаг.
Джудит Кэмпбелл
Сегодня надо приехать пораньше. Хотя бы часов в десять.
Проводить своего русского, так наивно переживающего, что не может помогать им деньгами.
Смешной. Она стала тем, кем стала, только благодаря ему. Точнее, той глупой встрече в баре, куда пришла с планами, не приличествующими порядочной женщине. Напилась, подцепила какого-то мужика, привезла домой и отрубилась… нет, вначале отрубилась, а уже потом… Короче, как этот тип довез ее, она не помнит напрочь!
До сих пор стыдно вспомнить. И смешно, потому что тогда ничего не случилось. И потом долго ничего не случалось, пока…