Несчастный случай с отцом не ослабил моего интереса к полетам. Во всяком случае, мое желание узнать больше о самолетах только окрепло, как и желание понять, почему и как они летают, что могло стать причиной катастрофы.
В этом стремлении летать и узнать больше о том, как это происходит, мне повезло со множеством ролевых моделей. Одной из тех, с кем кроме отца я поднималась в небо с местного аэродрома, была молодая женщина по имени Вэль Шпайс: на вид ей было лет 25. Они с мужем управляли планером на аэродроме, и она брала меня с собой полетать на своем «Звереныше». (Она также учила меня на холме водить машину с механической коробкой передач.) За прошедшие годы я потеряла связь с Вэль, но нашла ее, когда готовилась к первому полету в космос. Сейчас она руководит прекрасной студией йоги в Тампе, штат Флорида.
В старших классах школы у меня было несколько учительниц, в том числе миссис (Хелен) Уилкокс и миссис (Марион) Стил, они поощряли меня изучать более сложные предметы, чем я бы выбрал сама. Хотя за всю карьеру я никогда особо не занималась биологией, их любимым предметом, все же работа, которую я выполняла у них на уроках (в обществе учеников, которых я всегда считала куда умнее себя), научила меня, как важно бросать вызов самой себе, если хочешь научиться чему-то новому.
Моим любимым уроком в старшей школе был кружок «Введение в авиацию», который вела миссис (Элизабет «Дасти») Рэнсом. Я пришла в восторг, узнав, что у нас в школе есть такой. Кто бы мог подумать, что можно ходить в старшую школу и посещать кружок, чтобы заниматься тем, что уже любишь? И вдобавок ко всему, нас учила женщина, которая занималась тем, о чем я до того лишь читала! Она никогда не хвасталась своими удивительными полетами, но всем в классе хотелось побольше узнать о ее прошлом. Лицензию пилота она получила в 19 лет в университете Толедо. В 22 года участвовала во Второй мировой войне, поступив во Вспомогательную службу женщин-пилотов (WASP), которая перегоняла по стране бомбардировщики. Позже она получила степень бакалавра и магистра педагогики. Исключительно талантливая женщина, миссис Рэнсом также была инструктором по плаванию, вдохновенным садоводом и потрясающе владела лоскутной техникой. Мне повезло, что она начала в 1968 году работать в школе города Клируотер, где преподавала основы авиационной науки, антропологию и историю; и работала там, пока не вышла на пенсию в 1986 году, через 6 лет после моего выпуска.
Миссис Рэнсом скончалась в 1997 году. Хотя мне жаль, что у меня никогда не было возможности встретиться с ней после окончания школы, я рада, что вскоре после того, как я прошла отбор в отряд астронавтов, встретила ее дочь в том самом аэропорту Клируотера, где выросла. Я рассказала ей, как повлиял на меня кружок авиации, который вела ее мать. В то время я не задумывалась о том, что именно женщины, авиаторы и ученые послужили мне примерами для подражания, они были людьми, которые делились со мной тем, что им нравилось. Но теперь я понимаю, что встречи с этими женщинами помогли мне развить свои интересы и способности, благодаря чему и стала возможна моя карьера астронавта.
Самым главным образцом для подражания в ряду этих ролевых моделей всегда была моя мама. Ей было 39, когда погиб мой отец, отставив ее одну с тремя дочерями. (Мне было 15, Шелли – 14, а Ноэль – 8.) По сей день я преклоняюсь перед ее силой и целеустремленностью, это вдохновляет меня на осуществление мечтаний. Она ни разу не попросила меня не летать, не запрещала и даже не заговаривала со мной об этом. Она поддерживала меня на каждом шагу, когда я решила, что получу лицензию пилота сразу после окончания школы, а затем пойду в университет изучать самолетостроение, и она была сильной, глядя вместе с сестрами, как дважды, перед запуском в космос, я поднималась на борт ракеты.
Я все время знала, что наблюдать, как кто-то, кого ты любишь, пристегивается перед полетом, гораздо труднее, чем пристегиваться самому, и теперь, тоже став матерью, я знаю, как страшно следить за тем, как твой ребенок делает что-то потенциально опасное. Но я не до конца понимала, что испытывает ребенок, наблюдая, как родитель идет на огромный риск, пока, пристегнувшись перед запуском в космос, не подумала о своем сыне – ему всего 7 лет, а он стоит со взрослыми на крыше Центра управления запуском. Какое же мужество требовалось ему, чтобы смотреть, как взлетает шаттл с его мамой!
С того момента, как я смотрела первую высадку человека на Луну, я думала, что быть астронавтом – нечто невероятное, но прошло много времени, прежде чем идея отправиться в космос стала казаться мне тем, о чем я могла или должна была задуматься. В конце концов, в 2000 году я прошла отбор и стала членом 18-го отряда астронавтов NASA. Это была большая честь (и, честно говоря, огромная неожиданность), так как нас было всего 17, а отбирали из более 5 тыс. претендентов. Больше всего меня в этом деле поразило не столько то, что я прошла отбор, хотя шансов было не так много, а то, что я вообще подала заявку.
Я изучала самолетостроение и авиационную инженерию в Аэронавигационном университете Эмбри Риддла (ERAU) в Дейтона-Бич, штат Флорида, всего в 80 км к северу от Космического центра имени Кеннеди. Удивительно было наблюдать за запусками шаттлов прямо из учебного городка. Изучая, как летают самолеты, я обнаружила, что хочу также узнать, как летают ракеты. Поэтому я не просто смотрела на запуски в Космическом центре имени Кеннеди, но и начала работать в NASA. В 1988 году, когда возобновились полеты шаттлов в рамках программы «Спейс шаттл» после катастрофы «Челленджера»[44], я начала работать инженером NASA. Я проработала в Космическом центре почти 10 лет, и лишь потом мне пришло в голову подать заявку на отбор астронавтов. Помогая готовить шаттлы к запуску, я узнала, чем заняты астронавты 99,9 % своего времени, пока не летают в космос, и поняла, что как минимум 90 % их работы очень похожи на то, чем я занималась как инженер NASA. Именно тогда я поговорила кое с кем из своих наставников, и они посоветовали мне взять ручку и заполнить заявку.
«Взять ручку и заполнить заявку?!» Разве такое простое действие может быть таким страшным? Несколько недель подряд я задавала себя один и тот же вопрос: «А почему вообще меня должны выбрать?». Я была почти готова отказаться от этой удивительной возможности, если бы, наконец, не решилась на то, что под силу было сделать только мне. Я взяла ручку и заполнила заявку. Я очень благодарна за то, что все, с кем советовалась, меня не отговаривали. Простой совет «взять ручку» придал мне уверенность, и заполнение той заявки открыло передо мной новые возможности полетов, новые приключения и совершенно новый взгляд на жизнь.
По традиции предыдущему отряду было поручено дать нашему название, и они окрестили нас «Букашками» (что было также созвучно с «ошибкой тысячелетия» или «багом Y2К», широко распространенным в 1999 году опасением, что компьютеры сгорят, а жизнь в том виде, как мы знали ее, прекратит существование при переходе календарей с 1999 на 2000 год). Собственно говоря, такое слегка насмешливое и пренебрежительное прозвище могло оказаться и хуже. Отряды наших предшественников имели прозвища «Личинки», «Комки шерсти», «Пингвины», «Сардины» и даже «Летающие улитки». Мы не возражали, в конце концов, у большинства букашек есть крылья, и они умеют летать. А единственное, чего хотят все астронавты, это летать.
С тех пор как я стала астронавтом и даже до полета в космос, мне чаще всего задают вопрос: «Как стать астронавтом?». По правде говоря, все мои товарищи по отряду попали туда разным путем. Нас объединяло лишь то, что мы занимались тем, что нам нравилось, мы были увлечены работой, которую выполняли на земле, и нам было интересно узнать больше, все мы искали способы использовать свое врожденное любопытство и стремление работать, чтобы помочь сделать лучше жизнь на планете. И в какой-то момент все мы обнаружили, что стать астронавтом – еще один способ добиться этого. Чтобы отсеять огромное количество претендентов (в 2017 году на одиннадцать мест в отряде астронавтов поступило более 18 тыс. заявок), у NASA есть базовые требования к их образованию, опыту работы и общему состоянию здоровья, но в целом они не слишком строгие. Хотя такие критерии и ограничивают количество претендентов, они все же позволяют стать астронавтами людям разного происхождения и с разным опытом, даже таким, как я.
Хотя многие компании все еще не пользуются преимуществами социального разнообразия (расы, пола, этнической принадлежности) и различного происхождения, образования и опыта работы сотрудников во всех отраслях промышленности, это, безусловно, можно увидеть на примере экипажей, выполняющих миссии в рамках космической программы. Один из моих любимых примеров – программа МКС.
Тот факт, что пять международных космических агентств и астронавты из 15 стран вместе работают над программой МКС, может служить для всех нас на Земле образцовым примером культурного сотрудничества вне границ. Программа МКС не только доказывает, что применение технических достижений и смекалки представителей различных стран, а также их разнообразного опыта более эффективно технически, но и укрепляет отношения между странами-партнерами и делает исследования в космосе более доступными. Даже когда на Земле между странами-участницами возникает напряженность, сотрудничество на МКС продолжается.
Наш отряд «Букашки» 2000 года не был в отношении пола и расы особо примечателен, однако разнообразие опыта в команде, безусловно, было. Среди нас были инженеры всех мастей, военные летчики-испытатели и летчики-истребители, врачи, океанограф, геофизик и даже подводник. У каждого участника были свои интересы, и они дополняли наш совместный опыт: будущие астронавты увлекались автогонками, шитьем, рисованием, водными лыжами на полупрофессиональном уровне, резьбой по дереву, полетами, садоводством, бальными танцами, кулинарией, скалолазанием, музыкой, строительством домов и нырянием с аквалангом, и это лишь некоторые из множества видов деятельности, которыми наслаждались «Букашки». Но вот что мы обнаружили – и в NASA знают, что это так: благодаря разнообразному индивидуальному опыту мы стали сильнее как команда.