– Что случилось, милая барышня? – Германн попытался заглянуть Кате в глаза. Ему не пришлось нагибаться, он был Баженову по плечо, а с девушкой вровень. – Ну-ка, возьмите.
Катя утерлась чем-то пушистым и мягким, это оказалось полотенце с эмблемой МЧС. Она с трудом оторвалась от груди капитана. Рядом с ним стоял, улыбаясь ласково, хотя и слегка настороженно, приятный мужчина с ухоженной русой бородкой и вьющимися светлыми волосами до плеч. Немножко склонный к полноте и совсем не похожий на инженера аварийно-поискового корвета.
– Не зна-а-ю, – проныла Катя. – Все пло-о-хо…
– Везде? – быстро спросил Германн и неопределенно помахал рукой в водухе.
– Ка-ажется…
– Давно?
Катя задумалась. Ну конечно, она знала, когда стало плохо.
Плохо было всегда. Человек создан для счастья, а где его взять-то. Счастья нет. Его не может быть. Такова драма, на которую ты обречен с рождения: мы запрограммированы на счастье, а впереди только страдания.
Но подтекст вопроса девушка тоже уловила, и это заставило ее крепко вцепиться в полотенце, а то вдруг слезы опять хлынут рекой. Какой ужас! Двадцать лет жила, как слепая, дура дурой! Насколько все плохо, дошло до Кати совсем недавно. Когда разверзлась эта бездна? Она ведь знает. Есть же какая-то зацепка. Точная привязка по времени.
– Я‑а на рабо-оту при-и-шла-а… И на-ча-ло-ось…
– Третий час, если у них график, как у всех, – бросил Германн капитану. – Барышня, а вы, собственно, кто?
– Чир-ли-и-дер пас-са-жи-ир-ский… Встреча-а-ю госте-ей…
– Песнями и плясками. А чего без цветов? – ляпнул Германн.
При упоминании цветов Катя всхлипнула, подавилась и спрятала лицо в полотенце. Ее всю затрясло, и Баженов сам сгреб девушку в объятья, а на инженера посмотрел неодобрительно.
– Я не нарочно, – объяснил Германн. – Просто со злости. Ну что за фигня, согласись. Первый раз попали на Бочку, а тут фигня. И чирлидер.
– Ты несправедлив. Эта девочка обязана уметь вручную завести на стыковку любой тоннаж при отказе автоматики. А гостей встречать – так придумали, чтобы не скучала.
– Ну простите, – сказал Германн. – Алло, барышня, как вас там, примите мои искренние глубокие соболезнования. То есть, простите еще раз, извинения. Видите, как волнуюсь? Кстати, я Гера, а мой капитан – Андрей.
– Ка-атя… – донеслось у Баженова из-под мышки.
– Дратути пажалста, – буркнул Германн.
– Накажу, – пообещал Баженов.
– Это нервное у меня, – сказал Германн.
– Так. – Баженов мягко отодвинул Катю и попытался ее разглядеть. Девушка инстинктивно закрывалась полотенцем. – Нам в любом случае идти к Генеральному. Дорогу найдем. Но… Это мне показалось или там кричат?
Из глубины космопорта доносились приглушенные вопли, потом что-то упало и зазвенело разбитое стекло.
– Ну, хотя бы не похоже на крик о помощи, – заметил Германн. – Обнадеживает. – Он чуть наклонил голову, прислушиваясь. – Кэп, по-моему, там морду бьют.
– Сударыня, вы пойдете с нами, – твердо сказал Баженов. – Дверь шлюза мы запираем и ставим свой замок. Гера, сделай.
Инженер кивнул, достал из-за пазухи черную коробочку и приложил ее к управляющей панели шлюза. Коробочка пискнула. Германн отстучал ногтем на ее лицевой стороне какую-то комбинацию, подождал секунду, стукнул еще пару раз, и дверь с шипением захлопнулась.
– Я на свой палец закрою, ладно? – Не дожидаясь ответа, он прижал к коробочке средний палец левой руки. Та снова пискнула, Германн спрятал ее обратно под куртку.
Катя завороженно следила за его манипуляциями. Они казались ей совершенной магией: прилетели добрые волшебники и управляют Бочкой, словно знают ее насквозь.
Добрые ли? Хочется надеяться, иначе совсем беда.
– Как настроение, чирлидер? – спросил Баженов. – Получше? Идти сможете?
Наконец-то капитану удалось ее рассмотреть. Если бы спросили, на кого похожа Катя, он бы ответил: на блондинку в стиле «пин-ап», увы, слишком рано узнавшую, что жизнь – дерьмо. Катю будто морально заездили, как можно заездить машину. Баженов и не думал, что девушки в принципе бывают такими убитыми.
– Я… Покажу короткую дорогу, – тихонько проговорила она, потупившись. – Срежем угол через лес.
– Тысяча извинений, Катя, – сказал Германн, – но можно у вас полотенце?.. Оно казенное, и это мой рабочий инструмент, я в него декодер заворачиваю… Ага, спасибо. И вот что, кэп, поспешили мы, надо было взять хотя бы лом.
– Мы в чужой юрисдикции. Какой лом без разрешения Генерального?
– Так уже набедокурили. – Германн кивнул на дверь шлюза. – И не большой лом, маленький.
– Тут найдешь, если понадобится. Ведите нас, Катя. Только я вперед.
– Откуда здесь лом? – тоскливо протянул Германн, становясь в арьергард. – Даже маленький…
Прозрачная дверь космопорта была разбита в пыль, на дорожке валялась увесистая скамейка, которой это сделали. Метнули, наверное, с разбегу. Зачем? Откуда такая страсть к разрушению? Катя испуганно сжалась.
– Массовый психоз, – буркнул Германн. – А красота-то… И чего вам тут нормально не живется? С жиру взбесились?
– Нам туда, – сухо сказала Катя.
Она придумала себе задачу – быть проводником, и стало чуть полегче. Страшно, но хотя бы не тошно.
Баженов огляделся. И правда ведь красота. Деревья, голубое небо, чистый воздух, солнышко, и главное – огромный, невообразимый простор. А к тому, что вдалеке уходит вверх зеленая стена, прочерченная дорогами и вся в точечках домов, можно привыкнуть. Ой, чего это синеет? А это у них речка там.
– Почему офис Генерального не в космопорте? – спросил он, ныряя вслед за Катей в кусты.
– Ну так он же Генеральный, чего ему тут делать.
– М‑да… Действительно.
Прогулка по лесу стала бы чистой радостью для астронавта, бывшего месяц безвылазно в рейсах, если бы не крики вдалеке и эпизодический грохот, от которого Баженов напрягался, а Германн вспоминал про лом. Потом все как-то стихло. А дальше лес внезапно оборвался, и они прямо из-под сени деревьев шагнули на кукольно аккуратную улочку с очаровательными домиками. Перед каждым – маленький палисадник весь в цветах.
Здесь могло быть просто волшебно, если бы в ближайшем домике не плакала навзрыд женщина.
И пейзаж слегка подпорчен: из следующего жилища недавно швыряли мебель через окно. И там, судя по звукам, ссорились.
Как нарочно, идти надо было в ту сторону, и едва они поравнялись с домом, оттуда выскочил какой-то тип с ножкой от стула в руке. Уставился на Баженова и явно не обрадовался эмблеме МЧС РФ.
– А вот сразу нахер, офицер! – заорал он. – Нахер отсюда, понял?!
– Вы нас с кем-то путаете, сударь, – учтиво сказал Баженов.
– Как хочу, так живу, понял?! Будут еще меня учить всякие! Задолбали читать мораль! Все такие хорошие, один я плохой, да?!
– Все нормально, мы уходим, – пробормотал Баженов, не очень понимая, как себя вести. – Видишь, уходим.
– Нахер! За-дол-ба-ли!
Местный житель бросился на него, занося свою импровизированную дубинку. Капитан легко перехватил вооруженную руку и догадался, что его надули, только когда справа прилетело в глаз кулаком. Взвизгнула Катя.
Последний раз Баженова пытались ударить классе в седьмом-восьмом, да и то не всерьез; ошарашенный капитан сделал шаг назад, и тут, к счастью, инициативу взял Германн. Пользуясь тем, что противник сосредоточился на капитане, инженер пнул местного под колено. Тот, охнув от боли, выронил дубинку, присел, и Германн добавил ему с той же ноги в ухо. Катя взвизгнула снова.
Местный упал на четвереньки, проломил головой штакетник и пополз нюхать цветы.
– Так же убить можно, – укоризненно произнес Баженов, трогая кончиками пальцев лицо.
– А так – нельзя? – агрессивно осведомился Германн, показывая на ножку от стула. – Я это забираю. И не спорь. Мой трофей.
– Что тут у вас творится? – спросил Баженов у Кати тоном скорее тоскливым, чем рассерженным. – Ах да, вы тоже не знаете… Гера, спасибо на самом деле. Как-то я оказался не готов.
– Не за что. Разреши высказать профессиональное мнение? Здесь форс-мажор, это очевидно. Значит, мы на работе, у нас спасательная операция. Спасаем девицу, – Германн ткнул в Катю ножкой от стула, – и отваливаем, пока не стало хуже.
– Гера, очнись, мы сейчас не спасатели, а перегонщики, – буркнул Баженов, задумчиво уставившись куда-то мимо инженера.
– Спасатель всегда спасатель! – заявил Германн и оглянулся.
По улице брел, руки в карманы, здоровенный хмурый дядька, просто громила, такого ножкой от стула не свалишь. И курс держал прямо на них.
– К черту лом. Твой капитанский пистолет надо, – сказал Германн. – Как я жалею, что забыл о нем. А ты почему забыл?! Для драки ты у нас слишком благородный, но подстрелить-то сможешь.
– Потому и забыл.
– Папа! – воскликнула Катя. – Папа, милый!
И бросилась к громиле.
– Только идиоты вроде меня дерутся с сумасшедшими, – бурчал Германн, провожая глазами Катю. – Стрелять надо. Сейчас он ей голову отвинтит, что будем делать? Оплакивать?
Они с тревогой наблюдали, как девушка повисла у гиганта на шее и что-то тараторит ему на ухо, а тот вроде не торопится ее убить. Через минуту он поднял глаза и сумрачно уставился в их сторону. Решив, что самое страшное позади, они рискнули осторожно приблизиться.
– Это папа мой! – крикнула Баженову девушка. – Ваня Карков его зовут! Он электронщик гениальный! Он все тут знает!
– Ах, еще и Ваня, – Германн хмыкнул. – Дратути пажалста.
– Заткнись, – шепнул Баженов.
– Бесполезно же, – прогудел Карков. У него оказался тяжелый гулкий бас. – Понимаешь, это не имеет никакого смысла.
Катя по-прежнему висела у него на шее, вцепившись намертво, а он легко поддерживал девушку одной рукой.
– Папа, ты просто нас спаси, я не знаю как, но ты же спасешь… – твердила она. – Папочка, милый, мне плохо…
– Лучшее, что может сделать честный человек, – покончить с собой, – произнес Карков глубокомысленно. – Но сначала я полюбуюсь, как тут все пойдет прахом, и эти лоботрясы начнут вешаться. Попили моей кровушки, твари. Сначала пусть они.