Наверно, процесс записи должен был оказаться более торжественным. Но, честное слово, мы действительно записали уже кучу видео, и нам это надоело. Думаю, кри нарочно предлагали нам делать это снова и снова, чтобы в решающий момент мы меньше нервничали. Вместо пафосного обращения к роду человеческому получился рядовой видеоотчет.
А потом корабль вышел на стартовую позицию.
Сами прыжки не произвели на нас впечатления. Никаких визуальных эффектов не было. Пару раз мороз подрал по коже, и все. Мы даже не успели посмотреть на то, как выглядит небо в пустоте между двумя Галактиками. Потом Хейс поругался с Элем из-за неправильно рассчитанной точки выхода. Ави при этом сидел с глупым лицом, а Редж бормотал что-то, не просыпаясь. Я смотрел на них, и меня разбирал смех. Ю окликнул меня, и мы пошли настраивать третий прыжок.
Правду сказать, никуда мы не пошли. Я поднял свой ноутбук, закрыл оффлайновую версию Википедии и открыл программу управления кораблем.
Все у нас происходило как-то… без шикарности. Не кинематографично. Ни скафандров, ни крутых пультов управления. Жилые отсеки на «Дружбе» выглядели как обычная многокомнатная квартира. Впору представить, что мы на Земле и разыгрываем какой-то домашний спектакль. Только космос за бортом был настоящим.
Настройка прыжка в новых условиях отняла у кри почти семнадцать часов. Мне пришлось уйти спать, и меня сменил Редж, который в принципе мог спать, пока Эль работал в его теле. Я почистил зубы. Ю пожелал мне спокойной ночи.
Лежа в кровати, я думал, что другие кри прямо сейчас ищут для нас технологии терраформирования – по всей исследованной ими Вселенной. Человечество хотело попытаться что-то сделать с Марсом. Нам обещали отдать пригодную для обитания планету, если сумеют найти такую без разумной жизни. Но Марс все-таки был ближе.
Кри охотно распространяли знания и технологии. А вот прямых контактов они не давали никому. И координаты иных разумных, и способы быстрой связи держались в секрете. Мы как-то разговорились об этом. Ю сказал, что кри опасаются знакомить между собой дружественные им расы. Когда-то очень давно они так делали. Вышло нехорошо.
– Приревновали? – хмыкнул я.
– В точку, чувак.
Хейс попытался тоже вставить шутку и все испортил.
– Никаких звездных войн в моей вселенной, – заявил он.
– Ты убиваешь мечты миллионов мальчишек по всей Земле, – съехидничал Редж.
– Если бы у меня была хоть одна нога, я бы тебя пнул.
Ави оттарабанил это и выразительно посмотрел на свои здоровенные, обутые в берцы ноги. Я подумал, что Ави с Хейсом по этому вопросу явно согласны.
Редж умолк и некоторое время общался с Элем в своей голове. Суть разговора можно было читать по его лицу. Сначала он ухмылялся и шевелил бровями, потом кашлянул и помрачнел. Видимо, в настоящих звездных войнах не было ничего увлекательного.
Ю разбудил меня, чтобы попрощаться.
Я вышел в коридор и выглянул в иллюминатор. «Дружба» разворачивалась. Планета медленно двигалась по черному небу. Почему-то меня поразило то, что она оказалась совершенно не похожа на Землю. Облачный щит был заметно плотнее и явственно желтоватого оттенка. Я понимал, что звездолет уже собрал все данные о составе атмосферы, средних температурах и прочем таком. Я собирался пойти и почитать отчеты «Дружбы», но пока просто стоял и смотрел.
Подошел Ави.
– Как будто к Венере прилетели, – сказал он. – В смысле, к обитаемой Венере из фантастики, а не к настоящей.
– С языка снял, – откликнулся я.
– Хейс говорит, что сейчас начинают волноваться кри.
«Да», – негромко прозвучал Ю. Так он говорил, когда в беседе обращался только ко мне и не хотел, чтобы я передавал его слова другим людям. «Мы волнуемся, – сказал он. – Если вдруг почувствуешь… как бы чужие чувства – это может быть реакция на меня. Это нормально, Матвей, безопасно».
Я ощутил теплую признательность, которая была стопроцентно моей. Кри – хорошие ребята, а Ю – лучший кри, какого я знаю.
– Из-за чего вы волнуетесь? – сказал я вслух.
– По предварительным данным, – голосом Ави сказал Хейс, – цивилизация на этой планете похожа на нашу. Мы тысячи лет считали себя аномалией, парни. Разумные существа бывают очень разными, но в основе своей они больше похожи на вас. Среди наших друзей мы все равно были одиноки. Теперь у нас появилась надежда. Все кри очень ждут результатов этой экспедиции. Пожелайте нам удачи.
«Пожелайте нам удачи», – неслышным эхом повторил в моей голове Ю Джексон.
И мы пожелали.
О следующих трех сутках рассказать нечего. Хуже нет, чем ждать и догонять, а мы ждали. Ави приседал и отжимался до изнеможения. Редж спал и изредка ел. Я пытался читать, пытался писать статью, включал на ноутбуке фильмы, которые давно собирался посмотреть, но внимание мне не подчинялось. Сосредоточиться удавалось минут на пятнадцать. Много раз я ловил себя на том, что сижу и тупо смотрю в монитор, не понимая, что на нем. Помогла любимая старая игрушка. Я резался в нее, пока не начинали болеть глаза. Игрушку выпустили еще до контакта с кри. Играть в фантастические межзвездные перелеты, когда сам находишься в настоящем, – то еще развлеченьице.
Наконец кри вернулись.
Они даже не поздоровались.
Я понял, что они уже здесь, потому что испытал не свои чувства – как и предупреждал Ю. Это была тягостная минута. Острое разочарование. Черное горе. Едкая злость на самого себя – на свою слишком уж радужную надежду. Боль от знания, что предстоит разочаровать еще многих. Попытка отогнать мысль о том, что подвел свою расу…
– Можешь ничего не объяснять, – сказал я.
Ю не ответил.
Я вышел из игры. Посидел немного сложа руки. Ю по- прежнему отмалчивался. Я воспринимал его присутствие и смутно слышал, как он старается изолировать меня от своих негативных эмоций.
– Эй, – сказал я. – Может, тебе лучше поделиться? Может, станет легче, если ты объяснишь? Ты как там?
На душе у меня занехорошело, и чувство это было мое.
Все равно что утешать кого-то по телефону. Отвратительное занятие. Когда можешь помочь, только произнося слова, все слова сразу становятся фальшивыми.
– Они от нас не в восторге, – печально сказал Ю.
– Если я правильно понял – это еще мягко сказано.
– Ну да…
– Что случилось? Это вообще можно объяснить в человеческих понятиях? Или мне лучше не допытываться?.. Ю, черт тебя дери, я могу тебе хоть как-то помочь?!
– Сейчас, – сказал Ю. – Попробую сформулировать.
– Ага.
Пока я ждал ответа, Ю закапсулировался так, как не капсулировался даже в самом начале нашего знакомства. Я не слышал от него вообще никакого отклика, кроме простого подтверждения, что он есть.
– Понимаешь, они похожи на нас, – сказал Ю. – Мы так рвались сюда именно потому, что хотели наконец-то встретить расу, похожую на нас.
– Понимаю. Мы на Земле долго мечтали о таком.
– И они правда похожи на нас, – повторил Ю. – Конечно, они другие. Но те же исходные принципы. Они даже способны к диффузии. Это как… Для вас – это как похожая сексуальная жизнь.
– Ого. – Я неловко улыбнулся. – А в чем проблема?
– Мы попытаемся еще раз. Немного позже. Сейчас мы очень устали.
– Что?
– Извини. Я плохо соображаю. Я посплю. Потом. Когда успокоюсь. Матвей.
– Что?
Мне стало его жалко. Проклятый внутренний телефон. Проклятая бестелесность. Другу плохо, а ты можешь только болтать языком.
– Матвей, тебя не затруднит, что я неточно выражаюсь? Я хотел бы рассказать, но мысли путаются.
– Не затруднит.
– Да… У вас есть концепция заразных идей. В безопасном виде это мемы. Но есть и опасные виды. Мы – в гораздо большей степени разум, чем тело. Они тоже. Для нас и для них эти заразные идеи… ощущаются… более физическими… вещественными… реальными.
– И поэтому более опасными, – догадался я.
– Да. Судя по всему, они страдают от этой заразы больше, чем мы. Но есть еще… кое-что. У них сформировалось что-то вроде ментального панциря из фрагментов переработанных заразных идей. Он – часть их ментального кода. У вас… тоже есть аналог, физический. В вашем генетическом коде есть фрагменты древних вирусов.
– Я понимаю.
– Ментальные панцири очень сложные. – Мне показалось, что Ю вздохнул, насколько вообще может вздохнуть кри. – Они не полностью интегрированные, частично живые. Они слишком динамичны, а сами эти разумные менее динамичны, чем мы. Панцири во многом управляют ими. Как твой значок.
Я моргнул. Потом вспомнил.
– А‑а. Мозговой слизень.
– Это еще не самое плохое. В общей ментальности… разум-пространстве… как это у вас? Ноосфере?..
– Ноосфера – это другое. Не важно. Я все равно понял.
– В их общей разум-сфере-подключении-присутствии есть свободные заразные фрагменты. Но это не так, как у вас эпидемии-организмы. Это больше как… черти? Религии? Религия, которая сама является богом. Или негатив-богом.
– С ума сойти.
– Вот именно, – откликнулся Ю, и я на мгновение ощутил рядом с собой прежнего Ю, веселого и уверенного в себе. От сердца чуть отлегло.
– Погоди, – сказал я. – Начинаю догадываться. Вас там случайно не приняли за компанию таких фрагментов?
– Нет. Но близко. Матвей, я в точности не объясню. Не вижу аналогов совсем.
Я поколебался. Я сознавал, что ассоциации неправомерны. Человеку не постичь до конца тонкости мышления кри и им подобных существ. Но стоило Ю обмолвиться о религиях, и мне начало казаться, что я кое-что понял.
– Религиозные войны? – вслух подумал я. – Идеологическое противостояние? И вот приходите вы, приносите еще какие-то идеи, а они лишние и никому не по вкусу.
– Тоже близко. Но есть еще… культурные образы, традиционные методы восприятия и оценки… И мы попали в негативную область. Из-за этого все.
– Ясно, – сказал я.
Мне действительно многое представлялос