– Не утруждай себя. Если бы у меня не было пальцев на руках, я бы и до десяти не смогла бы досчитать. До центра еще далеко? – Алеата не любила утруждать себя.
– Недалеко, – буркнул Другар. – И там есть где отдохнуть, когда придем.
Алеата вздохнула. Сначала все было так интересно: мурашки по коже, когда идешь среди рядов живой изгороди, и так весело притворяться, что ты заблудилась, в то же время радостно сознавая, что этого не произойдет. Но теперь все это уже начинало надоедать. Ноги ныли от усталости. А ведь потом еще придется возвращаться! Усталая и раздосадованная, она уже начала поглядывать на Другара с подозрением. Он ведь однажды пытался убить их всех. Что, если он завел ее сюда с какими-то гнусными намерениями? Подальше от остальных. Никто не услышит ее криков. Она остановилась, оглянулась, полушутя подумав, не вернуться ли назад.
У нее екнуло сердце. Она и понятия не имела, на какую дорожку свернуть. Может быть, они шли по правой дорожке? А может, вообще не сворачивали, а шли по средней?
Другар остановился так внезапно, что Алеата, все еще оглядываясь назад, наткнулась на него. Она невольно схватила его за плечи.
– Я… извини, – проговорила она наконец и поспешно убрала руки.
Он посмотрел на нее, и его лицо помрачнело.
– Не бойся, – сказал он, уловив напряженные нотки в ее голосе. – Мы уже пришли, – он махнул рукой. – Вот что я хотел тебе показать.
Алеата огляделась. Лабиринт кончился. Ряды мраморных скамеек, установленных ярусами, окружали мозаику из разноцветных камней, выложенных звездой с расходящимися лучами. В центре ее были еще какие-то странные символы, напоминающие тот, что был на подвеске, которую гном носил на шее. Над ними сияло чистое небо, и с того места, где она стояла, Алеата могла видеть верхушку центрального шпиля цитадели. Она облегченно вздохнула. Теперь она хотя бы имела некоторое представление о том, где находится, – в амфитеатре. Хотя это вряд ли поможет ей выбраться отсюда.
– Очень мило, – проговорила она, глядя на мозаичную звезду из цветного кафеля и думая, что бы еще такое сказать, чтобы порадовать гнома.
Ей хотелось бы отдохнуть – в этом месте была какая-то спокойная, приятная атмосфера, располагавшая к отдыху. Но ее тревожила тишина. И еще – взгляд темных, глубоко посаженных глаз гнома.
– Что ж, это было очень интересно. Спасибо за…
– Сядь, – сказал Другар, указывая на скамью. – Подожди. Ты еще не видела того, что я тебе хотел показать.
– Я бы с радостью, правда! Но, по-моему, нам пора возвращаться. Пайтан будет волноваться…
– Сядь, пожалуйста, – повторил Другар, и брови его сошлись на переносице. Он поднял глаза на шпиль цитадели. – Ждать уже осталось недолго.
Алеата топнула ножкой. Как обычно, когда ей перечили, она начинала сердиться. Она устремила на гнома суровый и властный взгляд, перед которым не мог устоять ни один мужчина. Правда, в этот раз он был не так эффектен, потому что был направлен сверху вниз, а не снизу вверх. И он не возымел на Другара никакого действия. Гном повернулся к ней спиной, направляясь к скамейке.
Алеата бросила последний безнадежный взгляд на дорожку, еще раз вздохнула и побрела вслед за Друга-ром. Плюхнувшись на скамью рядом с ним, она поерзала, оглянулась на шпиль, громко вздохнула, поболтала ногами, всячески показывая, что ей не интересно, надеясь, что он ее поймет, наконец.
Но он не понял. Он сидел бесстрастный и молчаливый, уставившись в центр звезды.
Алеата собралась было уже рискнуть и отправиться через лабиринт в одиночку. Лучше уж заблудиться там, чем умирать от скуки здесь. Внезапно из Звездной камеры на вершине цитадели засиял свет. Послышался странный поющий звук.
Мощный луч белого света, скользнув с башни цитадели, ударил в мозаичную звезду.
Алеата ахнула, вскочила с места и, наверное, попятилась бы назад, не будь сзади скамьи. Она чуть не упала. Гном, протянув руку, подхватил ее.
– Не бойся.
– Смотри! – вскрикнула Алеата, глядя широко открытыми глазами. – Там… там толпы народа!
Площадка в центре амфитеатра, которая за мгновение до того была пуста, теперь вдруг заполнилась пестрой толпой. Люди, гномы, эльфы – правда, не такие телесные и полнокровные, как она и Другар. Нет, это были прозрачные тени. Сквозь них просвечивали ярусы амфитеатра на противоположной стороне, ряды живых изгородей за ними.
Чувствуя слабость в коленях, Алеата опустилась на скамью, не сводя с них глаз. Они стояла группами, серьезно о чем-то беседовали, переходили от одной группы к другой, становясь видимыми, когда попадали в луч света, и исчезая, когда выходили из него.
Люди, эльфы, гномы – они стояли все вместе, вели беседы, очевидно, дружеские, за исключением одной-двух группок, которые, судя по их жестам и позам, о чем-то спорили.
Собираться вместе, по мнению Алеаты, можно только с одной целью.
– У них праздник! – радостно воскликнула она и вскочила с места, чтобы присоединиться к ним.
– Нет! Стой! Подожди! Не подходи близко к свету! – Другар, смотревший на происходящее с почтительным страхом, всполошился и попытался перехватить метнувшуюся мимо него Алеату.
Ему это не удалось, и она вдруг оказалась в гуще толпы.
С тем же успехом она могла бы стоять в густом тумане. Люди обтекали ее, проплывали сквозь нее. Она видела, как они разговаривают, но не слышала голосов. Она стояла рядом с ними, но не могла дотронуться. С сияющими глазами они смотрели друг на друга, но не на нее.
– Послушайте! Я здесь! – умоляла она, в отчаянии протягивая к ним руки.
– Что ты делаешь? Уходи оттуда, – сердился Другар. – Это же священное место!
– Эй! – кричала она, обращаясь к теням, не замечая гнома. – Я вас вижу! Неужели вы меня не слышите! Я же здесь, прямо перед вами!
Никто не отвечал ей.
– Почему они меня не видят? Почему не разговаривают со мной? – спрашивала Алеата, повернувшись к гному.
– Они не настоящие, вот почему, – угрюмо ответил Другар.
Алеата снова посмотрела на них. Люди-тени скользили мимо нее, над ней, вокруг нее.
И вдруг свет погас и все исчезло.
– О-о! – разочарованно протянула Алеата. – Где же они? Куда пропали?
– Когда гаснет свет, они пропадают.
– Они вернутся, когда свет загорится снова? Другар пожал плечами.
– Когда как. Иногда возвращаются. Иногда – нет. Но обычно в это время, после обеда, я вижу их здесь.
Алеата вздохнула. Сейчас она чувствовала себя еще более одинокой.
– Ты сказал, они ненастоящие. Тогда кто они, как ты думаешь?
– Возможно, тени прошлого. Тени тех, кто когда-то жил здесь, – Другар пристально разглядывал звезду. Потом погладил бороду и с грустью сказал: – Обман зрения – шутки местной магии.
– Ты видел там своих соплеменников, – сказала Алеата, догадываясь, о чем он думает.
– Тени, – повторил он хриплым голосом. – Никого из моих собратьев больше нет. Уничтожены титанами. Я остался один. И когда я умру, гномы перестанут существовать.
Алеата вновь посмотрела на площадку амфитеатра – теперь он был пуст, абсолютно пуст.
– Нет, Другар, – вдруг сказала она, – это не так.
– Что ты хочешь этим сказать – не так? – сердито глянул на нее Другар. – Что ты знаешь об этом?
– Ничего, – согласилась Алеата, – но мне кажется, один из них услышал меня, когда я к ним обращалась.
Другар хмыкнул.
– Это только твое воображение. Думаешь, я не пробовал? – мрачно спросил он. Его лицо исказилось от горя. – Видеть моих собратьев! Видеть, как они разговаривают, смеются! Я почти понимаю, о чем они говорят. Почти слышу вновь язык моей родины.
Он зажмурился. И, резко отвернувшись от нее, начал пробираться меж рядов амфитеатра.
Алеата смотрела ему вслед.
“Какой бесчувственной и эгоистичной я была! – сказала она себе. – У меня есть хотя бы Пайтан. И Роланд, хотя его можно и не считать. Рега тоже не такая уж плохая. А у гнома нет никого. Нет даже нас. Мы сделали все, чтобы оттолкнуть его. И он пришел сюда – к теням, чтобы утешиться”.
– Другар! – громко окликнула она его. – Послушай. Когда я стояла на этой звезде, я сказала: “Я здесь, прямо перед вами!” – и увидела, как один из эльфов обернулся и посмотрел в мою сторону. Его губы двигались. Могу поклясться, он проговорил: “Что?” Я повторила, и он выглядел смущенным, оглядывался по сторонам, как будто слышал меня, но не видел. Я в этом уверена, Другар!
Он наклонил голову набок, глядя на нее с недоверием и с огромным желанием поверить.
– Ты не ошибаешься?
– Нет, – солгала она. И весело рассмеялась. – Разве могло быть такое, чтобы я стояла среди мужчин и они меня не замечали?
– Нет, я не верю, – гном опять помрачнел. Он подозрительно смотрел на нее, сбитый с толку ее смехом.
– Не сердись, Другар. Я просто пошутила… Ты был такой… такой грустный, – Алеата подошла к нему и дотронулась до руки гнома. – Спасибо, что привел меня сюда. По-моему, это просто чудесно! Я… я хочу прийти сюда с тобой еще. Завтра. Когда будет свет.
– Да? – обрадовался он. – Конечно. Мы придем. Но только не говори остальным.
– Не скажу ни слова, – обещала Алеата.
– А теперь нам надо возвращаться. Они будут беспокоиться. О тебе.
Алеата заметила, как он с горечью выделил последнее слово.
– Другар, а что, если они все же настоящие? Тогда это означает, что мы здесь не так одиноки, как думаем?
Гном снова пристально посмотрел на опустевшую звездную площадку.
– Не знаю, – сказал он, качая головой. – Не знаю.
Глава 32. ЦИТАДЕЛЬ. Приан
Внезапная вспышка света в Звездной камере заставила Ксара поспешно выйти из нее. Ему удалось отделаться от старика-сартана, навязав его эльфу, который поднялся наверх, чтобы опять нести чепуху. Решив, что менш и помешанный старик отлично поладят, Ксар оставил их у двери в Звездную камеру. Оба стояли, глупо пялили глаза на яркий свет, пробивающийся снизу, из-под двери.
Старик распространялся о какой-то теории, касающейся работы машины. Когда-то эта теория могла бы показаться Ксару интересной. Теперь же она волновала его меньше всего. Повелитель Нексуса нашел убежище в библиотеке – единственном месте, где, он был уверен, менши ему не помешают. Пусть сартанский свет бьет из этой Звездной камеры и из любой другой, ей подобной. Пусть он принесет свет и энергию во Врата Смерти. Пусть рассеет ужасную тьму Абарраха, согреет замерзшие морские луны Челестры. Что до всего этого Ксару?