Предыгровое рукопожатие первоотрядника было крепким — даже, пожалуй, нарочито: едва зажившая ранка на нашем пальце отозвалась на него вспышкой тупой боли. Младший не сдержал гримасы. Игонин самодовольно осклабился.
«Скотина! — пробормотал мой внутренний собеседник, разозлившийся, кажется, не столько даже на бугая, сколько на самого себя — за проявленную слабость, пусть и мимолетную. — Ну, держись! На клочки порву!»
«Аккуратнее, — предостерег его я. — Не зарывайся, играй внимательно!»
«Сам знаю!»
Начинать нам снова выпало белыми. Подобно гроссмейстеру О.Бендеру, ничего нового изобретать Младший не стал, как и в прошлый раз сыграв Е2-Е4. Бугай мгновенно ответил ходом собственной королевской пешки. Мы вывели вперед коня — так же поступил Игонин. Младший двинул слона…
На доске шаг за шагом разворачивалась классическая испанская партия — совсем не чета хаотичным метаниям нашего предыдущего соперника!
«Блин! — буркнул мой юный пионер. — А он, кажется, умеет играть!»
«Черт! — выдал он через пару ходов. — И неплохо умеет!»
«Чтоб тебя! — недовольно прищурился Младший на доску еще чуть позже. — Победить будет непросто…»
«Твою ж математику! — от души тряхнул мой внутренний собеседник головой, вынужденный вскоре уступить пешку. — Так и вовсе можно ненароком продуть… А ты что молчишь? — недовольно дернул он меня. — Давай, помогай!»
Легко сказать «помогай»! Я, собственно, потому и не вмешивался до сих пор, что в упор не видел, где и как могу усилить игру! Вроде бы, все Младший делал абсолютно правильно… И тем не менее, инициатива из его рук медленно, но неумолимо уплывала к противнику.
Что ж, помогать — так помогать! Не получается надавить на доске — попробуем иначе! Все, как говорится, для победы — раз уж она некоторым из нас так важна!
— Как вчера, Юлю-то свою догнал? — забрав у юного пионера контроль, шепнул я Игонину.
— Что? — опешил тот.
— Ну, когда наши вас вчера вечером в кустах у клуба застали? — лукаво подмигнул бугаю я. — И она убежала, при всем честном народе тряся…
— Урою! — перебив, прорычал мне первоотрядник. Он начал было привставать — но тут же опомнился и тяжело плюхнулся обратно на стул.
— Как в прошлый раз? — усмехнулся я. — И в позапрошлый? А урывалка не отвалится?
— Да ты…
— Ну, не догнал и не догнал — извини, что спросил! — с деланым миролюбием развел я руками. — Не переживай: может, там другой кто подоспел и развлек твою Юлю…
— Резанцев, Игонин — играйте, а не болтайте! — строгим тоном сделал нам замечание проходивший мимо физрук.
Да легко: все, что хотел, я уже сказал!
«Это было… жестко…» — пробормотал Младший — честно говоря, я не понял, с восхищением или, наоборот, с осуждением — но уточнять не стал.
«Главное, чтобы сработало…» — хмыкнул вместо этого.
Сработало. Выбитый из колеи, первоотрядник засуетился, сделал подряд несколько поспешных ходов, как минимум позицию не усиливавших, а затем и вовсе подставил нам под удар ферзя. Щедрым подарком мы, конечно же, воспользовались — и уже легко довели партию до победы.
На ответную Игонин собрался, но, играя белыми, начал ту подчеркнуто осторожно, подолгу обдумывая даже очевидные ходы — и закономерно попал в цейтнот, к тому же — в абсолютно равной позиции. Опомнившись, пошел ва-банк, уже наоборот, неразумно спеша — и хоть серьезных ошибок и не допустил, хода игры так и не переломил, позволив партии прикатиться к логичной ничьей.
Под строгим взглядом физрука мы с бугаем пожали друг другу руки — оба с нескрываемой неохотой. Я приготовился, что Игонин болезненно стиснет напоследок мою травмированную кисть, как он сделал это перед игрой, но поступать так первоотрядник неожиданно не стал.
— Когда-нибудь ты точно допрыгаешься, Резанцев, — процедил он сквозь зубы, удерживая мою ладонь, но не сдавливая ее.
Угрозой это, правда, не звучало: похоже, взявший себя в руки бугай в очередной раз пришел к выводу, что связываться со мной — себе дороже.
— Благодарю за игру, — дежурно ответил я с широкой улыбкой.
— Да пошел ты!
Наши руки расцепились.
Впереди у нас с Младшим был полуфинал, для Игонина соревнования завершились.
В следующем круге беспристрастная турнирная сетка свела нас с Костиком Ивановым. Тот оказался крепким орешком: все наши партии, включая третью, дополнительную, завершились вничью. Помог нам с Младшим жребий: его волею в заключительной игре мы получили черные фигуры, а значит, согласно регламенту соревнований, Иванову в ней была нужна только победа. И в какой-то момент он даже был к ней близок, но вечным шахом мы вынудили противника к повторению ходов — и таки пробились в финал.
Последний противник нас уже ждал: это оказался разве что не брат-близнец Костика — такой же лопоухий сутулый очкарик, только из третьего отряда. Поначалу будто бы и сценарий прошлого круга повторился: первую партию, черными, мы с Младшим еле-еле свели к ничьей. Во второй пошла борьба на встречных курсах — с некоторым нашим преимуществом, но отнюдь не подавляющим. До поры наш соперник держался уверенно, невозмутимо сидел с каменным лицом — как вдруг, сделав очередной ход, широко распахнул глаза и поспешно отвел взгляд в сторону. Что-то заметил? Что? Верный путь к победе или угрозу поражения?
Я окинул внимательным взором доску, прищурился: фигуры у меня перед глазами уже разве что не двоились — что вы хотите, девятая партия за неполных два часа! Что же такого примечательного углядел в позиции чертов очкарик? Непонятно…
«Я тоже ничего особенного не вижу, — заявил Младший. — Бей слона конем, как собирался — время поджимает!» — до момента, когда стрелка на нашем циферблате обрушит вниз сигнальный флажок, и впрямь оставалось уже менее полутора минут.
«Нет, что-то мы тут явно упускаем…» — покачал головой я.
«Ну, не знаю…»
— Что тут думать-то: ладья на А8 — и делу конец! — послышалось вдруг сзади.
Я резко обернулся: голос принадлежал Костику Иванову, свои партии в утешительном финале — за третье место — должно быть, уже благополучно завершившему.
— Подсказка! — воскликнул кто-то. — Была подсказка!
— Ой! — изменившись в лице, испуганно сжался Костик. — Я не нарочно! Само вырвалось: очевидный же ход!
Я посмотрел на доску: блин, точно! Бросок ладьи на клетку А8 — и победа у нас в кармане!
— Иванов, немедленно покинь помещение! — рассерженно велел между тем Костику Вячеслав Борисович. — Ты дисквалифицирован за подсказку!
— А с партией что будем делать? — взволнованно осведомилась у физрука вожатая третьего отряда Ира — понятно, переживает за своего подопечного!
— Резанцев? — зачем-то переадресовал мне ее вопрос судья — так я, по крайней мере, его понял.
Ну, раз спрашивают, надо отвечать…
— Ход ладьей и в самом деле предельно очевидный, — заявил я. — Я и без подсказки бы его…
«Нет!» — взвился вдруг Младший.
«Что нет?»
«Нельзя пользоваться подсказкой! Мы не видели этого хода!»
«Я бы его вот-вот нашел!»
«Не факт! Такое или видишь сразу, или уже никогда!»
«Я хожу ладьей», — отрезал я.
«Нет! Это нечестно!»
«А то, что я тебе помогаю, да что там, со второго круга играю за тебя — это, типа, честно?!» — рассердился я.
«Это совсем другое! Ты — это же я! А тут подсказка со стороны! Так нельзя!»
«Вот же заладил: нечестно, нельзя!.. — зло буркнул я. — Сам тогда и играй, как можно и как честно!»
— Не важно, увидел бы я ход сам или нет! — получив контроль, тут же заявил Младший недоуменно взиравшему на нас, занятых безмолвным диалогом, физруку. — Была подсказка — и пользоваться ею я не стану! — с этими словами он поднял с доски двумя пальцами белого коня, той же рукой убрал с клетки черного слона, поставил нашу фигуру на ее место — и стукнул основанием «съеденной» по кнопке часов.
— Благородно, — задумчиво покачал головой Вячеслав Борисович. — Но теперь…
В этот момент наш соперник внезапно выровнял ладонью кнопки хронометра, останавливая оба циферблата.
— Что такое, Анисимов? — недоуменно воззрился на него физрук.
— Я сдаюсь, — вскинув голову, заявил очкарик. — Ход ладьей действительно был очевиден — это мой «зевок». Мой противник не мог его не увидеть. А дальше я бы автоматически получил мат в три, максимум в четыре хода! Тогда как любой иной вариант, включая этот ход конем, — кивнул он на доску, — почти неизбежно ведет к моему выигрышу. В данном случае — незаслуженному! Поэтому — так!
Гм… Прямо по классике: «Инспектор тоже любил детей и в благородстве не уступал Деточкину!» По ходу, они с Младшим нашли друг друга!
Что-то, кстати, мой поборник «фэйр плэй» молчит, не возражает. Или теперь, по его мнению, все честно и справедливо? Что изменилось-то по сути?
— Петя, но ты же так проиграешь финал! — всплеснула между тем руками Ира.
— Я его проиграл, когда открыл белой ладье путь на А8! — виновато вздохнул очкарик. — Глупо вышло, да…
Его вожатая хотела еще что-то сказать, но ее опередил физрук.
— Что ж, так тому и быть! — заявил он. — В неоднозначной ситуации оба финалиста поступили по-пионерски, но победитель на нашем турнире должен быть только один. И сегодня им становится Андрей Резанцев из второго отряда — правила есть правила: Петр Анисимов остановил часы и признал свое поражение!
Кругом зааплодировали: сперва неуверенно, затем все энергичнее, но овации вдруг заглушил горн: «Бери ложку, бери хлеб…» Я недоуменно огляделся: ну да, все остальные столы, кроме еще занятого нашего, дежурный отряд уже накрыл к ужину.
Надо же, как быстро время пролетело!
21. Уже нечаянное «спасибо»
После ужина в распорядке нашего дня нынче значились танцы. В отличие от просмотра кинофильма, это мероприятие не было обязательным: хочешь — иди, не хочешь — не ходи. Вот мы с Младшим и не пошли, решив наконец заняться зубрежкой пресловутых дат из его ближайшего будущего.