Медсестра собрала градусники.
— У обоих — 36,6, — доложила она доктору.
— Славно, — кивнула Зоя Давыдовна.
Затем она нас осмотрела — сначала Игонина, потом меня. Позадавала вопросы — примерно те же, что вчера звучали из уст Алевтины Герасимовны.
— Не усматриваю ничего серьезного, — подвела итог врачиха, обращаясь не к нам, а исключительно к медсестре. — До полдника понаблюдаем, если все так и останется — будем сих орлов выписывать!
— Зачем до полдника? — робко подал голос Васек. — Почему не сразу? Сегодня соревнования по шашкам, я должен участвовать!
— Можете кормить, — проигнорировав первоотрядника, бросила Зоя Давыдовна Алевтине Герасимовне — и величаво удалилась.
— Черт! — буркнул Игонин, когда ушла и медсестра. — По шашкам я в пролете!
«А когда турнир? — осведомился у меня Младший. — Я в шашки неплохо играю, можно было бы звездочек на „Артек“ заработать!»
Я переадресовал его вопрос соседу по палате.
— Как обычно, в пять дня, — сообщил тот.
«Успеем, если отпустят к полднику!» — обрадовался мой внутренний собеседник.
— Так успеваешь же, — в свою очередь заметил я Игонину.
— Какое там! Отбор-то будет раньше, до обеда! — вздохнул Васек. — Больно уж много желающих выступить!
А, ну да, у нас в «Данко», наверное, так же…
На завтрак Алевтина Герасимовна принесла нам суховатый вареный рис и крепкий, но несладкий чай — ну да, своего рода диета для едва переставших болеть животов. Интересно, лагерная кухня на изолятор отдельно готовит?
«Меня спрашиваешь? — откликнулся Младший. — Если что, я не в курсе».
«Пожалуй, вопрос был риторическим…»
Еда, кстати, оказалась довольно вкусной, в тарелке у нас с юным пионером не осталось ни зернышка — а вот пустой чай мы допивали уже разве что не как лекарство, через силу.
Игонин свою порцию тоже съел с аппетитом.
— На всякий случай, чтобы не оставалось недомолвок, — проговорил он, когда медсестра забрала у нас пустую посуду. — С Ингой вашей у меня тогда просто недоразумение вышло. В прошлом году мы с ней довольно тепло расстались, тут встретились — вижу, она мне вовсю глазки строит. А я с Юлькой своей как раз в автобусе разругался — из-за сущей ерунды, ну да неважно. И думаю, пусть знает! Предложил Инге пройтись — типа: откажется — и хрен с ней. А она возьми, да и согласись! Сначала. А потом вдруг заартачилась: зачем, мол, в лес?! Как будто там со стадиона куда-то еще можно пойти, кроме леса! Ну, я решил: цену себе набивает — у баб это обычное дело! И проявил некоторую настойчивость… А тут — ты. Под опорную ногу ты меня, кстати, классно подсек! — в искреннем восхищении покачал головой первоотрядник. — И руку потом ловко заломил! Самбо занимаешься?
— Каратэ, — почти на автомате обронил я.
— Правда? — вытаращил глаза Васек. — Подпольно, что ли?
— Почему подпольно?
— Ну, каратэ же запрещено… У меня у другана старший брат занимался — так несколько лет назад их секцию закрыли, а тренера, кажется, вообще посадили!
Блин, точно, каратэ же в 80-е стояло в СССР вне закона! Сам я тогда от всякого рода боевых искусств был далек — потому и забыл теперь о том запрете…
— Ну да, можно сказать, подпольно, — вынужден был выкручиваться я. — Не рассказывай никому, хорошо?
— Конечно, не стану — я что, стукач?.. А покажешь какие-нибудь ваши приемчики?
— Посмотрим, — неопределенно протянул я.
«Ты действительно намерен научить его приемам каратэ?» — возмущенно встрял Младший.
«Каратэ — это система, а не набор приемчиков, — наставительно заметил ему я. — Без базовой подготовки, с наскока, там ничего не добиться!»
«Мне кажется, наш Васек этого не понимает…»
«Его проблемы!»
«А ты реально знаешь каратэ?»
«Что значит „знаешь“? Занимаюсь, да».
«Подпольно?»
«Нет, в мое время это легально», — я почувствовал, что ступаю на тонкий лед — в прошлый раз у нас все тоже начиналось с невинной темы про футбол.
«А как там вообще в будущем? — не обманул моих ожиданий Младший. — На Луне люди живут? А на Марс летают?»
«Городов на Луне нет и на Марсе яблони не цветут, — вынужден был разочаровать его я. — В будущем, знаешь ли, вообще все не просто…» — готовым к новому предметному разговору на эту тему я себя все еще не считал — сперва стоило четко определиться с собственными планами, а уже потом посвящать в подробности любопытного юного пионера.
«А где и когда было просто? — резонно заметил тот. — Например, скажи…»
«Не торопи меня, хорошо? — перебил его я. — Ты вот не помнишь, но в прошлый раз я все на тебя вывалил — и только с толку сбил. Многие знания, видишь ли — многие печали!»
«Ну хоть что-нибудь расскажи!» — взмолился Младший — похоже, почувствовавший твердость моего настроя, но вовсе уж не солоно хлебавши отступить не готовый.
«Футбольный ЦСКА в этом сезоне в высшую лигу не выйдет, — бросил я ему кость. — Пробьется туда в следующем — но в 87-м снова вылетит, еще на два года!» — про последнее чемпионство СССР на сей раз я благоразумно умолчал.
«Да уж, и в самом деле невеселая информация… — пробормотал мой внутренний собеседник. — А что насчет…»
— Эй, каратист, ты там медитируешь, что ли? — донесся тут до моего слуха насмешливый голос Игонина. — Тебе в стекло стучат!
Приподнявшись на кровати, я повернулся: снаружи под окном палаты стояла Яна.
«Это ведь та самая, с которой я якобы самозабвенно целовался?» — скептически уточнил Младший.
«Ну да…»
Девочка за стеклом улыбнулась и что-то проговорила, но слов я не расслышал — только увидел, как шевелятся ее губы — и потянулся к ручке, чтобы открыть окно.
«Куда в трусах! — в панике одернул меня стеснительный юный пионер. — Прикройся!»
«Да ладно…» — тем не менее, я подхватил с кровати одеяло и, уже завернувшись в него, полез-таки на подоконник.
Деревянная рама с жалобным скрипом, но открылась.
— Привет! — бросил я сверху Казанцевой.
— Привет, — снова улыбнулась она — и вдруг изменилась в лице, словно заметила привидение. Однако смотрела девочка при этом не на меня, а куда-то мимо.
Я оглянулся: за моей спиной, тоже деликатно замотавшись в больничное одеяло, скалился Васек.
— Он тоже тут… — растерянно пролепетала Яна. — Вы с ним снова дрались, да?! Это драться ты уходил ночью? И поэтому в изоляторе?!
— Гляди, каратист: даже свои считают тебя психом, которому лишь бы с кем подраться! — хохотнул первоорядник.
— Не называй меня каратистом, — попросил его я. — Всю контору спалишь!
— Все, молчу, молчу…
— Мы не дрались, — снова повернулся я к гостье. — Просто у меня разболелся живот — и я пошел в изолятор. А он, — кивнул я на Васька, — тут уже куковал — с похожей проблемой. Простое совпадение.
— Живот? — недоверчиво пробормотала Казанцева — кажется, такой бесславный недуг плохо вязался у нее как со мной, так и со зловещим Игониным.
— Чем-то траванулся, — развел руками я, едва не уронив при этом одеяло — чем успел снова напугать Младшего.
— А я тебе яблоко принесла… — виновато сообщила девочка, доставая из-за спины крупных размеров зеленый плод. — Но если живот — тогда, наверное, тебе нельзя…
— Нельзя, — подтвердил я.
— Жаль… — вздохнула Яна.
Несколько секунд мы оба молчали.
— Наши там почти все в шашки играют — за право войти в сборную отряда, — поведала затем Казанцева. — А я вот тебя навестить пришла…
— Спасибо, — а что тут еще можно было ответить?
— Ты как-то странно разговариваешь, — заметила на это девочка. — И странно смотришь — не так, как раньше… Это из-за отравления? Тебе очень плохо, да? — захлопала она глазами.
— Нет, нет, все уже прошло! — поспешил заверить ее я. — К полднику вообще обещали выписать!
— Правда?
— Это что еще тут за свидания под окнами?! — раздалось вдруг откуда-то извне поля моего зрения — но грозный голос я узнал: кричала Алевтина Герасимовна. — Не понимаешь, что такое изолятор?! Тоже хочешь заболеть?!
— Пищевое отравление не заразно! — резко повернув голову на звук — так что челка взметнулась птичьим крылом — запальчиво бросила в ответ Яна.
— Поговори еще у меня! А ну, пошла отсюда, хулиганка!
— Иди, — в свою очередь посоветовал я Казанцевой. — А то персонал тут строгий, сама видишь! Не дай Бог, доложат Максиму или еще кому — запросто схлопочешь черную метку!
— Хорошо, я пойду, — кивнула девочка. — А ты выздоравливай скорее!
— Постараюсь, — пообещал я.
Еще секунду-другую Яна все же простояла под окном, затем, задорно подмигнув, послала мне воздушный поцелуй и поспешила прочь.
— А мне вот Юлька яблочка наливного не принесла, — проводил гостью долгим взглядом Игонин.
— Тебе мало ее фирменной черешни? — буркнул я.
— Так-то оно так… Но дорого внимание! Твоя, вон — умница! Даром что малявка.
«И при этом, совершенно не в моем вкусе! — заявил тут Младший. — Да и яблоки я терпеть не могу! Ты точно ничего не перепутал — насчет поцелуев? Может, на самом деле это Стоцкая была? Ну или хотя бы та же Трефилова? Милка Захарова на худой конец?»
«Размечтался!» — хмыкнул я.
«Черт… Как у нас все сложилось-то?»
«Постепенно, шаг за шагом. Случайно сели рядом в столовой, вместе убирали стол, потом — я тебе не рассказал — ты ее конкретно выручил, когда она ночью с пастой попалась… Ну и дальше — целый день вдвоем в пионерской, карты на раздевание, угроза разоблачения, счастливый исход… Наконец уже Яна тебя спасает, пряча под кроватью — ну вот и…»
«Да уж, — пробурчал юный пионер. — Мысленно такой путь не пройти! Только на деле».
«Это и было на деле!»
«Для меня — нет».
«Ты это вообще к чему? — нахмурился я. — Хочешь с ней порвать?»
«Так в том-то и дело, что мне нечего рвать! У меня — меня нынешнего — с ней ничего и не было! Да и внешне эта ДСП Казанцева мне как-то не очень…»
«Жалко девочку», — вздохнул я.
«Ну а что, по-твоему, я должен через силу с ней любезничать? — ощетинился Младший. — Так она сразу почувствует фальшь! Вон, уже почувствовала: смотришь не так, говоришь не то…»